Глоссарий Анракайское сражение- декабрь 1729- январь 1730гг сражение в серии казахско- джунгарских войн Аульная община



бет16/19
Дата26.06.2018
өлшемі1,76 Mb.
#44447
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   19

Мирза Мухаммед Хайдар Дуглат (1499-1551). Его литературный псев­доним - Аяз. Он родился в Ташкенте. Его дед Мухаммед Хайдар-мирза был правителем Кашгара, но в 1480 году был свергнут своим племянником Абу-Бакром. Изгнанного правителя приютил друг Султан Иунус-хан, ко­торый впоследствии выдал одну из своих дочерей замуж за его сына Му­хаммеда Хусайна (от этого брака рождается Хайдар Дуглат), Хусайн был в хороших отношениях с отцом Бабура - Омаром Шайхом и правителем Таш­кента Султан Махмуд-ханом, при ком находился долгое время. После взя­тия Ташкента узбеками он бежал в Кара-Тегин, к Хусрау-шаху. Там в Ка­буле он примкнул к заговорщикам против Бабура, но Бабур из родствен­ных чувств не стал его казнить. Махмуд-Хусайн после этого вынужден был вернуться в Фергану, где Мухаммед Шайбани приказал убить его.

После гибели отца Хайдару Дуглату было опасно оставаться в Фергане и он некоторое время укрывался в Бухаре. Затем бежал в Бадахшан, а оттуда перебрался в Кабул, к Бабуру- двоюродному брату по матери45. Вместе с Бабуром участвовал в нескольких военных походах и в 1512 году с разрешения Бабура присоединился к другому двоюродному брату по отцу — Султан Сайд-хану, с которым возвратился походом в Кашгар и изгнал у зурпатора Абу-Бакра.



Мирза Мухаммед Хайдар Дуглат находился при Саид-хане, занимал крупные государственные и военные должности, являлся воспитателем сына сво­его повелителя - Абд ар-Рашид-хана, которому впоследствии посвящена ру­копись «Тарих-и Рашиди». Хайдар Дуглат в 1573 году участвовал в походе Саид-хана на Тибет, но Сайд-хан погиб во время похода, и на престол сел его сын Абд ар-Рашид, который устроил гонения на всех приближенных отца, и Хайдар Дуглат удалился из двора. Он долго скитался по Бадахшану, а затем ушел в Индию, к Камран-миру. Там он сумел отвоевать престол и стать правителем Кашмира. Хайдар Дулати погиб в одной из военных сты­чек с горными племенами Индии в 1551 году.

Мирза Мухаммед Хайдар Дуглат как выходец из знатного рода получил блестящее образование, великолепно знал тюркские, арабский, персидс­кий языки. Судя по стилю и языку изложения событий, книга «Тарих-и Рашиди» - не единственное его сочинение. Как полагают, имеется его по­эма «Джахан-наме», написанная на тюркском языке. Сюжет ее сказочный. Рукопись поэмы находится в Берлинской городской библиотеке, и она еще не стала достоянием широкой научной общественности.

Научный мир хорошо знаком с сочинением Хайдара Дуглата «Тарих-и Рашиди». Оно написано в два этапа и состоит из 2-х частей. Раньше написана вторая часть - в 1541-1542 гг. Первая же часть завершена в 1546 году. «Тарих- и рашиди» является произведением, вобравшим в себя фольклорные преда­ния и устные генеалогии правителей, письменные сочинения разных авторов и собственно авторские наблюдения и воспоминания. По этой причине от­дельные части книги выглядят как рассказ очевидца событий.

«Тарих-и Рашиди» — не только историческое сочинение. Это - талантли­во написанное литературное произведение, в котором имеются правдиво опи­санные картины боя, показаны действия людей при сражениях, поведение их во время битвы, обрисованы образы реальных лиц (Саид-хана, Бабура, Касым-хана и др.), раскрыт драматизм событий, точно переданы настрое­ния людей в определенных ситуациях. Автор увлекательно рассказывает о том, что сам видел, зримо рисует то, что происходило в прошлом. В его повествованиях герои показаны в действиях, в поступках и диалогах, что делает рассказы экспрессивными. Например, весьма красочно и занима­тельно описана встреча в 1512-1513 году уже далеко немолодого Касым- хана, которому, как пишет автор, под 70 лет, и молодого Саид-хана, кото­рому не было ешё и 30 лет. В их поступках и речах четко обнаруживается благородство героев, их взаимное уважение и теплое отношение друг к другу... Во всем этом дает себя знать поэтический талант Хайдара Дуглата. Неслучайно свое возмущение поведением бывшего своего воспитанника Абд ар-Рашида он выразил в письме к нему четверостишием:

Условие нашего договора о преданности и любви, -

Удивительно, как все это ты предал забвенью!

В твоем представлении, оказывается, коварство

было милостью,

Да благословит тебя аллах! Удивительную милость ты мне оказал!



О том, что Хайдар Дуглат был незаурядным поэтом, можно понять и по словам Бабура: «Теперь он (Хайдар Дуглат - С. К.), говорят, остепенился и встал на хороший путь. К писанию, к рисованию, к изготовлению стрел, наконечников стрел и колец для натягивания лука ко всему его руки ловки. Дарование к стихам у него тоже есть. Ко мне пришло от него про­шение: слог его недурен»18 (подчеркнуто нами — С. К..). Великий поэт Бабур мог дать такую оценку Хайдару Дуглату потому, что у Хайдара было художественное видение мира и своя независимая оценка всего того, что он видел и кого он описывал в своих творениях. В нем Бабур видел, оче­видно, творчески гордую личность, для которой честь и верность были превыше всего.

Кадыргали-би Косымулы Жалаири. Родился предположительно ок. 1555 г. и умер ок. 1607 г. Был одним из образованных людей своего времени, некоторое время являлся советником (караши) хана Кучума. В начале 1580-х г. покинул Кучума и поступил на службу к султану Ондану, который доверил ему воспитание и обучение юного султана Ураза-Мухаммеда. В 1587-1588 гг. он вместе с султаном Уразом-Мухаммедом попал в плен в Россию и до 1600 года находился в Москве, разделяя судьбу своего молодого повелите­ля. Вместе с Ураз-Мухаммедом, занявшим в 1602 году по решению русско­го царя Бориса Годунова престол касимовского ханства, жил в г. Кермане. Его судьба после предательского убийства Ураз-Мухаммеда в 1610 году неизвестна.

Сочинение Кадыргали Жалаири, условно названное И. Н. Березиным «Жами ат-тауарих», состоит из трех частей: первая - восхваление царя Бори­са Годунова, вторая - сокращенный перевод труда Рашид ад-дина «Жами ат- тауарих» с персидского, третья - история династии Чингизидов до Ураз- Мухаммеда, рассказ о правителе Золотой Орды Едиге, повествование о вос­шествии Ураз-Мухаммеда на касимовский престол весной 1602 года.

Этот труд ценен во многих отношениях. Он может считаться и истори­ческим источником, и памятником литературы и языка ХУ1-ХУП веков, и панегирическим произведением во славу Бориса Годунова и Ураза-Мухам- меда. В нем, наряду с изложением историко-легендарной хроники царей тюрко-монгольских народов и событий, связанных с их деятельностью, описывается быт и хозяйство ханского двора, дается характеристика не только самим правителям, но и их противникам. В книге также довольно точно передается поведение людей двора и приближенных султана Ураз- Мухаммеда. Как литературное произведение эта книга дает полное пред­ставление о нравах касимовского общества, о глубоком проникновении в жизнь мусульманской веры, о благосостоянии царской знати. Автор де­тально описывает процесс «инаугурации» Ураз-Мухаммеда, показывает, как султан сел на трон в мечети, кто читал молитву (хутб), и какие люди при­сутствовали на этом торжестве:

«Все, и стар и млад, мулла и калхуддей, весь исламский люд присутствова­ли. Был прочитан молитвенный намаз. Караши и аталыки кидали шашу над высокочтимым ханом. Все собравшиеся поздравили высокочтимого хана. Несколько дней, до истечения этого месяца, день и ночь давались угощения и подарки. В те дни был устроен очень большой пир, было выпито бесчислен­ное количество меда и вина, зарезано большое число лошадей, овец и ко­ров. Хан созвал очень большое собрание. Каждому из собравшихся определил должность и звание. Муллам и хафизам, сиротим и вдовам, беднякам и нищим дал подарки и милостыни»

Описание пира, щедрости радостного правителя дано в фольклорном сти­ле, в то же время лаконично и конкретно. Литературно изображен образ Ураз-Мухаммеда, который представлен правителем справедливым и мило­сердным, как это бывает в утопических сочинениях: «Бездомным и неиму­щим оказывал милосердие и благосклонность. Правой рукой правил дела по шариату, а левой — безжалостно наказывал воров-разбойников и недо­стойных людей согласно указам паря Бориса Федоровича». Действительно, «это — замечательный памятник панегирики».



Основная идея сочинения Кадыргали Жалаири была монархистско-этатической. Он ставил целью проследить историю всех правителей от Пуха до Огуза, от Огуза до Хижрата, от Хижратадо Чингиза, от Чингиза до У раз- Мухаммеда и показать их роль в истории и тем самым доказать божественную законность царствования всех упомянутых им правителей и Ураза-Мухам­меда. Автор, вероятно, предполагал в дальнейшем написать историю цар­ствования Ураз-Мухаммеда в г. Кермане и изобразить его как справедли­вого правителя, создавшего в своем царстве идеальное общество, которое, как он пишет, «было самое спокойное во всем государстве царя Бориса Фе­доровича».

Абулгази Бахадур (1603-1664). Родился в семье Джучида Араб Мухам­мед-хана в г. Ургенче. Его мать Мехрибану-ханум также была из Чингизи­дов. Абулгази в 6 лет потерял мать и воспитывался у мачехи. Он учился в медресе Арысхан, построенном отцом. С юных лет проявлял склонность к литературе и наукам, изучал историю и сочинения предшественников, обу­чался военному искусству и участвовал в государственных делах, к старо­сти отца между его детьми началась борьба за трон Хивы. В одном из сра­жений в 1621 году Абулгази получает тяжелое ранение и, переплыв Амударью, укрывается у туркмен Мангышлака, а затем уходит к казахским ха­нам Есиму и Турсыну. Однако в 1628 году он был пойман и сослан в Иран. Целых десять лет он провел в Исфахане, и, наконец, в 1638 году ему уда­лось бежать из ссылки. Некоторое время он жил у калмыцкого хана Хо-Урлюка, но вскоре перебрался к приаральским казахам и возглавил их вос­стание против хивинского хана Спандияра — своего брата, но потерпел поражение. В 1643 году приаральские казахи объявляют его своим ханом. Он неустанно вел войну с ханом Хивы и в 1645 году завоевал трон. В 1663 году добровольно уступил правление страной сыну Ануш-Мухаммеду и занялся писанием книги «Шежре-и тюрк». Но Абулгази через год скон­чался, и книгу завершил его сын.

Книга «Шежре-и тюрк» написана в традициях средневековой историчес­кой прозы Востока и представляет собою изложение генеалогии династии Чингизидов, начиная от Адама до самого Абулгази. Состоящая из предисло­вия и девяти глав, она основана на библейско-коранических сюжетах и древ­ней мифологии, на ранних сочинениях такого характера («Огуз-наме», «Алтан-тобчи», «Зафар-наме» и др.), которые использованы автором по-своему и переложены творчески на тюркский язык.

Стиль изложения показывает, что Абулгази был одаренным человеком и обладал хорошим слогом. В предисловии к книге он пишет, что «в совер­шенстве овладел поэтическим искусством и создавал на тюркском языке месневи, касыду, газели и рубай». Следовательно, он писал стихи, которые еще не обнаружены. В книге же встречается несколько бейтов, подтвержда­ющих его слова и нашу мысль о том, что Абулгази был одновременно и по­этом.

При описании интересных в историческом отношении событий, особенно военных действий, Абулгази проявляет себя подлинным мастером художе­ственного слова, он умело применяет литературные приемы изложения, точ­но и лаконично передает ситуацию, показывает характер полководцев в критические моменты, зримо рисует картину боя, тонко подмечая иногда детали. Вот как показан эпизод боя Толуя с китайцами: «Укудай-каган от­правил Толуя с десятью тысячами людей вперед, а сам медленно последо­вал за ним. Тогдашний китайский царь Алтанхан, услышав об этом, отпра­вил к ним навстречу двух эмиров со стотысячным войском. Сто тысяч во­инов окружили Толуя, и Толуй осознал свое бедственное положение. Тог­да он приказал шаманам пустить в ход колдовство. Те три дня и три ночи колдовали. В знойный летний день пошел дождь со снегом. Стало очень холодно, люди не смели вынуть руки из-под мышек. Видя, как китайцы мерзнут и чувствуют себя неуютно, Толуй-хан дал приказ своим воинам вступить в бой. Монголы напали на китайцев с разных сторон. Китайцы потерпели поражение. Из ста тысяч войск спаслись бегством только пять тысяч, остальные все погибли».



Эпизод боя и сцена битвы описаны весьма сжато и экспрессивно. Не­сколькими словами показана решительность и находчивость Толуй-хана, точно схвачено чувство растерянности в китайском войске, правдиво по­казано состояние людей, попавших летом в морозную ситуацию. Описа­ние природных явлений, использование приема контраста и противопос­тавления двух войск и их полководцев, все это выполнено в истинно лите­ратурном стиле и говорит о том, что «Шежре-и тюрок» может быть изуче­но и как произведение литературы XVII века. Рассказов, подобных выше­приведенному, в книге немало, и они придают сочинению Абулгази зани­мательность и художественность.

Таким образом, в ХVIVIII вв. духовная культура казахского народа представляла собою закономерное продолжение культурных традиций пре­дыдущих эпох и развивалась в нескольких направлениях. В ней активно функционировали циклизированные древние мифы и архаические пове­ствования. Фольклор переживал обновление, некоторые старые жанры ис­чезали, иные видоизменялись и приспосабливались к новым условиям. Ста­ринные сказания, основанные на первобытных верованиях, подвергались исламизации или же вытеснялись на периферию духовной культуры.

В связи с создавшимися в ханстве внешнеэкономическими ситуациями актуальность приобрели героико-патриотические и исторические темы. Воз­никли новые жанры в эпосе (тарихи жыр), в песне (тарихи олен), в сказке (новеллистические и сатирические), новые предания о реальных людях и со­бытиях.

Главенствующей стала поэзия жырау, выполнявшая главным образом идеологическую роль и воспевавшая идею сильной казахской государствен­ности и ее защиты от иноземных захватчиков. Поэзия жырау и творчество биев-шешенов служили государству и поддерживали ханскую власть. Вме­сте с тем в их творчестве и действиях проявлялись признаки оппозиционности к хану. Однако при посягательстве на независимость государства раз­ногласия уходили на второй план, и литература, и устное творчество, и му­зыкальное искусство призывали к единству и к борьбе с завоевателями.

В середине XVIII века поэзия жырау уступает место акынской професси­ональной поэзии. Казахстан был включен в состав России и потерял свою государственность, в связи с чем ушли с исторической арены идеология и ее идеологи. Это привело к тому, что, с одной стороны, в духовной жизни стали активную роль играть акыны со своими демократическими мотивами и ли­тература отошла от прямого служения государству и правителю, с другой стороны, тема героики и защиты родины от внешних врагов отпала и се место стала занимать лирика. В обществе и его духовной культуре литера­тура стала самостоятельной частью, и наравне с акынами продолжали ее развивать поэты, придерживавшиеся традиций классической восточной поэзии (Софы Аллаяр, 1630-1623; Сайкали, ок. 1730-1799). Наряду с этим в казахской литературе вызревала и формировалась повстанческая поэзия, которая вместо темы защити родины разрабатывала антиколониальную тему. Особенно бурное развитие она получила с конца XVIII века, когда в разных местах Казахстана вспыхивали восстания против российской коло­низации.

Казахский язык

Современный казахский язык, являющийся государственным языком Республики Казахстан, сложился на рубеже ХVVI вв. в процессе кон­солидации ряда близкородственных родоплеменных объединений и обра­зования на их основе в ХIVV вв. казахского народа и его государствен­ности.

По существующей классификации современный казахский язык, образуя вместе с ногайским одну подгруппу, относится к кыпчакской группе тюр­кских языков западной ее ветви и находится в самых близких родственных отношениях с каракалпакским, киргизским, татарским, крымскотатарским, башкирским, карачаево-балкарским и др. языками этой группы.

История формирования казахского языка своими корнями уходит в да­лекое прошлое. Если проследить непрерывно развивающийся процесс ста­новления казахского этноса в преемственной связи с историей составляю­щих его основу этнических компонентов древних усуней, канглы, адаев, дулатов, найманов, кыпчаков и др. родоплеменных объединений, то он об­разует три периода - древний, средневековый и новый, которые в силу раз­личных исторических обстоятельств и др. факторов в свою очередь распада­ются на этапы, характеризующие различное состояние языка казахского эт­носа. С этой точки зрения древний период истории языка казахского этноса охватывает время с II в. до н. э. по V в. н. э. Родоплеменные объединения усуней, канглы явились преемниками сакского этнокультурного наследия, имели свою государственность и находились в тесных политических контак­тах и этнических связях с хуннами (гуннами), юечжами, аланами, древними китайцами и с другими сопредельными и отдаленными этносами. Состояние праказахского языка на этом этапе истории почти не изучено вследствие край­ней ограниченности фактологического материала, равно как и недостаточ­ного совершенства методики исследования.

Второй этап истории становления языка казахского этноса падает на раннесредневековый период (с VI по IX вв.) и связан с эпохой образования и расцвета Тюркских каганатов и создания орхонских, енисейских и таласских рунических памятников. Если о первом этапе истории, из-за отсут­ствия засвидетельствованных письменных источников, можно было гово­рить априори, то о втором этапе этого периода истории изучаемого языка можно говорить уже более конкретно, сопоставляя его данные с фактами дошедших до нас и хорошо изученных, опубликованных памятников древнетюркской письменности. В составе общего для всех тюркских племен древнетюркского языка VI- IХ вв. не только рунических памятников, но и других исторически засвидетельственных источников на территории За­падно-Тюркского каганата отмечается также «джекание», как важный эле­мент кыпчакской группы тюркских языков.

В истории казахского языка, как и многих других тюркских языков, ис­ключительно важное значение имел период развитого и позднего средне­вековья (Х-ХУН вв.). Этот этап характеризуется сложностью и многообра­зием исторических событий, наложивших отпечаток на этнолингвистичес­кую ситуацию на всем евразиатском пространстве, в котором компактно и вразброс (дисперсно) проживало множество тюркских племен, племенных союзов, народов и народностей, ведущих кочевой, полукочевой или осед­лый образ жизни и имевших подчас неодинаковый уровень социально-поли­тического развития.

С точки зрения истории казахского языка и его носителей вышеуказанный период сложился из двух довольно своеобразных этапов развития: с X по первую половину XV вв. и со второй половины XV и до начала XVIII вв. Если рассматривать первый этап средневекового периода истории казахского язы­ка с точки зрения его состояния и развития, то он прежде всего характеризу­ется процессом интеграции разрозненных этнических групп в сфере общекыпчакской языковой общности с последующим образованием на искон­но географическом пространстве их обитания самостоятельного общена­родного казахского языка. Второй же этап средневековья завершается сло­жением единого и монолитного казахского языка в его устной и письмен­ной разновидностях. Такое состояние языка достигается не только кон­солидацией прежде разбросанных, дисперсных родоплеменных групп, но и внутренней интеграцией и сближением, стиранием межплеменных диа­лектных различий уже в рамках кыпчакской языковой общности, сложив­шейся на огромной территории Средней Азии и Казахстана.

Весьма значима особенность каждого из этих периодов и их роль в истори­ческом и геополитическом процессах формирования и развития казахского языка.

Говоря о раннесредневековом периоде истории казахского языка, следу­ет отметить, что языки известных нам племен и племенных объединений, во­шедших затем в этническую структуру казахского народа, имели немало схо­жих черт с общетюркским литературным языком как в устной, так и в пись­менной формах функционирования в УНХ вв. Древнетюркское койне пред­ставляло собой синтез живых языков и диалектов множества тюркских пле­мен, живших в тот период на огромных просторах Центральной Азии, в том числе и Казахстана. Это был живой и богатый язык, в котором изоби­ловали народные эпитеты, образные формулы и модели художественных средств, содержащих в себе народные назидания, восхищения, олицетво­рения, прощания, оплакивания, живые диалоги и монологические пове­ствования о жизни и героических подвигах таких выдающихся государ­ственных деятелей и военачальников, как Тоньюкук (716 г.), Культегин (732 г.), Бильге-каган (735 г.) и многих др. Так что многие образцы казахс­ких эпических произведений и устно-поэтического творчества по образ­ности языка и моделей художественного повествования являются преем­ственно связанными с традициями древнетюркского языка.

С падением Тюркского каганата и расширением сферы политического и культурного влияния мусульманского мира в Средней Азии и Казахстане происходят значительные перемены, которые оказали заметное влияние на языковую ситуацию в этих регионах. Образование новых культурных центров и государственных структур, а также распространение ислама и связанное с ним широкое распространение арабской письменности состав­ляют важнейшие атрибуты той эпохи.

К наиболее значимым историческим событиям, имевшим прямое отно­шение к народам Средней Азии и Казахстана, можно отнести завоевание и правление Караханидов тюрками-мусульманами государства Саманидов, распространивших в IX в. свое политическое влияние на ряд городов в Юж­ном Казахстане. Проникновение и распространение мусульманской ре­лигии в среде кочевой аристократии внесли определенные изменения преж­де всего в ее духовную жизнь, в вековые обычаи и традиции. С переходом на арабскую письменность, начиная с VIII в., постепенно отходят на зад­ний план устные и письменные традиции древнетюркского литературного языка.

В рамках созданного в X в. могучего государства Караханидов, делопроиз­водство велось на общетюркском языке, но на основе арабской письменнос­ти. Функционировавший в государственном масштабе тюркский язык пред­ставлял собой синтез всех живых языков и диалектов родоплеменных объе­динений, вошедших во владения этой державы. Этот язык стал постепенно отходить от традиции и канонов не только навязанного Саманидами арабско­го языка, но и древнетюркского литературного языка, хотя в отдельных ре­гионах и культурных центрах тюркского мира (например, в канцеляриях Золотой Орды и т. д.) продолжали функционировать древнетюркские пись­менные традиции.

Говоря о средневековом периоде истории тюркских языков, следует ска­зать и о других крупных исторических событиях, явившихся причиной серь­езных сдвигов, как в государственной и этнической структуре, так и в языке и общественно-культурном укладе жизни многих кочевых народов. К таким событиям, например, относится и завоевание Чингиз-ханом и его потомками (с начала XIII в.) Средней Азии и Казахстана. Это событие, помимо прочего, сыграло определенную роль в обшей консолидации прежде разрозненных этнических групп и локальных объединений тюркских родов и племен в рам­ках кыпчакской языковой общности, в которой они подвергались диффе­ренциации и интеграции по общим признакам. И это совпало с периодом рас­пада Золотой Орды, Джучиева и Чагатайского улусов, что привело к образо­ванию ряда самостоятельных языков, в том числе и казахского. Поэтому следует особо остановиться на характеристике кыпчакской языковой об­щности (или союза), как факторе, сыгравшем на протяжении всего ранне­го и позднего средневековья (Х-ХVII вв.) исключительно важную роль в выработке общих типологических черт десятка близкородственных тюрк­ских языков и наречий, образовавшем в конечном счете «кыпчакскую груп­пу», которая в силу своей структурной компактности большого количе­ства носителей и широкого распространения на всей территории Евразии, заняла доминирующее положение среди других языковых групп.

Действительно, судьба распорядилась так, что среди множества родоп­леменных языков и наречий, генетически восходящих к общему истоку, но приобретших уже немало собственных структурных черт, кыпчакский компонент к ХIV-ХV вв. стал подавляющим, и кыпчакская группа языков в средние века широко функционировала как в Средней Азии и Казахста­не, так и в Поволжье и Закавказье, как в Венгрии, так и Мамлюкском Египте и Сирии. Все это в дальнейшем привело к дифференциальной интеграции и формированию региональных и локальных языков. И это обычно происхо­дило вокруг крупных культурно-административных центров. Уже тогда мож­но было говорить не только о языке тюрков Дешт-и Кыпчака вообще но и о языке кыпчаков Мамлюков, о языке кыпчаков Поволжья, Средней Азии и Казахстана, в частности. Именно эта тенденция в историческом процессе раз­вития языков и привела к образованию ряда самостоятельных языков кып­чакской группы: казахского, ногайского, татарского и др.

Таким образом, кыпчакская языковая общность (Х-ХV вв.) как бы иг­рая роль аккумулирующей и интегрирующей среды, смогла объединить вок­руг себя множество близкородственных языков и наречий и выйти при этом из сложившейся тогда языковой ситуации, сформировав типологически компактную, структурно цельную, лексически богатую по своей природе самобытную группу тюркских языков.

Именно в этом историческом контексте и следует рассматривать этногенетический и этнолингвистический процессы сложения казахского на­рода и его языка. С этим процессом связано этническое самосознание: цельность этнического понятия «казах» (казак), общность его психологии, материальной и духовной ценностей, территории и т. д. Эти процессы по времени совпали с образованием государственности на казахской земле.

Средневековый период истории казахского народа, как и других наро­дов Средней Азии и Казахстана, примечателен еще и тем, что в этот период общественная жизнь этих народов была насыщена культурными события­ми, являющимися как бы самовыражением их духовных, материальных ценностей, что, естественно, имело огромное влияние на языковую ситуа­цию, на судьбу конкретного языка.

В этой связи нельзя не отметить создание целого ряда художественных, эпистолярных, филологических, исторических, религиозных, географичес­ких, агиографических и др. произведений на разных (общих, региональных, конкретных) кыпчакских и смешанных кыпчакско-огузских языках. Анализ языка этих письменных памятников дает возможность ученым определить между ними вертикально-горизонтальные связи, типологические сходства и расхождения и другие особенности, что весьма важно для определения как общих (для своей кыпчакской группы), так и частных (для конкретных язы­ков) признаков.



Известно, что в обширном владении Золотой Орды, простиравшемся от Дешт-и Кыпчака до пределов Мамлюкского Египта и Сирии в ХIII-XIV вв , функционировал общий кыпчакский язык, имевший в раз­ных регионах свои локальные разновидности, отличавшийся диалектной пес­тротой. Это объясняется, во-первых, местной тенденцией разных культур­но-административных центров, обособленных естественно-географически­ми условиями, во-вторых, тенденцией образования собственно кыпчакского литературного языка, с одной стороны, и сохранения в этом процессе мест­ных особенностей каждого из кыпчакских языков, составивших в совокуп­ности основу этого литературного языка, с друг ой. Как бы то ни было, ос­новным ядром формирования этого средневекового обшекыпчакского лите­ратурного языка в географическом представлении был Дешт-и Кыпчак, а в языковом отношении собственно кыпчакско-куманский диалект, который выступал в тот период как бы доминирующим компонентом всей кыпчакской группы тюркских языков65. Что же касается казахского языка, то он с этим компонентом имел прямую этногенетическую и этноязыковую связь че­рез посредство кыпчакского родоплеменного объединения, вошедшего в состав казахского народа, хотя геополитическая среда, в которой оконча­тельно сформировался казахский язык (в XV в.), оказалась фактором ре­шающим.

Учеными выявлен и изучен круг письменных памятников средневековья, имеющих прямое или косвенное отношение к истории казахского языка. Среди этих трудов наибольший интерес представляют' следующие филологические сочинения:

  1. Это старокыпчакский письменный памятник XIII в. (1245 г.) «Тюркско-арабский словарь» (Китаб маджму тарджуман турки ва аджами ва ма- гули ва фарси). По мнению ученых, это сочинение «по своим языковым показателям является значительным памятником для исследования исто­рии казахского языка в эпоху средневековья».

  2. Известный всему миру памятник кыпчакского языка (конец XIII— начало XIV вв.) — «Кодекс куманикус». Язык этого сочинения представ­ляет собой собственно кыпчакско-куманский диалект, претендовавший в свое время на базисную основу сложившегося кыпчакского литературно­го языка в период Золотой Орды.

  3. Дошедший до нас пока еще в списках словарь языка канглы «Таби аль-лугат ат-туркия ала-лисан аль-кангли» (начало XIV в.). Как сообщает известный турецкий ученый-языковед проф. М. Ф. Копрюлю, автором этого лексикографического сочинения в списке числится ученый-филолог Му­хаммед ибн Кайс (полное имя Шамс-аддин Мухаммед ибн Кайс ар-Рази) из огузов, живший при господстве Хорезмшаха. Он же является автором грамматического сочинения какого-то тюркского языка под названием «Большая книга». Надо сказать, что язык племени канглы, как и языки других казахских племен кыпчак, кимак, керей, найман и др., как уже от­мечалось выше, до образования общенародного казахского языка сохра­няли свою автономность, одновременно приобретая общие с кыпчакским литературным языком признаки.

  4. Определенный интерес представляет арабо-кыпчакский словарь Джа- мал ад-дина ат-Турки «Булгат аль-муштак фи лугат ат-турк ва аль-кыпчак» (первая половина XV в.). В массе тюркоязычных сочинений данный сло­варь представляет непосредственно кыпчакскую лексику.

Имеющиеся в научном обиходе старокыпчакские письменные памятники средневековых (разных но национальности: турков, арабов, иранцев и др. и выходцев из разных регионов: Дешт-и Кыпчака. Египта, Средней Азии, Ка­захстана. Ирака, Малой Азии и т. д.) авторов в одном случае посвящались изучению лексико-грамматического строя или обучению этому языку, а в другом — созданию художественных произведений разных жанров и описа­нию морально-этических норм, эстетических представлений, а также толко­ванию канонов шариата и т. д. К примеру, сочинение Абу Хайяна «Китаб аль-идрак ли-лисан аль-атрак», написанное в 1313 г., является практическим подобием по изучению кыпчакских языков средневековья. Из сочинений араб­ских филологов в Египте (XV в.), посвященных изучению кыпчакских, огузс- кпх и др. языков, можно назвать грамматический трактат «Аль-Каванин аль- куллия ли дабт аль-лугат ат-туркия», а также филологический труд «Китаб ат- тухфат аз- закия фи-ль-лугат ат-туркия» и др.

Обращают на себе внимание не только географическая локализация этих сочинений и указание на язык изучаемого произведения, но и наличие све­дений об авторах, составителях и переводчику и также о городах и местах их проживания. Среди них немало авторов из Средней Азии и Казахстана, из городов - Фараб, Сыгнак, Сауран, Ясы, Барчинкент и др. Так, извест­ный для своего времени ученый (XIII в.) Хамиди аль-Асими Барчинлигбыл выходцем из гор. Барчинкент, что находится на нижней Сырдарье. Другой ученый, его современник. Хусам-ад-дин из этих же краев, свои произведе­ния писал на трех языках — на красноречивом арабским (фасих), на остро­умном персидском (малих) и на правдивом тюркском (т. е. кыпчакском — А. К.) (сахих). Целая плеяда ученых из Фараба (Отрара) творили свои про­изведения в самых различных направлениях науки.

Имеется целая серия литературных произведений авторов из Дешт-и Кыпчака и после золотордынского периода, а также таких культурных цен­тров, как Поволжье, Хорезм, Крым и т. д. Например: «Гулистан би-т-тур- ки» Сейфа Сараи (XV в.),поэтическое сочинение Кутба «Хусрау и Ширин». Стихотворное сочинение «Мухаббат-наме» Хорезми, выходца из Восточной части улуса Джучй". Как считают ученые, язык «Мухаббат-наме» и «Гулистан» является смешанным огузо-кыпчакским. Сюда же относятся из памятников на мамлюкско-кыпчакском языке - «Китаб Мукаддима» Абиль-Лайт ас-Самарканди, который ныне хранится в Стамбуле (Рук. № 1451 Айя София) и в свое время имел широкое распростронение не только в госу­дарстве Мамлюк, но и за его пределами. Одно из самых древних поэтических произведений — поэма «Кисса-и Юсуф» Кул Галия (1183-1236) - рассказ из Корана о делах пророка Я куба и его сына — праведного Юсуфа, ставшего жертвой своих братьев-завистников. Это была самая популярная поэма ре­лигиозного содержания на кыпчакском языке, переиздававшаяся более 70 раз только после 1839 г.

Перечень письменных памятников позволяет в достаточной степени со­ставить представление о том, в каких сложных ситуациях и условиях склады­вался казахский язык, сохранив при этом только присущий ему собственный облик.

В этой связи, в каких бы сложных исторических условиях и этнолингвис­тических ситуациях ни сложился казахский язык, особо важное значение в этом акте имеют три фактора, на которых базируется весь процесс его становления и развития. Это:

а)собственная природа родоплеменных языков, составивших его ос­нову;

б) признание фактора преемственности его с древнетюркскими языками;

в) факторы влияния окружающей его языковой и этнокультурной среды.

Остановимся на характеристике каждого из этих факторов.



  1. Родоплеменные языки, на базе которых сложился казахский язык в силу известных исторических условий, являются основой основ, и она не конгломератна и не гомогенна. Иначе говоря, казахский язык, в отличие от некоторых тюркских языков и диалектов (напр., узбекского, туркменс­кого и др.), опирается на близкие между собой, тюркские по происхожде­нию, родоплеменные языки и этим, пожалуй, объясняется одна из причин относительно быстрого его сложения и структурной монолитности. Этногенетическая гомогенность структуры этого языки объясняется также тем, что родоплеменная основа этноса, во всяком случае, на обозреваемом истори­ческом пространстве между X и XV веками на территории Средней Азии и Казахстана не подвергалась смешению и ассимиляции и не включала в свой состав иноэтнических (нетюркских) компонентов. Оставаясь относительно «чистыми», родоплеменные языки в рамках кыпчакской языковой общности продолжали развивать общие для нее «кыпчакские черты». Именно этими обстоятельствами следует объяснить значительное сходство казахского язы­ка со многими кыпчакскими языками и диалектами, наличием немало общих и идентичных структурных (фонетических, лексических и грамматических) черт.

  2. Структурная преемственность казахского языка с древними языками до IX—X вв. объясняется рядом факторов: во-первых, мобильностью обра­за жизни кочевых племен древности, обуславливающей интенсивностью их общений и тесных контактов, во-вторых, языковой, духовной, религи­озной, этнокультурной их близостью; в-третьих, общностью устно-поэтических традиций и художественно-изобразительных средств языка, что пе­редавались из поколения в поколение народными сказателями — жырау (в др. тюрк. — «жырагу»).Мотивы художественных повествований, приемы словесной характеристики образов и деяний их персонажей в самых кра­сочных выражениях, которыми изобилуют казахские эпические, народно­поэтические произведения, — все это перёкликается с языковыми приемами дошедших до нас древних памятников, в том числе и орхонских, енисейских и таласских надписей на каменных стеллах. Надо оговориться, что речь идет здесь в основном о языковой, художественно-литературной традиции, а не о конкретных словах и выражениях, которые за этот исторический период, естественно, подвергались серьезным структурным изменениям. Тем не ме­нее, и в этой области можно обнаружить немало корневых лексических еди­ниц и славообразовательных моделей, схожих и идентичных с таковыми в казахском языке.

  3. Исторические события, этнокультурная среда и языковое окружение — все это, взятое в целом, было одним из главных факторов в становлении кон­кретного языка, в его функционировании и поступательном развитии на всем протяжении его истории. Но в структуре его формирования наиболее важ­ную роль имеют все же языковое окружение и контакты с другими языками. В этом отношении казахский язык — не исключение, ибо в мире нет ни одного «чистого» языка (без примеси иноязыковых элементов).

Этноязыковое окружение, в котором пребывал казахский язык в самые различные исторические периоды — в древности, средневековье и на совре­менном этапе, - оказывало на его структуру (особенно на лексический со­став, фонетическую систему и морфологический строй) определенное влия­ние. Причем, результаты этого влияния зависят от степени влияющих (или взаимовлияющих) факторов, к которым относятся: типологическая разно­видность контактирующих языков, длительность и интенсивность процесса контактирования, количественное соотношение и социально - политичес­кое положение их носителей, наличие или отсутствие их государственнос­ти и др. Исходя из этих объективных факторов и условий языковых кон­тактов, можно определить и состояние казахского языка в разные периоды его истории.

Во-первых, современный казахский язык, если считать его как конечный результат длительного исторического процесса сложения различных родоплеменных языков в одно целое, то на этом пути он постоянно — и в древний, и в средневековый, и в современный периоды своей истории контактиро­вал с другими языками или находился в их окружении, что. естественно, не прошло бесследно.

Во-вторых, круг контактировавших с казахским языком можно разбить на две группы: родственные, т. е. языки тюркского происхождения, и нерод­ственные, т. е. языки нетюркского происхождения, куда можно отнести, например, китайский, иранские, арабский, монгольские, тунгусо-маньчжурские, славянские и другие языки.

При этом следует отметить, что характер и результаты контактирования казахского языка с родственными (тюркскими) и неродственными (разно- структурными) языками далеко неодинаковы. Контакты с близкородствен­ными языками в рамках кыпчакской языковой общности обычно приводили к взаимопроникновению их структурных элементов и выработке общих ти­пологических черт. Контакты же родственных, но не кыпчакских языков, как правило, приводят также к их взаимодействию и взаимовлиянию, но с последующим внесением собственного элемента. На этом основании прихо­дится говорить о влиянии и привнесенных в казахский язык элементах карлукских, огузских, сельджукских и других языков.

Говоря о возможных влияниях на казахский язык в далеком историчес­ком прошлом через посредство исконных казахских племен канглы, уйсун и др., мы часто ссылаемся на их реальные контакты с древними хуннами (гуннами), саками. Однако, наука пока еще не располагает данными об их языковой принадлежности, и усматривать в этих контактах преемствен­ность развития казахского языка пока преждевременно.

Контакты казахского языка с нетюркскими языками, происходившие в разные эпохи, оставили заметный след в структуре казахского языка. Здесь можно априори говорить и о контактах с китайским языком в древний и сред­невековый периоды истории казахского языка, о чем свидетельствуют не толь­ко китайские летописи и ханские хроники, но и элементы китайского языка, бытующие в казахском и других тюркских языках.



Приходится особо отметить и о значительном влиянии на лексическую структуру казахского языка иранских (персидского, частично таджикского) и арабского языков. Это в основном произошло в период правления Саманидов в Казахстане (VIII—IX вв.), что, кстати, сыграло исключительно важную роль в дальнейших судьбах многих тюркских народов, занимавших ог­ромную территорию от Каин арии до Сырдарьи"'. В связи с арабским завоеванием (УШ-Х вв.) в регионах между Сырдарьей и Или получило широкое распространение исламская религия. В этот период арабский язык, а в ряде культурных центрах — и персидский, стал языком не только религии, но и государственного делопроизводства, вытеснив исконный древнетюркский ли­тературный язык и принизив роль языка устнопоэтического творчества на­рода.

Влияние арабского и персидского языков было настолько, что оно вне­сло (в разной степени) серьезные изменения в лексическую структуру тюр­кских языков, и это ощущается по сей день. Так, из общего числа актив­ной лексики современного казахского языка арабско-персидские заимство­вания составляют примерно 15 процентов.

В лексической структуре казахского языка, как и др. кыпчакских язы­ков, заметное место занимает т. н. «монгольский компонент», природу ко­торого ученые объясняют двумя факторами, в одним случае — генитической общностью тюрко монгольских языков (это - идея сторонников ал­тайской гипотезы), а в другом - результатом их продолжительных исто­рических контактов. В первом случае речь может идти об общности лек- сико-грамматического строя этих языков, а во втором - лишь о лексичес­ком заимствовании.

Применительно к истории кыпчакских, в том числе и казахского языков в период нашествия и завоевания Чингиз-ханом Средней Азии, Казахста­на и др. регионов, приходится говорить о результатах заимствований, т. е. о тюрко-монгольских языковых контактах. Надо сказать, что несмотря на продолжительность этих контактов как в военное, так и мирное времена, при массовом двуязычии и живом общении контактирующих сторон, до­минирующее положение все же занимали местные тюркские языки. Ма­лочисленность остававшейся части монгольских племен и их дисперсное (разбросанное) расселение среди массы тюркских народов, принятие ими ислама и давление на них обычаев и традиций - все это сделало «монголь­ское влияние» неглубоким, хотя в словарном составе казахского и др. языков появилось большое количество монгольско-тюркских лексичес­ких направлений или общей лексики, истоки которых надо искать, пожа­луй, не только в этих контактах, но и в генетическом их родстве76. Имен­но этими факторами следует объяснить наличие в казахском и монгольс­ком языках многих общих исконных корневых лексем и лексико-грамма­тических моделей и заимствований в сфере бытовой, административной и военной лексики; особую группу составляют наименования топонимов и географических объектов на территории Казахстана. Все это в целом со­ставляет монгольский субстрат казахского языка (XIII-XIV вв.).

В историческом процессе формирования лексической структуры казахс­кого языка и кыпчакской группы тюркских языков определенную роль сыг­рали славянские языки, как и тюркские - в славянских языках. Дело в том, что тюркско-славянские языковые, этнокультурные и др. контакты, уходя­щие своими корнями в глубь истории, были самыми продолжительными и, пожалуй, глубокими.

Известно, что Русь с древних времен жила в тесном соседстве с «языч­никами» из Дешт-и Кыпчака, и эта связь с тех пор не прерывалась и в пос­ледующие периоды истории: и с Золотой Ордой, и со всеми вновь образован ними ханствами: Казанским, Астраханским, Крымским, Сибирским, Ногай­ским и Казахским, которое выделилось, из состава Белой Орды при Жаныбеке как самостоятельное государство (1466 г.). Казахско-русские языко­вые контакты после присоединения Казахстана в состав России (с 1731 г.) носили несколько иной характер, чем прежде, т. к. колониальная полити­ка царизма преследовала цель ассимиляции казахского языка. Такая же политика, но несколько в иной форме, продолжалась и в условиях СССР (с 1917 г.).

Таким образом, тюркско-славянские (в широком плане) и казахско- рус­ские (в конкретном плане) языковые контакты, занимавшие целую исто­рическую полосу в судьбе казахского и др. тюркских народов, оставили значительный след в лексике контактировавшихся.

По данным исследований, словарный состав современного русского языка содержит более 12 тыс. тюркизмов (вместе с восточными наплас­тованиями), а число лексических заимствований (включая и элементы европейских языков), вошедших в казахский и др. тюркские языки, ока­залось значительно больше. Что же касается терминологической лек­сики, то она в советский период пополнилась настолько, что объем рус­ско-интернациональных терминов в различных отраслях науки и тех­ники значительно превышает объем собственно казахских терминов и номенклатур.

В истории становления современного казахского языка прослеживаются три стадии его поступательного развития, соответствующие трем уровням структурно-функционального состояния, что в вертикальном срезе выгля­дит так: первый уровень или состояние родоплеменных языков и диалектов до периода сложения общенародного языка; второй уровень или состояние общенародного языка до периода сложения литературного языка; третий уровень или состояние казахского литературного языка в двух его (устной и письменной) разновидностях.

Надо сказать, что казахский язык соответственно этим трем уровням и состоянием выработал множество присущих только ему структурных черт и особенностей.

Состояние родоплеменных языков и диалектов характеризуется прежде всего самостоятельным их функционированием в течение многих столе­тий. В силу природно-географических условий, геополитических факто­ров в дальнейшем происходит постепенное их сближение (а не расхожде­ние) в рамках кыпчакской языковой общности. Этот процесс продолжает­ся до тех пор, пока на рубеже ХУ-ХУ1 вв. окончательно не сложился ка­захский общенародный язык во всех своих структурных звеньях. И это произошло не сразу, как результат разового исторического акта образова­ния государственности, а постепенно путем консолидации вокруг себя всех родоплеменных языков и диалектов и в результате нивелировки их разли­чий и выработки общих лексико-грамматических, произносительных, лек­сических и др. норм. И в этом историческом процессе внутреннего само­развития казахский язык уже в первой половине XIX в. достигает относи­тельно идеального состояния - своего единства и общности в функциони­ровании, структурной целостности и монолитности, национальной самобыт­ности77.

Следовательно, есть полное основание считать, что литературный язык казахов, официальное функционирование которого относится ко II поло­вине XIX в., по существу созревал в недрах общенародного языка. Уст­ная форма казахского литературного языка благодаря творческой деятельности выдающихся казахских певцов-жырау, акынов-импровизаторов зна­чительно опережала его письменные формы. Например, поэтические тво­рения жырау Шалгез, Казтуган и др. еще в XV-XVI вв. имели широкое распространение в народе под названием «Шалгез сөзі» («Слово Шалгеза»). «Казтуган сөзі» («Слово Казтугана»).Именно этот язык звучал в средневековье (XIV—XVI вв.) в ханских дворцах и на народных сборищах. В XVI—XVII вв. и в последующие эпохи начинают появляться отдельные пись­менные образцы этого литературного языка, самым лучшим из которых является творение Кадыргали Жалаири - «Жами-ат-тауарих», язык кото­рого, наряду с устной традицией, продолжает сохранять и книжные тради­ции обгцекыпчакского литературного языка предшествующих эпох.

В последующие эпохи (начиная с ХVII в.) казахские акыны и жырау, Жиенбет, Маргаска, Бухар жырау, Татикара, Умбетай, Дулат. Шортанбай и др., обращаясь к гражданской тематике, в своих произведениях воспева­ли все важнейшие события в истории казахского народа, выступали про­тив феодальной раздробленности, призывая народ против колониального гнета царизма, к сплочению и совместной борьбе против внешних врагов.


Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   19




©engime.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет