Людмила Давидюк, Людмила Дядечко, Инна Халабаджах
жүктеу/скачать 7,35 Mb. Pdf көрінісі
|
11 kl Ros literatura hrestomat elektronna
Регламент 2022 русс. (1), c) Complete the dialogue. Use contractions if possible A Hi. I’m Mark. B Hello Mark. My name - Brainly.lat, Экология СРС
| Литература
— Хорошая баня, сарай из горбыля, у нас в основном все сараи из гор быля идут, из отлта… — Пилорама в деревне? — Не в самой деревне, а на отделении. — Ну, ну? — Если все честь по чести, огород нормальный… — Огород нам со старухой большой не надо. — Ну, нормальный, их теперь большихто и нету — нормальный, если все честь по чести, то будет так — три, три с половиной. — Тыщи?! — изумлялся ктонибудь. — Нет, рубля, — огрызнулся степенный. — Ну, это уж ты загнул. Таких и центо нету, — сомневались. Степенный вмиг утрачивал свою степенность. — А чего ради загибатьто перед вами? Что я, свой дом, что ли, навя ливаю? Я говорю как есть. Человек же спрашивает… — А чего так? Несусветные какието цены. Что у вас там такое? — Ничего, совхоз. — Дак, а чего дорогото? С ума, что ли, сошли там? — Мы не сошли, сошли там, где постройки, я слыхал, на дрова пуска ют. Вот тамто сошли. Это уж я тоже не понимаю… — Это я слыхал тоже. Рублей за триста, говорят, можно хороший дом взять. — Ну, за триста не за триста… — А как твоя деревня называется? — записывал Николай Григорье вич. — Завалиха. Не деревня, село. — Это где? — А вот, если сейчас ехать… — и мужик подробно объяснял, где его село, как ехать туда. — Райцентр, что ли? — Был раньше райцентр, а потом, когда укрупняли районы, мы отош ли к Красногорскому району, а у нас стала центральная усадьба. — Ну, есть, наверно, перевалочная база? — допрашивал Николай Гри горьевич. Мужик послушно, очень подробно рассказывал. И был как будто рад, что его село заинтересовало человека больше, чем другие села и деревни. Со стороны наблюдали и испытывали нечто вроде ревности. И находили возможность подпортить важную минуту. — Это ж что ж это за цены такие! Леса, наверно, нет близко? — А у вас какие? — нервничал мужик из дорогого села. — Ну скажи, сколько у вас добрый пятистенок станет? Только не ври. — Чего мне вратьто? Добрый пятистенок у нас… с постройками, со всем, с огородом — тыщи полторыдве. — Где это? — поворачивался в ту сторону Николай Григорьевич. И тогда тот, что перехватил интерес, начинал тоже подробно, долго объяснять, где его село, как называется река, почем у них мясо осенью… 250 — У меня вот свояк приезжал… как раз осенью тоже… Посмотрел. «Нуу, — говорит, — у васто жить можно! Это, — говорит, — ты у нас иди сунься». — А откуда он? — За Уралом… Город Златоуст. — Что ж ты городто суешь? Мы про сельскую жизнь говорим. — Он не из самого города, а близко к этому городу. — Да зачем же там гдето брать, человек про наши места интересуется! Это я тебе могу насказать: у меня свояк в Магадане вон… — Ну, едрена мать! Ты ещё скажи — в Америке. — А при чем тут Америкато? — А при чем Магадан? — Да при том, что — речь идет про сельскую местность, а ты кудато в Златоуст полез! Чего ты в Златоустто полез?! — Тихо, тихо, — успокаивал Николай Григорьевич горячих селян. Странно, он становился здесь неким хозяином — на манер какогонибудь вербовщикаработодателя в толпе ищущих. — Спокойно, мужики, — го ворил Николай Григорьевич, — мы же не на базаре. Меня теперь инте ресует: сколько над уровнем моря твое село? — это вопрос к тому, в чьем селе домпятистенок стоит дешевле. Тот не знал. И никто не знал, сколько над уровнем моря их деревни и села. — А зачем это? — Это очень важно, — пояснил Николай Григорьевич. — Для сердеч нососудистой системы необходимо. Если место немного возвышенное — тоже нельзя: сразу скажется нехватка кислорода. — Не замечали, — признавались мужики. Но это — так, это Николай Григорьевич подпускал для пущей важно сти. Больше говорили про цены на постройки, на продукты, есть ли река в деревне или, может, озеро, далеко или близко лес… Потом переходили на людей — какие люди хорошие в деревне: приветливые, спокойные, не воруют, не кляузничают. И тут — незаметно для себя — начинали слегка врать друг другу. Это както само собой случалось, никто не преследовал никакой посторонней цели: один ктонибудь начинал про своих людей, и уж тут другие не могли тоже умолчать, тоже рассказывали, но так, чтобы получалось, что у них — лучше. — А у нас… обрати внимание: у нас, если баба пошла по воду, она ни когда дом не запирает — зачем? Приткнёт дверь палочкой, и всё: сроду никто не зайдет. Уж на что цыганы — у нас их полно — и то не зайдут: мы их так приучили. — Да кого!.. Вы вот возьмите: у нас один вор есть… — Вор?! — Вор! Мы все про него знаем, что он вор, он уже раз пять сидел за это дело. А у нас одна заслуженная учительница живет, орден имеет… И этот вор натурально пришел к ней и говорит: «Пусти пожить недели две». А он у нее учился когдато… в первом классе, что ли. Он вообщето детдомов |