Использованная литература

2. Антикризисное управление // http://www.anticrisis-consult.ru/about_article.html.

3. Илеуова Г. «В целом картина еще благополучна…» // http://www.neonomad.kz/neonomadika/politika/index.php?month=2&day=31&ELEMENT_ID=4246.

4. Хаит И. Указ. соч.

5. Там же.

6. См. http://www.rukovodi.com/antik.php.

Вкратце методологию данного подхода можно охарактеризовать как исследование процессов политической сферы (как связанных, так и несвязанных непосредственно с экономической проблематикой) с использованием допущений рационального выбора и экономических методов, базирующихся, в основном, на моделировании. Существование же собственно экономической политики и ее конкретные направления определяются экзогенно заданными предпочтениями ключевых «игроков» на «пространстве политик».

Так, для конкретных моделей это может выражаться их эгоистическими интересами в виде стремления к росту размеров распределяемых национального богатства, ресурсов или бюджета, к поиску ренты, к власти, престижу и т.п. Тем самым отказываются от широко известного в нормативной экономической теории предположения о государстве как «добром диктаторе», главной целью которого является стремление к максимизации общественного благосостояния, и рассматривают политические процессы в качестве такого же взаимодействия множества эгоистичных агентов, как и экономические. Сегодня новая политэкономия полностью "интегрирована" в экономический мейнстрим, являясь одной из ведущих ветвей исследований.

Тогда политико-экономическими исследованиями называют те, в которых, с одной стороны, политические составляющие и конструкции являются эндогенными (например, государство как институт) с точки зрения структуры модели, и, с другой, где экономические методы применяются для анализа политических процессов.

В современном виде новая политэкономия включает в себя несколько предметных областей. Прежде всего, в ней рассматриваются как чисто политические, так и политико-экономические модели. Первые описывают исключительно действия политических игроков. Вторые, по сути, состоят из двух частей: модели, объясняющей политический выбор, и чисто экономической модели, объясняющей реакцию на этот выбор экономических переменных. Классическим примером являются основные модели внешнеторговой политики: в каждой из них используются особая модель политики и модель внешней торговли.

Классической сферой политической экономии демократии можно считать анализ избирательного процесса, который основывается на теории социального выбора, и, прежде всего на теореме нобелевского лауреата по экономике Кеннета Эрроу о невозможности. В новой политэкономии изучается то, каким образом формируются равновесия в реальных политических системах. В частности, для преодоления проблемы отсутствия политического равновесия используются модели вероятностного голосования, определения повестки дня и структурно обусловленного равновесия. Кроме того, моделируется поведение отдельных типов игроков: избирателей, политиков, бюрократии, судебной системы, групп интересов.

С содержательной точки зрения можно выделить четыре раздела политэкономии демократии: перераспределительную политику (вопросы трансфертов и налогообложения), динамическую политику (рост, налогообложение и государственный долг), денежно-кредитную и сравнительную политику. Внешнеторговая политика (прежде всего, политические факторы, определяющие масштабы протекционизма и свободы перемещения благ и факторов производства) также является традиционной областью политико-экономического анализа. Заметим, что большинство моделей касается, что не удивительно, изучения и сравнения демократических политических систем в институциональном анализе.

Всё более важную роль при этом играют вопросы эндогенного формирования экономических институтов в рамках различных политико-экономических моделей, идеи которого давно являются общепризнанными в институциональной экономике. Например, государство становится «хищническим» («хищническое» поведение государства означает «недопроизводство» общественных благ – прим. авт.), если политика, поддерживающая экономическое развитие (создание инфраструктуры, поддержка торговли) и приемлемое качество институтов (охрана прав собственности, более или менее эффективная бюрократия) не согласованы с обеспечением политического статус-кво, поскольку это стимулирует «элиты» к хищническому поведению.

Нормативный анализ показывает, что такое поведение возникает в обществах со следующими характерными признаками: высокие выгоды от обладания властью, хорошая оснащённость природными ресурсами, плохая оснащённость факторами общественных инвестиций (человеческий капитал), внутренняя нестабильность вследствие нелигитимности власти или высокой политической мобилизации общества. Когда развитие приводит к росту неравенства в обществе, это может принудить элиты к некоторой «демократизации». Она может привести к определённым институциональным изменениям, сглаживающим перераспределение общественного богатства и уменьшение неравенства. Причём оказывается, что подобное развитие может быть связано с двумя типами недемократических вариантов: «автократическая катастрофа» с высоким неравенством и низким уровнем производства и «восточно-азиатское чудо» со средним неравенством и значительным производством.

Моделирование экономического роста в автократических режимах выявило, что размеры домашнего капитала определяют точку бифуркации, за которой следует либо экономический рост, либо спад. При низком уровне домашнего капитала ресурсы страны расхищаются и экономика в спаде. При высоком же уровне домашнего капитала экономика растёт быстрее, чем в социальном оптимуме – последним-то и могут объясняться успехи «азиатских тигров». Когда рассматривается взаимоотношения и взаимодействие «автократов» и «элит», в том числе созданных самим автократом, то моделирование показывает, что во многих случаях, учитывая потенциальную опасность, исходящую от «умных и информированных советников», правящие режимы жертвуют их компетентностью, выбирая значительно более посредственных, но зато верных и преданных.

В целом, можно констатировать, что многие исследователи политико-экономических процессов (Д. Норт, Г. Табеллини) приходят к выводу о необходимости учёта и анализа культурно-ментальных моделей и «мягких» неформальных институтов как факторов политико-экономической дифференциации.

Традиционно главным объектом рекомендаций, как политологов, так и экономистов являлось государство. Однако многие политико-экономические модели ставят это под сомнение, поскольку сама суть моделей в том, что действия государства рассматриваются в них как эндогенные. Отсюда, если государственная политика определяется исходя из параметров модели, она никак не может использоваться для улучшения этих самых параметров. В экономической науке сформировалось 4 направления к решению этой проблемы.

Первое отрицает возможность консультирования на основе политико-экономических моделей. Нормативные рекомендации могут формулироваться, но при этом исследователь должен четко осознавать, что не существует никаких возможностей реально воплотить их в жизнь, поскольку поведение политиков целиком и полностью определяется их собственными интересами и политическим процессом. Соответственно главной задачей науки становится позитивный (т.е. эмпирический) анализ политико-экономических явлений.

Второй подход предполагает своеобразное ограничение эндогенности политики. Строится «ограниченная» модель, в которой определенный уровень политических решений (исходя из данной целевой постановки задачи) выступает в качестве экзогенного фактора. «Ограничение» устанавливается не в соответствии с теоретическими или эмпирическими выводами, а исходя из конкретной ситуации. Грань обычно провести достаточно сложно, но в данном прикладном исследовании она, как правило, чётко задаётся заказчиком работы. В последнее время, данное представление о консультировании с учётом политико-экономических моделей получило название «нормативного поворота» в теории общественного выбора.

Третий подход в полной мере эндогенизирует политические действия, но сам фокус консультирования смещается с консультирования политиков к консультированию широких общественных групп по вопросам политики. Т.е. главным получателем консультации экономиста становится общество и граждане, а задачи консультирования напрямую переплетаются с задачами просвещения. Данный подход вызывает интерес в связи с всё увеличивающимся количеством эмпирических свидетельств, что современная экономическая теория воздействует на реальный мир не столько за счет её «рациональных» рекомендаций, сколько за счет формирования культуры и определенных общественных представлений. Но такая деятельность требует от исследователя не только собственно исследовательской работы, но и активного участия, как в просветительской работе, так и даже в политической деятельности.

В рамках четвёртого направления, экономисты рассматриваются, прежде всего, как консультанты государственных органов, однако для продвижения тех или иных рекомендаций экономист должен сам стратегически структурировать свою исследовательскую деятельность. Проще говоря, экономисты должны исходить из того, что реакция политиков будет искажена их интересами и стимулами и, соответственно, изменять содержание своих рекомендаций для достижения собственных целей. Скажем, может оказаться целесообразным выступать в качестве «алармиста», сознательно завышая масштабы угрозы, чтобы понудить политика принять целесообразное решение.

Но здесь тоже имеются свои «подводные мины». Так, (эндогенное) поведение консультантов определяется множеством целей, в том числе и поиском ренты. Так что сознательное завышение угроз может являться инструментом для извлечения дополнительного дохода. Кроме того, в реальности экономист не является полностью беспристрастным и во многих случаях руководствуется своими идеологическими воззрениями. Такое представление о «эндогенном» характере поведения консультантов-политэкономов вполне разумно. Важно, что если политик предполагает, что консультант ведет себя стратегически (преследуя свои интересы), это изменит его (политика) реакцию на «рекомендации», сведя на нет эффекты стратегического поведения и превратив их в «пустые», но, возможно, и нанесёт определённый вред репутации консультанта.

При рассмотрении текущего состояния в Казахстане с позиции политико-экономического и институционального позитивного анализа можно обратить внимание на следующую особенность. Управленческое и социальное поведение в рамках существующих государственных институтов можно описать как масштабно-инвариантное или самоподобное – формы, методы, процедуры и этика воспроизводятся, по сути, в одинаковом виде на всех уровнях власти от самого верхнего до самого нижнего.

Такая система (в теории систем и синергетике) приобретает черты «самоорганизованной критичности» с присущей ей фундаментальной неустойчивостью, которая может привести к лавинообразному «обрушению» системы даже при самых малых изменениях ее критических параметров. Вопросом является идентификация и поиск этих самых критических параметров в рамках построения политико-экономических моделей. Возможно, в качестве таковых могут выступать, скажем, относительный уровень обеспеченности домашним капиталом, относительная динамика роста среднего размера «взятки» и среднедушевого или среднефирменного дохода, динамика стратификации и количество страт по доходам и группам по интересам и т.п.

В заключение приведём высказывание одного из крупнейших современных экономистов, специалиста в области теории игр и принятия решений, Ариэля Рубинштейна, что «как и хорошая волшебная сказка, хорошая [экономическая] модель может оказать огромное влияние на реальный мир не за счет консультирования или прогнозирования будущего, а за счет воздействия на культуру».

В сфере государственного управления ключевым фактором, отрицающим или оправдывающим конкретные методы и формы деятельности, считается эффективность. Если говорить о качестве государственности, то это суверенность и эффективность [2]. Ведь известно, что нет бедных и богатых стран, а есть плохо и хорошо управляемые страны. Вопрос стоит предельно остро: по-настоящему эффективной системы государственного управления не будет до тех пор, пока в ней будут работать хоть и грамотные, но не совсем порядочные люди [3].

Напомню, демократия – это инструмент, повышающий эффективность государственного управления, без которого в свою очередь невозможна эффективная экономика. К тому же, недостаточно эффективный госаппарат не дает стране реализовать свой экономический и человеческий потенциал [4].

Политика и управление – это два феномена, чьи регулятивные возможности были и остаются наиболее существенными и определяющими решения едва ли не всех социально значимых проблем [5]. У нас подтверждается вывод Платона: “Политикой можно заниматься везде, кроме своей родины”.

Кроме того, развитие политической науки, появление новых теоретико-методологических подходов позволили подняться на новый уровень осмысления и экспликации управленческих отношений в политике [6]. Как утверждают авторы учебного пособия “Государственное управление и политика”, наряду с политической проблематикой наука государственного управления включает в себя и другие аспекты – экономические, психологические, менеджеральные, юридические, социологические. Но тематика публичного управления находится все-таки ближе всего к политической науке, что связано с историей этого научного направления, и с современной практикой изучения государственного и шире – публичного управления [7].

Безусловно, необходимо в стране развивать это научное направление. Сейчас роль ученых при принятии стратегических решений неуклонно возрастает, лидером перераспределения власти становится мировое научное сообщество, взаимодействие и взаимопроникновение академической и политической элит привело к возникновению “академическо-политического комплекса”.

При этом надо иметь в виду, что политическая наука – разновидность познавательной деятельности, направленная не на интерпретацию и оценку частных, конкретных политических ситуаций, а на постижение и экспликацию объективных, общезначимых, системных связей (закономерностей), характерных для политической сферы и политических аспектов реальностей [8]. Правда, социальные науки, в том числе политическая наука в Казахстане, к сожалению, не дает плодотворного анализа происходящих процессов.

Анализируя проблемы эффективности государственного управления, можно выделить несколько основных позиций:

1. Происходит смена парадигмы госуправления, при старой парадигме степень автономности в формулировании политики была значительной, мобильность граждан ограничена, большинство государств реализуют макрополитику независимо друг от друга. При новой парадигме степень автономности в формулировании политики ограниченная, в условиях высокой мобильности активов усиливается межстрановая конвергенция экономических структур, что усиливает конкуренцию между государствами [9].

2. Одними из самых интересных “новых” субъектов международных отношений являются регионы, например, Польша выбрала для себя проверенную другими европейскими странами концепцию государственного устройства – “Европа регионов”, главным ее направлением стала децентрализация управления, предполагающая перенесение части ответственности центральных органов власти на местный и региональный уровни, “европейский фактор” в целом оказал значительное влияние на ход всей политической трансформации Польши [10]. В нашей программе “Путь в Европу” данный тренд должен быть одним из основных.

3. Решающую роль в трансформации производственных ресурсов в готовую продукцию в рыночной экономике принадлежит предпринимателю, т.е. лицу, осуществляющему функцию комбинации факторов производства и организации производства в целом [11] в рыночно ориентированных системах в центре политики находятся сотрудничество и почтительное отношение государства и бизнеса друг другу, бизнесменов нельзя оставлять за дверями политических систем, если бы бизнес продолжил развиваться по открытым принципам – за ним и всем с ним связанным неизбежно должно было бы стоять сильное демократическое государство.

4. Реформу государственной администрации нельзя отдавать исключительно в руки самих государственных служащих, она настоятельно требует политического вмешательства [12], какими бы скверными ни были бизнесмены, чиновники – еще хуже. Можно согласиться с Н. Злобиным в том, что казахстанская правящая элита случайная, не прошла через систему серьезного политического отбора, поэтому не в состоянии формулировать национальные интересы.

5. Политические и финансовые силы, которые управляют человечеством, не только не способны использовать возможности науки, но не в состоянии даже оценить ее [13].

6. Кризис государственной власти находит проявление в кризисе конституционного строя, никакие сильные лидеры не в состоянии компенсировать то, что дает институциональная система.

7. Хотя в мире политологическая литература ставит рекорды по продажам, а лидируют выдающиеся мыслители и серьезные авторы-теоретики, в Казахстане у политической науки много проблем:

- недостаточное внимание общественности к политологии по сравнению с экономистами, историками, и др.;

- отсутствуют настоящие “мозговые центры”, идейная продукция которых прикладная политическая экспертиза, аналитические статьи, фундаментальные теоретические труды;

- наиболее важная проблема - формирование научных школ, отсутствие собственной национальной теоретической базы (инсайта не происходит);

- изоляция и самоизоляция научного сообщества от политического процесса;

- профессиональное вырождение интеллектуалов во власти, гражданское образование пока почти не востребовано;

- отсутствие междисциплинарных исследований с политологической парадигмой (компетенция – не обладание информацией, но умение построить аргументацию, не забывая об эффекте бабочки), слабая разработанность научной методологии, отсутствие хороших учебников;

- формулирование с помощью СМИ псевдохаризмы и др.

2. Патрушев С.В. Устроение современного мира. Что мы узнали и что хотели бы узнать в эпоху кризиса. //Полис.2009 №3.с.188.

3. Казахстанская правда.2004.19 февраля.

4. Быков П. От империи к глобальному кондоминимуму // Эксперт.2006.№43.с.54.

5. Соловьев А.И. Политика и управление: когнитивные основания взаимосвязи // Вестник Московского университета. серия. 21.Управление(государство и общество).2005.№3.с.36.

6. Пушкарева Г.В. Политический менеджмент в системе управленческих отношений современного общества // Вестник Московского университета. серия. 21.Управление(государство и общество).2005.№3.с.109

7. Государственное управление и политика.с.8

8. Баталов Э.Я. Восхождение к политической науке.//Общественные науки и современность.2005.№3.с.40

9. Марьясин Д.С. Административная реформа как процесс самообучения государства // Вестник Московсковского университета. серия. 21.Управление(государство и общество).2006.№4.с.25

10. Латыпов Д.А. Реформа государственной службы в Польше и России: сравнительно-политологический анализ // Вестник Московского университета. серия. 21.Управление(государство и общество).2006.№4.с.50

11. Катосов М.А., Иванова Н.Ю. Предпринимательские способности как фактор экономического роста // Вестник Московского университета. серия. 21.Управление(государство и общество).2006.№1.с.3

12. Купряшин Г.Л. Трудный путь административной реформы: оценки сделанного и намечаемого // Вестник Московского университета. серия. 21.Управление(государство и общество).2006.№4.с.5

13. Лесков Л.В. Наука как самоорганизующаяся система.//Общественные науки и современность.2003.№4.с.148

Кульматов С.Я., доцент Уральской Академии труда и социальных отношений
Политическая и общая модернизация:

к вопросу о субъекте модернизации
Пересечение линий таких тем, как проблемы развития отечественной политологии и текущий мировой кризис можно зафиксировать в нескольких точках казахстанской общественно-политической проблематики, и в том числе, в переходном, транзитном, модернизирующемся характере нашего общества. Кризис, конечно, имеет внешний источник, однако модернизация тоже имеет внешний источник. Пересекаясь, они образуют специфический причинно-следственный рисунок, «читать» который надо, исходя не только из внешних, но и внутренних обстоятельств.

Тема данного сообщения - модернизация и политическая система. Определимся с используемыми терминами и дадим рабочие определения.

Под модернизацией здесь понимается процесс сознательного воздействия на общество с целью адаптации данного общества к отношениям в современном мире, с задачей создать внутренние условия для устойчивого качественного самороста и развития.

Политическая модернизация понимается как изменения в политической системе общества, необходимые для осуществления процесса общей модернизации (предшествующие ей), и изменения вытекающие как следствие данного процесса.

Субъект модернизации – это часть общества, общественных сил, объединенных целями модернизации и обладающих необходимыми властными ресурсами для проведения такой политики в обществе.

Таким образом, речь идет о модернизации обществ, объединяемых понятием развивающихся, транзитных, переходных стран, и о догоняющем типе модернизации и развития.

Попробуем выделить основные моменты этого типа развития. В отличие от стран развитых (или стран первого эшелона), где изменение и собственно развитие строилось на основе внутренних процессов, догоняющая модернизация характерна для стран, где внутренние предпосылки современной модели развития сложились в недостаточной мере или только образовываются. Поэтому ключевым фактором для такой модернизации выступает внешний фактор.

В прошлом это могло выглядеть как военное отставание, затем технологическое, образовательное, научное ит.д. Осознание опасности отставания и является причиной появления идеологии модернизации и складывания ядра субъекта модернизации. В случае установления достаточного влияния на государственное и общественное управление, лидеры модернизационного течения инициируют «реформы сверху». Успех таких реформ обычно обеспечивал решение задач данного исторического периода, однако через определенный временной период вновь вставал вопрос об отставании и необходимости модернизации. Лишь небольшой круг стран смог в рамках модернизации войти в круг развитых стран – это так называемый второй эшелон. Для остальных стран рабочая модель развития выражена в цикле успешных и неуспешных модернизаций, реформ и следующих за ними контрреформ.

На основе исследовании этих процессов были разработаны теории зависимого развития, периферийного капитализма, мир-системная концепция И.Валлерстайна и др.

Согласно теме сообщения, подробнее остановимся на описании феномена субъекта модернизации. Такое социально- политическое явление как субъект модернизации не является прямым следствием общественного развития традиционного или развивающегося общества, соответствующие социальные предпосылки еще не сложились. Его состав формируется скорее по культурно- образовательному, идеологическому признаку, отношению к существующим институтам и разнообразно по внутренним мотивам участников – от патриотических государственников до компрадоров, от студенческой молодежи до военных, обеспокоенных обороноспособностью страны.

Распространение модернизационной идеологии во многом определяются внешними обстоятельствами – степенью отсталости и отрыва от передовых стран, а так же степенью удаленности от мировых центров развития и открытостью или закрытостью страны. Деление общества модернистов и традиционалистов накладывается на социальную структуру развивающегося общества и дает картину политических отношений сильно смещенных по сравнению с образцами истории развитых стран.

Социальный состав модернизационного движения важен, потому что это движение является транслятором, «переводчиком» объективных требования развития, то как они как они их понимают, так и будут осуществлять на практике. А понимание, естественно поверхностно, а ожидания содержат большой элемент иллюзорности.

Становление модернизационной идеологии в качестве государственной исторически происходило в самых разнообразных формах – постепенно и революционно, мирно и вооруженным путем.

Проводя политику модернизации, внедрения новых социальных институтов в среде не готовой, не созревшей к их принятию, реформаторы сталкиваются проблемой потери политической базы поддержки и угрозой провала реформ. Происходит усиление силового начала в проведении модернизационного процесса, "плывет" база социальной поддержки, происходит изменение состава субъекта модернизации. В случае успешного внедрения новации и преобразования общественного уклада возникают новые социальные группы, которые становятся естественным охранителем новых отношений и закрепляют итоги реформ.

По итогам сказанного: в модели «модернизационного развития» политические отношения рождают новые экономические и социальные институты, идут впереди них, а не за ними, как это происходило в случае развитых стран. Политика как бы определяет экономику. Все это делает особой роль субъекта модернизации в неклассической политической системе и в то же время является «ахиллесовой пятой» данной модели развития.

Успешная модернизация предполагает стабильный характер субъекта модернизации по составу и объему, устойчивости по времени. Значительные, зачастую болезненные преобразования нуждаются в политической поддержке, рассчитанной на длительный период, пока не создадутся условия для внутреннего воспроизводства современных институтов. Это во первых.

Субъект модернизации несет значительную нагрузку, как институт мобилизации общества, компенсируя недостаточность ресурсов и стимулов. Это во вторых.

Субъект модернизации вынужден замещать и обеспечивать выполнение функций еще не возникших социальных, политических, идеологических и культурных институтов. Это в третьих.

Такой сложный и многоплановый характер требований предъявляется к политико-идеологическому образованию, которое не имеет устойчивой «социальной прописки» и переформатируется не раз по многим параметрам уже в процессе деятельности. В результате эволюции и развития таких субъектов модернизации возникают неклассические политические системы, в том числе с партиями доминантного типа, с армиями, несущими политические функции, с системообразующими харизматическими политическими лидерами и – «с партиями особенного типа».

В любом случае, такая версия политической модернизации, выступающая как предпосылка общей модернизации, серьезно отличается от классической либеральной модели политической модернизации.

Роль такой политической системы намного шире по сравнению с обычной политической системой. Она «несет» нагрузку в экономической, социальной культурной жизни общества. Ее смена ведет к немедленным необратимым колоссальным переменам. Вспомните, какое обрушение общества произошло в СССР, как только коснулись 6 статьи Конституции – о руководящей и определяющей роли КПСС.

Перейдем теперь к казахстанской практике. Наша современная политическая реальность возникла в результате исчерпания советской модели модернизации. Наличие управленческого опыта, кадровых ресурсов, унаследованных от прежней модели модернизации и учет современного опыта стали основой казахстанской модернизационного выбора и практики. Формирование национальной государственности и рыночные реформы обеспечили новый политико-идеологический и хозяйственно-экономический инструментарий преобразования и развития общества. Сегодня мы решаем задачи, которые стали камнем преткновения в развитии Советского Союза- проблему перехода от количественного роста к качественному.

В свете вышесказанного для казахстанской политологии тема роли политической модернизации, роли субъекта модернизации, его институализация, как равно другие аспекты транзитности и переходного характера нашего общества вообще - то должны быть востребованы.
Я думаю, в этот важный исторический период наши общественные науки могут опереться на огромный исторический эмпирический и аналитический материал-опыт модернизаций развивающихся стран и опыт постсоветского и постсоциалистического развития. Знание об особенностях развития в современном мире может стать важным для нашего движения вперед, еще одним ресурсом продолжения казахстанского модернизационного тренда.

Темирболат Б.Б., заместитель начальника Канцелярии Президента Республики Казахстан, политолог
Политический Интернет в Казахстане:

некоторые подходы к осмыслению вопроса
Казахстан, все более вовлекаемый в международное взаимодействие, не может не подвергаться мощному влиянию глобальных трендов, которые также оказывают возрастающее влияние на политическое поле и общество. Проникновение информационных технологий во все сферы жизнедеятельности влияет на структуру и организацию казахстанского общества, способы коммуникации внутри него, а повышающееся удешевление информационных технологий влияет на рост виртуальной аудитории и расширение виртуального пространства. Постоянный рост аудитории и участников виртуального информационного пространства в Казахстане влияет на становление Интернета как естественной сферы общественной жизни. Этому же автоматически способствует и перенос процессов экономического управления, хозяйствования и предоставления коммерческих услуг (документооборот, логистика, банкинг, электронные деньги и платежи, шопинг и мн. др.) в виртуальную сферу.

И хотя казахстанский политический Интернет находится только в начальной фазе своего развития и имеет еще значительный технологический и политический резерв для роста по примеру развитых стран, его влияние на отечественную политику достаточно ощутимо уже сейчас.

Эмпирическую базу для анализа состояния и потенциала развития виртуального плебисцита в Казахстане составили информационные веб-ресурсы политического характера - отечественные виртуальные блоги и дискуссионные Интернет-порталы, в которых участвуют и выражают свое мнение граждане, выступающие, как от своего имени, так и от имени разнообразных групп интересов.

Конечно, в виртуальных диалогах не видны реальные имена участников обсуждения той или иной проблемы, но с другой стороны - подобная анонимность способствует точности и правдивости данных. Понятно также, что в Интернете присутствует откровенная и скрытая дезинформация, могут подниматься и совершенно безрассудные вопросы, однако важно, что в виртуальном пространстве присутствует свобода слова, а ряд серьезных политических веб-ресурсов имеют свою внутреннюю цензуру, культуру и этику диалога, пул устоявшихся участников, дорожащих своей пусть виртуальной, но репутацией. И главное, поднимаемые вопросы затрагивают мнения и позиции рядовых граждан, мнение которых не всегда может быть услышано СМИ, партийными функционерами или охвачено социологическими замерами, а анализ поднимаемых в Интернете проблем позволяет выявить реальные социально-политические тренды и оценить конфликтную атмосферу в обществе.

Однако прежде, чем начать анализ политического сегмента КазНета, целесообразно представить хронологию его развития, что позволит определить специфику казахстанского виртуального политического пространства. В эволюции казахстанского политического Интернета, насчитывающей не более 11 лет, можно выделить пять этапов.

Первый этап, 1994-1997 годы – появление Интернета в Казахстане. В 1994 году на смену единому для всех постсоветских государств домену SU приходят национальные домены. Так, 7 апреля в базе данных IANA регистрируется российский национальный домен «RU», а 19 сентября здесь же появляется запись вида «kz» – Kazakhstan, официально зафиксировавшая домен «KZ» [1]. Говорить о политическом Интернете в данный период не приходится, т.к. само виртуальное пространство только формировалось. В этот период Интернет для казахстанцев стал, в основном, проводником процесса глобализации информационного пространства, поэтому неудивительно, что политологические публикации о казахстанской политической истории обходят этот вопрос стороной.

Второй этап, 1998-1999 годы – стартовая фаза политического Интернета. Информационная активность политических объединений, обусловленная выборами, совпала по времени с всплеском моды на новые технологии на Западе, что привело к стремительному развитию информационно-политического сектора казахстанского Интернета. Каждый новый виток избирательных кампаний сопровождался появлением новых способов реагирования на этот процесс.

Тем самым, электоральные кампании 1999 года оказали сильное влияние на становление политического сегмента Интернета, в частности, политтехнологи впервые начали использование информационно-пропагандистского потенциала всемирной сети, а каждое «изобретение» политтехнологов быстро становилось достоянием сетевой общественности благодаря моментальному распространению информации о нем. Новые технологии осваивают информационные агентства и печатные СМИ, однако в силу низкой распространенности сети Интернет, виртуальное пространство имеет несущественное воздействие на общественное мнение.

Третий этап, 2000-2003 годы – начинается системное создание в Казахстане информационной инфраструктуры. Утвержденная Указом Президента РК в марте 2001 г. «Государственная программа формирования и развития национальной информационной инфраструктуры в Республике Казахстан» была первым документом, направленным на информатизацию государственного управления в Казахстане [2].

Включение Интернета в инструментарий политтехнологов предопределило то, что Сеть стала привычным рабочим инструментом для журналистского сообщества. Возникают первые веб-сайты общественно-политической направленности – Навигатор в 2000 г. [3], Куб – в 2001 г. [4], Номад – в 2002 г. [5] и др., которые становятся авторитетными источниками, внимание к их публикациям и дискуссиям уделяют фактически все политические игроки и общество, в итоге они поступательно начинают оказывать существенное влияние на общественное мнение. Наблюдаются первые шаги политических организаций по открытию своих официальных веб-страниц.

Четвертый этап, 2004-2005 годы – профессионализация и начало полнофункционального развития политического Интернета. Важным событием в этот период стало принятие 10 ноября 2004 г. «Государственной программы формирования «Электронного правительства» в Республике Казахстан на 2005-2007 гг.» [6].

Начиная с этого этапа, политические силы в республике приняли во внимание быстрый рост Интернет-аудитории и предприняли шаги, направленные на манипулирование общественным мнением с помощью Интернет-технологий. Создание Интернет-представительств приняло массовый характер, началась активная регистрация политических партий и движений в сети, что, по-видимому, связано с электоральными процессами в указанный отрезок времени, и появляется целый ряд политических веб-порталов и СМИ, нацеленных на информирование общественности о ситуации в политической сфере и выступающих в качестве своеобразных представительных платформ, ретранслирующих позиции участников в общественное мнение.

Пятый этап, с 2006 года – активное влияние политического Интернета на политический процесс и общественное мнение. В данный период возникают специализированные дискуссионные площадки, на которых откровенно обсуждаются политические проблемы государства, политически ангажированные группы интересов проникают в социальные сети, в Интернете формируются виртуальные группы по интересам, поднимающие вполне реальные вопросы и нацеленные на активные действия. В указанный период Интернет окончательно укоренился, как легитимное поле политической активности, и власти, и всех остальных участников политического процесса.

В целом, как показывает анализ, на первых этапах взаимосвязь реального и виртуального политико-информационных пространств прослеживается в прямой зависимости развития политического Интернета от электоральных процессов. Причиной выступает рационально немотивированное стремление политических деятелей приобщиться к Интернету как явлению современного мира, воспринимаемому в качестве символа будущего. Большинство политиков, считавших необходимым создание сетевых проектов, сомневались, что использование Интернет-технологий принесет им какую-либо практическую пользу, но верили распространенному представлению о наличии такой пользы.

Однако на современном этапе Интернет перестает быть просто виртуальным отражением реальной политики, а трансформируется в самостоятельное и влиятельное поле публичной политики, способное не только манипулировать общественным мнением, но и влиять на поведение политических игроков. Использование Интернета в качестве средства политической коммуникации преследует не только чисто информационные цели. Наряду с традиционными для данного этапа развития Интернета представительскими (содержащими исключительно текстовую и графическую информацию) ресурсами и ресурсами, построенными по принципу простой обратной связи (когда можно передать источнику информации свое мнение о представленной информации через систему электронной почты), появляются ресурсы расширенного коммуникационного типа, позволяющие проводить массовые информационные акции политического характера [7].

При этом если для одних сегментов граждан, политических структур и групп интересов Интернет – это неотъемлемая часть информационно-рекламной политики, то для других – это непосредственно среда обитания, поле ведения политической борьбы, арена информационного давления на власть, а также взаимодействия с лояльными аудиториями или с единомышленниками. Усиление реального влияния виртуального политического пространства можно связать с существующим в Казахстане определенным дисбалансом между запросами общества на большую репрезентативность на властном уровне и на большее внимание власти к интересам общества при формировании политики. При этом существующая система репрезентации интересов, представленная такими традиционными формами представительства, как плебисцитарное, делегативное, функциональное, коммуникативное представительство, имеет весьма ограниченные возможности и не способна реагировать на повышение политической активности населения и дифференциацию спектра общественных интересов.

Конечно, казахстанский политический Интернет можно рассматривать как виртуальное продолжение коммуникативной формы представительства интересов, функционирующей через инструменты общественного мнения. Однако политический Интернет имеет свою специфику, ряд ограничений и преимуществ, которые позволяют говорить о нем как о самостоятельной форме политического представительства.

К ограничениям можно отнести большой риск того, что многие из поднимаемых в виртуальном пространстве проблем, вопросов и требований к власти или другим группам интересов, так могут и остаться содержанием лишь виртуальных дискуссий при условии, если адресаты запросов так и не узнают об их существовании. Поэтому зачастую виртуальное пространство нуждается в медиаторах, которые проинформируют власть или общество через традиционные каналы, или которые проводят мониторинг политического Интернета. К первым – относятся средства массовой информации, а ко вторым – специальные подразделения в государственных органах власти или в структурах политических партий, групп интересов и др. В качестве другого ограничения необходимо обозначить неготовность власти реагировать на требования из виртуального пространства в виду, во-первых, слабой технической оснащенности, во-вторых, психологической неготовности и отсутствия серьезного осознания возможностей Интернет-среды и того, факта, что за каждым сообщением или поднимаемой проблемой стоят реальные граждане с реальной политической позицией.

К преимуществам относятся свободный доступ к массовым информационным ресурсам для всех граждан или их объединений, и отсутствие какой-либо цензуры или средств блокирования информационных потоков. Интернет без усилий позволяет вести поиск единомышленников, объединиться с ними и уже коллективно воздействовать на информационное пространство, выражать свои интересы и оказывать давление на власть или общество. При этом, как правило, объединившись в виртуальном пространстве, подобные сообщества легко мобилизуются и проецируют свою активность в реальном общественно-политическом процессе. Или наоборот, те политические партии или группы интересов, которые в силу определенных причин не имеют возможности вести широкую общественно-политическую работу, переводят свою деятельность в Интернет, что позволяет им не только поддерживать свою политическую активность, но и привлекать новых единомышленников.

В этой связи виртуальное пространство имеет устойчивую тенденцию к динамичному развитию, которая, скорее всего, будет с каждым годом только усиливаться. Надо сказать, что государственные органы уже в определенной мере реагируют на виртуальную политическую активность и информационные посылы из электронных масс-медиа.

Это особенно хорошо видно прежде всего на примере деятельности веб-сайтов. Так, в отношении целого ряда веб-сайтов были предприняты судебные разбирательства и применены административные меры воздействия, в частности, временное или полное техническое блокирование доступа пользователей к политическим веб-сайтам.

Вместе с тем, как показывает практика, блокировать доступ полностью невозможно. Об этом свидетельствует пример такого общественного движения как «Свобода.Кз», созданного в 2005 году качестве протеста против действий властей по запрету праворульных автомобилей. Сайт www.svoboda.kz был заблокирован, однако он был заново восстановлен по адресу http://svobodakz.blogspot.com. При этом общественное движение, будучи образованным на основе общих интересов и имея лишь одну протестную задачу, в результате административного давления и попыток блокирования виртуальной информационной активности преобразовалось в политически мотивированное протестное движение. Это говорит о серьезном подходе граждан-автолюбителей по отстаиванию своих прав и интересов, показывает высокий уровень самоорганизации казахстанских граждан и отсутствие легитимных каналов представительства запросов.

Аналогичная ситуация сложилась и с Обществом молодых профессионалов Казахстана, которое образует молодежь, имеющая альтернативные взгляды на развитие государства. Когда веб-ресурс по адресу http://ompk.kz был заблокирован, Общество продолжило свою деятельность на известном сетевом ресурсе по адресу http://my.mail.ru/community/www.ompk.kz. При этом популярность данного сообщества молодых граждан лишь повысилась.

Блокирование виртуальной информационной активности сообществ ведет лишь к усугублению ситуации в отношениях с властью, росту протестного потенциала и увеличению популярности групп интересов. Высокая мобильность, резонансность и проактивное влияние подобных виртуальных движений на общественное мнение и политический процесс свидетельствуют о том, что запросы участников не нашли адекватного канала коммуникации с властью в целях поиска компромиссных политических решений.

О невозможности блокирования, в частности, свидетельствует и опыт популярного ресурса «Навигатор», который с 2004 года неоднократно подвергался попыткам технического блокирования, однако ни разу не приостанавливал свою работу, т.к. просто изменял электронный адрес доступа к своему контенту. В частности, прослеживая историю «Навигатора» можно отметить, что ресурс уже 5 раз менял адрес доступа, при этом его популярность и авторитет в обществе лишь неуклонно росли. Как отмечают эксперты, «чиновники, отдающие приказ заблокировать ресурс, сделали ему неплохую рекламу» [8].

Примечателен и опыт ресурса «Позиция.Кз», который осенью 2007 года по представлению Генеральной прокуратуры и решению суда был заблокирован на полгода [9], однако просто изменив электронный адрес доступа www.posit.kz на зарубежный домен www.posit.su политический веб-сайт продолжил свою работу в публичной политике. О невозможности технического блокирования доступа к ресурсам подтверждает и заявление редакции ресурса «Республика – деловое обозрение» [10], которая, имея заблокированный веб-сайт, представила более десятка альтернативных адресов доступа для своей аудитории. Обратной стороной административно-блокирующего противодействия политическим веб-сайтам становится мощный резонанс в мировом общественном мнении, которое осуждает действия власти республики и ухудшает демократический имидж страны [11].