I. Исторические типы философии


Эмпиризм и рационализм после Бэкона и Декарта



бет67/274
Дата07.02.2022
өлшемі4,19 Mb.
#86930
түріУчебник
1   ...   63   64   65   66   67   68   69   70   ...   274
Байланысты:
Философия. Учебник

Эмпиризм и рационализм после Бэкона и Декарта

Последующее развитие новоевропейской философии протекало в творческом противостоянии эмпиристской и рационалистической традиций, пока не пришло время для попыток их синтеза и преодоления.


В сущности, и эмпиризм и рационализм были воодушевлены общей задачей борьбы с Традицией, олицетворявшей мир жизни и культуры европейского Средневековья. Оба были захвачены проблемой достоверности человеческого знания, расчисткой путей для победного шествия науки. В контексте глубоких жизненных перемен осмысливались проблемы нравственного, общественно-политического и правового существования европейского человека.
Рационалистическая традиция после Декарта нашла своих самых выдающихся представителей в лице Бенедикта Спинозы и Готфрида Лейбница.
Бенедикт (Барух) Спиноза (1632 - 1677) - нидерландский философ. Родился в семье купца. Возглавив после смерти отца (1654) его дело, Спиноза одновременно завязал научные и дружеские связи вне еврейской общины Амстердама, в которую входила его семья. Большое влияние на Спинозу оказал Ванини, а также Уриель Акоста - представитель еврейского вольномыслия. Руководители общины подвергли Спинозу "великому отлучению" (1665). Спасаясь от преследований, Спиноза жил в деревне, зарабатывая средства к существованию шлифовкой линз, затем - в Рейнсбурге, предместье Гааги, где и создал свои философские произведения [1].
Спиноза рассматривал свою философию как развитие и завершение картезианской философии. Главное свое философское произведение, "Этику", он написал, строго подражая методу математического доказательства. Каждая часть "Этики" открывается списком определений и аксиом, а затем следовали доказательства теорем и вывод следствий.
Одно из основных понятий Спинозы - понятие единой и бесконечной субстанции, названной им Богом и Природой одновременно. Тем самым в отличие от Декарта он стал на точку зрения философского монизма, признающего единое первоначало мира. Субстанция обладает бесконечным множеством атрибутов, из числа которых человеку открыты только два: протяженность и мышление. Каждый из атрибутов заключает в себе всю полноту содержания субстанции, но вместе с тем в только ему присущей определенности или (используя метафору "языка") выражает его на собственном языке. В силу этого, например, порядок и связь идей полностью отвечают порядку и связи вещей (и то, и другое выражают одинаковое субстанциальное содержание, но в одном случае - на "языке" протяжения, а в другом - мышления), и мучительная для дуализма Декарта проблема

__________________________________


1 См.: Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 647
отношения души и тела получило свое более удовлетворительное разрешение.
Каждый из атрибутов представлен как множество единичных вещей (модусов), в которых мы открываем проявление отдельного атрибута, образующего их сущность. Человек тем самым, имея тело и душу, познается и в плане протяженности и в плане мышления. Тело и душа суть разные выражения одной сущности. Познавая тело, мы познаем душу, и наоборот.
Единство в пестром многообразии вещей можно усмотреть лишь посредством интеллектуальной интуиции, дающей нам ясное знание. Чувственное (низшее по своему значению) знание усматривает только множественность вещей и не способно подняться до понимания единства их божественной природы. А подлинная мудрость одновременно преодолевает тщету смутных желаний и слепую власть человеческих страстей, и обретает подлинную свободу в спокойном и ясном миросозерцании. Достижение этого состояния есть высшая задача нравственности. В нем и только в нем человек обретает счастье высшего качества - счастье, питаемое интеллектуальной любовью к Богу. Знаменитое изречение Спинозы: "Не плакать, не смеяться, но понимать" - прекрасно передает общий тон свойственного ему интеллектуализма.
Таким образом, Спиноза углубляет звучащую у Декарта тему обретения человеком свободы на путях подчинения разуму человеческих страстей. Убежденность в том, что активность человека определена лишь действием ясных идей разума вело с непреложностью к отождествлению воли и разума, реальной причины и логического основания.
На основе этики Спиноза развивает основные положения своей политической философии. Рационалистическая доктрина дает четкие основания для классически ясной формулировки идеи государственного договора как разумной основы общественной жизни. Из трех форм государственного устройства: абсолютной монархии, аристократии и демократии в качестве наилучшей Спиноза выбирает демократию. Ее достоинство он видит в том, что здесь "никто не переносит своего естественного права на другое лицо так, чтобы самому потерять всякое дальнейшее участие в общественных совещаниях". Заметим, что на общем духе и пафосе философии Спинозы сказалась атмосфера жизни самой свободной страны тогдашней Европы - Голландии.
Другим выдающимся представителем рационализма был Лейбниц.
Готфрид Лейбниц (1646 - 1716) - немецкий философ, математик, физик, изобретатель, юрист, историк, языковед. Изучал юриспруденцию и философию в Лейпцигском и Йенском университетах. С 1676 г. состоял на службе у ганноверских герцогов, сначала в качестве придворного библиотекаря, затем герцогского историографа и тайного советника юстиции. Основные философские сочинения: "Рассуждения о метафизике", "Новая система природы", "Новые опыты о человеческом разуме", "Теодицея", "Монадология".
Подобно Спинозе Лейбниц захвачен проблемами, поставленными Декартом. И также как Спинозу его не удовлетворило решение вопроса об отношении тела и души. Развивая идеи Декарта, он выдвинул отличную и от него, и от Спинозы систему рационализма. Решительно отклонив картезианский дуализм, Лейбниц вместе с тем не принял и всепоглощающего пантеизма Спинозы, растворившего в Боге все сущее.
Центральное понятие философии Лейбница - понятие монады. Монада - простая неделимая сущность, и весь мир представляет собой собрание монад. Каждая из них замкнута в себе ("не имеет окон" во внешний мир) и неспособна влиять на другие. Бытие монад поглощено внутренней деятельностью представления. Мир монад строго иерархичен. Они располагаются от низших к высшим и венчающей их все - Богу. Низшие монады образуют уровень обычного материального бытия и отличаются исчезающе малой способностью к ясному представлению ("пребывают в смутном сне"), нарастающему по мере восхождения к высшей - Богу. Только последнему принадлежит исчерпывающая полнота представления, ясное знание всего и, как следствие этого, максимум действия, активности. Весь мир монад есть в конечном счете отражение Бога как верховной монады, и в этом заключены основания для развитой Лейбницем концепции философского оптимизма, провозглашающей, что наш мир есть лучший из всех мыслимых миров. Плюралистический мир Лейбница пронизан единством содержания, предустановленной гармонией, олицетворенной верховной монадой.
Применительно к проблеме отношения души и тела монадология Лейбница явилась способом сохранить независимость души и тела и в то же время объяснить несомненный факт согласованности их действий. Поскольку основной вектор совершенства монад направлен от их бессознательного состояния к состоянию совершенного знания, постольку Лейбниц был согласен с эмпириками в их утверждении, что чувства - исходная ступень познания. Но только исходная! Поскольку всякая душа - монада, и ее деятельность направлена лишь на самое себя, то познание есть лишь процесс постепенного осознания того, что имеется в состоянии бессознательного. Тем самым Лейбниц вносил некоторые изменения в декартовскую теорию врожденных идей. Последние даются человеку как возможность, к которой он может придти как к бессознательному в нем. Такое решение ослабляло силу эмпиристской критики теории врожденных идей, оставляя в неприкосновенности строго автономный характер Разума.
Как можно убедиться, наиболее уязвимой стороной рационалистических воззрений оказалась трактовка отношения души и тела. Автономность разума как безусловное требование для самой возможности формулировки рационалистической доктрины осложняло ее развитие и применение. С трудностями иного характера сталкивались философы, развивавшие традиции эмпиризма.
К числу наиболее видных представителей эмпиризма в философии, начало которому было положено Ф. Бэконом, необходимо отнести в первую очередь английских философов Т. Гоббса, Дж. Локка, Дж. Беркли, Д. Юма, а также французов Э. Кондильяка, К. Гельвеция, П. Гольбаха, Д. Дидро и многих других. Здесь мы остановимся на краткой характеристике философии Локка, Беркли и Юма.
Джон Локк (1632 - 1704) родился в пуританской семье мелкого землевладельца. Окончил Вестминстерскую школу и колледж в Оксфорде, в котором затем преподавал; занимался экспериментальной химией, метеорологией и медициной. В 1668 г. избран членом Лондонского королевского общества. Став в 1667 г. домашним врачом, а затем секретарем лорда Эшли (графа Шефтсбе-ри) - видного общественного деятеля времен Реставрации, Локк приобщился к активной политической жизни. Вслед за Шефтсбери, спасаясь от преследования английского правительства, в 1683 г. эмигрировал в Голландию, где сблизился с кругом Вильгельма Оранского, и после провозглашения того королем Англии возвратился в 1689 г. на родину. Главный философский труд - "Опыт о человеческом разуме", над которым Локк работал около 20 лет.
Вопрос о происхождении, достоверности и границах человеческого знания Джон Локк определил как одну из основных задач своей философии. Ответ на него должен был послужить надежным основанием для всех предприятий человеческого разума. Следуя Бэкону, Локк определяет опыт как основу всякого знания. Этот выбор диктовался, в частности, и полным неприятием альтернативной (рационалистической) позиции, связывавшей себя признанием существования врожденных идей. Согласно Локку, непредубежденная критика этой концепции не оставляло ей никакого права на существование. Есть целые народы, не имеющие понятия о Боге, а дети и идиоты не знают законов логики. Как тогда объяснить якобы врожденный характер этих идей? Ослабляя свой тезис о врожденности части человеческих идей до признания лишь возможности обнаружить в душе их содержание, сторонники рационализма доводили его до нелепости, ибо такой возможности существования отвечают все идеи нашего ума. Парадоксально и положение о том, что люди владеют идеей, которую могут не осознавать.
Локк принял прямо противоположное допущение: душа человека должна быть уподоблена чистой доске (tabula rasa), письмена на которой способен оставить лишь опыт. Опыт и должен стать главным предметом философского исследования.
Локк различает два вида опыта: опыт внутренний и внешний. Последний есть то, что мы называем внешним чувством, а первый относится к познанию внутреннего мира самого человека. Что касается достоверности знания, приобретаемого на основе того или иного вида опыта, то несомненное преимущество должно быть отдано внутреннему опыту, так как его содержание является непосредственно данным человеку. Но на пути аналитического разложения внутреннего опыта не обнаруживается никакого присутствия разума в качестве самостоятельной инстанции или силы. Это дало Локку основание для мысли, что, как бы ни понимать разум, в нем не содержится ничего другого, что не содержалось бы в чувстве.
Что касается внешнего опыта, то его содержание сводимо к такой форме психического переживания как ощущение. По терминологии Локка ощущения являются идеями. Это очень важное понятие, на котором необходимо остановиться. Идеи, по Локку, есть все то, что воспринимается душою в себе самой или является непосредственным объектом восприятия, мышления или интеллекта. Ум способен лишь к комбинированию идей, но независимо от его силы неспособен ни уничтожить, ни изобрести новые ("простые") идеи. В этом сказывается основополагающий смысл опыта как источника идей.
Достоверность внешнего опыта характеризуется меньшей надежностью. Локк даже уклонялся от твердого ответа на вопрос об источниках ощущений. Тем не менее он далек от скептицизма и развивает целую теорию о первичных и вторичных качествах, призванную прояснить вопрос: в каких отношениях чувственные восприятия адекватно представляют характер вещей, а в каких - нет? Так, первичные качества - это математические и пространственно-временные характеристики: фигуры, величины, положения и движения, а вторичные (неадекватные вещам) - цвет, вкус, запах и т.п.
Осознание Локком недостаточности эмпиризма для обоснования существования вполне определенной по своему характеру внеопытной реальности побудило его, во-первых, держаться границ опыта и воздерживаться от постановки вопросов, заведомо выходящих за его рамки, и, во-вторых, при определении условий истинности наших представлений говорить о согласии их не с вещами, а друг с другом. Заслуживает упоминания локковская теория абстракций, показывающая как из сопоставления чувственных данных возникают абстрактные (общие) понятия.
Чувство меры и здравый смысл являются характерными особенностями философии Локка. Им он во многим обязан своей исключительной популярностью, громадным влиянием на представителей французского Просвещения XVIII в. Хотя сам Локк был далек от материализма (и отклонял даже деизм), тем не менее его философия во многом определила приход французского материализма XVIII в.
В отличие от Локка другой представитель английской эмпирической традиции Джордж Беркли использует идеи эмпиризма в несколько неожиданном, но согласном с его общим духом направлении. Беркли обратил внимание на то, что локковское различение первичных и вторичных качеств вряд ли может быть оправдано с эмпиристской точки зрения. И протяжение, и вкус равно даны нам в качестве ощущений. Все попытки сконструировать из ощущений независимо существующие материальные тела выходят за пределы возможностей эмпиризма и способны населить мир, по выражению Беркли, химерами разума вроде бескачественной материальной субстанции, носителя первичных и вторичных качеств. Логичней принять существующими вещи, которые и есть комбинации, комплексы наших ощущений. Существовать, значит быть воспринимаемым - таков принцип философии Беркли. Пафос этого утверждения заключается в том, чтобы отстоять образ мира таким, каким он открывается нам в чувственном восприятии. Ведь для набравшего силу и получившего все большее распространение механистического материализма, этой главной опоры атеизма и свободомыслия, мир лишен цвета, вкуса, запаха и т.п. и населен бескачественными материальными субстанциями, действия которых на наши органы чувств и ответственны за субъективные вторичные качества, не существующие в вещах как таковых. Но утверждая адекватность ощущений свойствам вещей, взаимоопределимость вещей (как комплексов ощущений) и комплексов ощущений (как вещей), Беркли попадает в ловушку солипсизма, согласно которому, если вещи суть комплексы ощущений, то существует только обладатель этих ощущений, а мир есть лишь его ощущения. Естественно, что этого вывода следовало избежать, и Беркли был вынужден дополнить свою теорию познания спиритуалистической метафизикой, трактовавшей природу вещей как живых символов Божественного ума. Такая концепция, по крайней мере, более отвечала традиционному религиозному восприятию мира.
Следует отметить, что с самого начала своих философских исследований Беркли стремился согласовать принципы эмпиризма с началами религиозного миросозерцания, разрушить основательность связки эмпиризма и материализма. Будучи священнослужителем, он был озабочен тем, чтобы дать высоко ценимой им теории Ньютона истолкование, основанное на принципах номинализма и феноменализма и тем самым активно противодействовать ее материалистической трактовке. Проблема согласия истин религиозной веры и все больше покоряющих общественность (в том числе и глубоко верующих людей) истин науки, неотделимых от питающих ее новых теоретико-познавательных установок (в частности, от эмпиризма, чрезвычайно характерного для научной культуры Англии), и явилась основанием для рождения столь причудливой версии философского эмпиризма.

Другим крупнейшим представителем английского эмпиризма был Дэвид Юм. С его именем связывают исчерпание логических возможностей эмпиризма в качестве одной из традиций классической философии.


Юм подверг тщательному анализу положение эмпиризма, каким оно оказалось после Локка. Его последователи, по суждению Юма, не смогли держаться строгого предписания - не покидать пределы опыта. Они клонились к метафизике либо материалистического, либо (подобно Беркли) спиритуалистического толка. Согласно Юму, это было обусловлено известными недостатками самого локковского учения. За ложные шаги в сторону метафизики ответственны два важных понятия, не подвергнутых строгому испытанию эмпиризмом. Это понятия причинности и субстанции.
Причинность, как порождающую связь и зависимость между явлениями материального или духовного мира, необходимо отклонить со всей возможной решимостью, руководствуясь принципом эмпиризма. Опыт в том, что касается причинности, свидетельствует лишь о связи явлений во времени (одно предшествует другому), но ничего не говорит и не может сказать в пользу действительного порождения одного явления другим. Поэтому идея причинности имеет исключительно субъективное, а не объективное значение и обозначает собой основанную на психологии привычку ума. Именно она создает иллюзию логически необходимой связи между причиной и следствием, чего опыт никогда не может подтвердить хотя бы в силу своей конечности. То же самое относится и к понятию субстанции. В опыте даны впечатления (восприятия), которые истолковываются в качестве действия вещей на наши познавательные способности. Но и здесь речь должна идти о простой психологической привычке истолковывать совместно данные в опыте свойства в качестве вещи. Ведь опыт, строго говоря, не заключает в себе никаких "вещей", кроме совместно встречающихся групп свойств (ощущений). Представление, согласно которому есть нечто, являющееся носителем (или обладателем) многих свойств, не усматриваемо в данном нам содержании опыта.
Выводы Юма относительно возможностей нашего познания полны скептицизма. Однако этот скептицизм обращен против метафизических притязаний нашего ума на знание реальности такой, какова она есть сама по себе. Познание же ограничено пределами опыта, и только в них оно обладает подлинной действенностью и ценностью. Юм был горячим поклонником ньютоновской физики и математического естествознания. Он приветствовал научное познание, строго основанное на опыте и следующее только ему, и был полон скептического отрицания, обращенного на метафизику и вообще на всякое знание о сверхчувственном мире. Математика в его учении заслуживает наивысших похвал потому, что ограничивает себя познанием отношений, существующих между идеями опыта. А как с остальным? "Если, удостоверившись в этих принципах, мы приступим к просмотру библиотек, какое опустошение должны мы будем произвести в них! Возьмем, например, в руки какую-нибудь книгу по богословию или школьной метафизике и спросим: содержит ли она какое-нибудь абстрактное рассуждение о количестве или числе? Нет. Содержит ли она какое-нибудь основанное на опыте рассуждение о фактах и существовании? Нет. Так бросьте ее в огонь, ибо в ней не может быть ничего кроме софистики и заблуждений".
Философия Юма оказалась своего рода конечным пунктом в развитии эмпиризма. В ближайшее за Юмом столетие его представителям не удалось внести сколько-нибудь существенного вклада в его развитие. Аргументы Юма сыграли важную роль в дальнейшем развитии европейской философии.




Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   63   64   65   66   67   68   69   70   ...   274




©engime.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет