ИсторИя русской лИтературы XVIII века 1700–1750 е годы
жүктеу/скачать 2,89 Mb. Pdf көрінісі
|
Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века.
| Феофан Прокопович.
Сочинения. С. 82. 103 Там же. С. 83. 104 Там же. С. 84. 105 Там же. 106 Там же. С. 85. Такого рода «филологические» рассуждения, направленные на выявление семантических потенций слова, не только обнаруживают в Феофане барочного автора 107 . Они в известной мере переводят не- безопасную игру со словами и понятиями в сугубо стилистическую плоскость, снижая тем самым вызывающий характер произведенных в тексте уподоблений. Но не снимая его вообще. Несмотря на оговорки, призванные смягчить резкость отдельных пассажей и замаскировать некоторые положения, «Слово о власти и чести царской…» выпадает из привычных границ церковного тор- жественного красноречия. Конечно, семантический ореол жанра ощутим и здесь. И все-таки акцент в этом «Слове…» существенно сдвинут в сторону государства. Наверное, утверждение Т. Е. Авту- хович о том, что «в проповедях Прокоповича утверждается светская система нравственных норм, основой которой вместо идеала хри- стианской добродетели становится идея служения государству» 108 , является чрезмерно категоричным; Феофан необходимость служения государству обосновывает в категориях богословствования, для него — при всей модернизированности его сознания — ценно лишь то, что осенено Святым Духом. Но вот с тем, что государство в его рассуждениях (в том числе и «Слово о власти и чести царской…») занимает центральное место, что именно с ним, а не с социальной жизнью Церкви связывает он Божественное присутствие в мире исто- рии, не согласиться нельзя. Доказав — исходя из возможностей и логики ораторской мысли — необходимость повиновения монарху, Феофан делает некое заявление, оказавшееся чрезвычайно важным и насыщенным далеко идущими смыслами огромной взрывчатой силы: «И уже время бы окончити. Но остается едино сумнительство, которое аки терн в совести может быть; тое исторгнем вкратце и окончаем слово» 109 . Это «сумнитель- ство», «исторгнутое вкратце», занимает без малого треть всего тек- стового пространства «Слова…» и касается места духовенства в жизни страны. Играет ли духовенство свою, ни на что не похожую роль, находится ли в особых отношениях к государству или же раз- деляет судьбу других социальных групп? Мнение Феофана выраже- но предельно отчетливо: «Свящество бо иное дело, иной чин есть в 107 Надо отметить, что вопрос о принадлежности Феофана к барокко до сих пор остается открытым. Хотя абсолютное большинство исследователей видят в нем бароч- ного писателя, до сих пор раздаются голоса, предлагающие (вслед за Д. Д. Благим) от- нести его к предклассицизма. Такую позицию занимает, например, О. М. Буранок. 108 Автухович Т. Е. Прокопович. С. 492. 109 Феофан Прокопович. Сочинения. С. 88. 180 181 народе, а не иное государство» 110 , т. е. духовенство, являясь свое- образным сословием, как любое сословие, не похожим на другие, вместе с тем по отношению к государству имеет точно такую же обязанность подчинения, как и все остальные. Никакой социально- поли тической равновеликости с государством у Церкви нет — и быть не может. Ее представители в аспекте внутригосударственных от- ношений — просто подданные, и только. Утверждая при помощи разнообразных риторических средств идею безоговорочного главенствования государства в исторической жизни, Феофан не просто высказывает идеи, выражающие самую суть политического мышления царя; он создает произведение повы- шенной злободневности. Ведь «Слово о власти и чести царской…» было произнесено во время жесточайшего государственного кризи- са, сопровождавшего осуждение царевича Алексея. Московское ду- ховенство, в изрядной мере благодаря позиции Стефана Яворского, высказалось за помилование уже осужденного царем сына 111 . Такой поступок свидетельствовал о совсем ином по сравнению с выска- занными Феофаном представлений самосознании: своим поступком Стефан и его единомышленники утверждали исключительное место Церкви в жизни общества, исключительное и по отношению к госу- дарству. Против этого Феофан и выступает, демонстрируя при этом ораторское дарование редкой силы. Смысловая композиция «Слова…» может быть определена как своеобразное кольцо. В первом абзаце, как и следует в церковной проповеди, в том числе и панегирической, проповедник обращается к одному из событий Священной истории — неделе цветоносной («цветной»), т. е. Входу Господеня в Иерусалим. Народ ликует, «все вопиют торжественный глас „осанна!“ Одни лишь архиерее и книж- ницы негодуют о сем… но не успевают; рвутся завистию святые фарисее и пресещи торжество тщатся, но не могут» 112 . В последней части текста автор обращается к современной ему реальности, ядо- вито высмеивая и резко обличая духовных лиц, претендующих на известную автономию от государственной власти и не подчиняю- щихся слепо ее распоряжениям. Между этими содержательными фрагментами возникает очевидная перекличка, и противники петров- ской политики становятся в один ряд с гонителями Христа. Осуждать и даже просто обсуждать царскую власть подобно хуле на Бога. Об 110 жүктеу/скачать 2,89 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|