Основы общей психологии с. П. Рубинштейн Санкт-Петербург



бет1/73
Дата26.06.2018
өлшемі7,77 Mb.
#44574
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   73
Основы общей ПСИХОЛОГИИ

С. П. Рубинштейн


Санкт-Петербург

Москва С. Л. Рубинштейн Основы общей психологии

Серия Мастера психологии

Составители, авторы комментариев и послесловия А В Брушлинский, К

А Абульханова-Славская

ББК 88 УДК 159 9 Рубинштейн С. Л.

СПб Питер Ком, 1998

688с


Р82 Основы общей психологии психологии")

ISBN 5-314 00016 4

Классический труд С Л Рубинштейна "Основы общей психологии"

относится к числу наиболее значительных достижений отечественной

психологической науки. Широта теоретических обобщений в сочетании с

энциклопедическим охватом исторического и экспериментального материала,

безупречная ясность методологических принципов сделали "Основы "

настольной книгой для нескольких поколений психологов, педагогов,

философов. Несмотря на то что с момента ее первой публикации прошло

более полувека, она остается одним из лучших учебников по общей

психологии и в полной мере сохраняет свою научную актуальность

c Серия, оформление, издательство "Питер Ком", 1998 ISBN 5-314-

00016-4

Издательство "Питер Ком" 196105 С Петербург Благодатная ул , 67



Лицензия ЛР № 065360 от 200897 Подписано в печать 2301 98 Формат

70Х100'/ц Уел п л 55 9 Тираж 6000 экз Заказ № 1479 Отпечатано с

диапозитивов в ГПП "Печатный Двор" Государственного комитета РФ по

печати 197110 С Петербург Чкаловский пр 15


ОТ СОСТАВИТЕЛЕЙ

Предлагаемое вниманию читателя издание "Основ общей психологии"

С. Л. Рубинштейна является четвертым по счету. Оно подготовлено

учениками С. Л. Рубинштейна по изданию этой книги 1946 г. и трудов С. Л.

Рубинштейна 50-х гг., т. е. работ последнего десятилетия его жизни.

Первое издание "Основ общей психологии" (1940) было удостоено

Государственной премии и получило высокие оценки в рецензиях Б. Г.

Ананьева, Б. М. Теплова, Л. М. Ухтомского, В. И. Вернадского и других.

Второе издание (1946) неоднократно обсуждалось советскими психологами,

дававшими и позитивные, и критические оценки, однако последние никогда

не затрагивали принципов концепции С. Л. Рубинштейна. Острый характер

обсуждений этой книги, особенно в конце 40-х гг., был отражением общей

негативной обстановки в науке тех лет, о чем подробно говорится в

"Послесловии" к данному изданию.

Непреходящую ценность книги С. Л. Рубинштейна составляет не

столько ее энциклопедичность (ведь сводка основных психологических

знаний рано или поздно устаревает и начинает представлять чисто

исторический интерес), сколько предложенная в ней система психологической

науки на определенном этапе ее развития. В этой книге представлена

целостная система новой психологии, включающая как основные

методологические принципы, так и особый способ построения этой науки.

Кроме того, в книге учтены достижения мировой психологии и отражен

значительный период в развитии советской науки, когда ведущие психологи

нашей страны, такие как сам С. Л. Рубинштейн, Б. М. Теплов, А. Н. Леонтьев

и другие, совместно работали над ключевыми проблемами психологических

знаний, например над проблемами деятельности. В книге также были

обобщены экспериментальные исследования, построенные на принципе

единства сознания и деятельности.

Таким образом, потребность в новом издании книги определяется

прежде всего ее научной актуальностью, но то, что она давно стала

библиографической редкостью и пользуется неизменно высоким спросом у

читателей, также побудило к ее переизданию.

При подготовке данного издания его составители исходили из

следующих принципов: 1) акцентировать внимание читателя на

концептуальных построениях С. Л. Рубинштейна, 2) проследить развитие его

теоретических позиций в работах, написанных после 1946 г. В связи с этим

практически по всей книге был сокращен онтогенетический материал -

разделы о развитии тех или иных психологических функций, процессов у

ребенка (хотя в советской психологии исследования в области детской

психологии были в тот период значительны, в настоящем издании по

сравнению с предыдущим эта область исследования представлена менее

полно). Кроме того, были исключены разделы по истории психологии

древнего мира, средневековья и эпохи Возрождения, по патологии памяти, а

также фактические данные, приводившиеся автором для полноты изложения

темы, поскольку предыдущие издания этой книги выходили как учебное

пособие. Были значительно сокращены разделы о познавательных процессах

(часть третья), главы, посвященные эмоциям и воле, из части третьей

перенесены в часть пятую.

Одновременно были дополнены фрагментами из более поздних работ

С. Л. Рубинштейна разделы о предмете психологии, о сознании, мышлении,

способностях, личности и др. Такое дополнение текста позволит читателю

увидеть внутреннее единство и преемственность в развитии основных

методологических принципов концепции С. Л. Рубинштейна, восстановить те

взаимосвязи, которые иногда казались разорванными в силу

совершенствования и уточнения С. Л. Рубинштейном положений своей

концепции на последующих этапах ее разработки. Составители также

стремились, чтобы производившаяся редакционная правка никак не затронула

аутентичности авторских идей и стиля. Все произведенные сокращения

отмечены знаком <...>, введение дополнительных материалов оговорено

соответствующими заголовками.

Мы надеемся, что переиздаваемая монография С. Л. Рубинштейна

послужит делу дальнейшего развития российской психологической науки,

становление которой во многом определялось творчеством этого видного

ученого.
К. А. Абулъханова-Славская, А, В. Брушлинский


ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

Во второе издание настоящей книги я внес небольшие исправления и

дополнения, направленные только на возможно более четкую и

последовательную реализацию ее исходных установок.

Подготовка к печати этого издания проходила в дни Великой

Отечественной войны. Все силы и помыслы были сосредоточены тогда на

войне, от исхода которой зависели судьбы человечества. В этой войне наша

Красная Армия защищала лучшие идеалы всего передового человечества от

варварства, омерзительнее которого еще не видел мир. Майданек, Бухенвальд,

Освенцим и другие "лагеря смерти", представшие теперь перед взорами

человечества, навсегда останутся в памяти не только как места

нечеловеческих страданий людей, замученных фашистскими палачами, но и

как памятники такого падения, такой деградации человека, которой не могло

и представить себе даже самое извращенное воображение.

Выходит эта книга в свет в незабываемые дни победоносного

окончания Великой Отечественной войны, войны всех свободолюбивых

народов против фашизма. Наше правое дело победило. И теперь, в свете всего

происшедшего и пережитого, с новой значительностью, как бы в новом

рельефе выступают перед нами большие, основные мировоззренческие

проблемы философской и психологической мысли. С новой остротой и

значительностью встает вопрос о человеке, о мотивах его поведения и задачах

его деятельности, о его сознании - не только теоретическом, но и

практическом, моральном - в его единстве с деятельностью, в ходе которой

человек не только познает, но и преобразует мир. С новыми силами и новыми

перспективами надо браться за их разрешение. От человека - сейчас это

очевиднее, чем когда-либо, - требуется, чтобы он не только умел находить

всяческие, самые изобретательные средства для любых задач и целей, но и

мог, прежде всего, определить надлежащим образом цели и задачи подлинно

человеческой жизни и деятельности.

Институт философии Академии наук СССР,

С. Рубинштейн 20/V 1945 г., Москва
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

Настоящая книга выросла из работы над предполагавшимся вторым

изданием моих "Основ психологии", вышедших в 1935 г. Но по существу -

как по тематике, так и по ряду основных своих тенденций - это новая книга.

Между ней и ее предшественницей лежит большой путь, пройденный за эти

годы советской психологией вообще и мною в частности.

Мои "Основы психологии" 1935 г. были - я первый это подчеркиваю

- пронизаны созерцательным интеллектуализмом и находились в плену

традиционного абстрактного функционализма. В настоящей книге я начал

решительную ломку ряда устаревших норм психологии, и прежде всего тех,

которые довлели над моим собственным трудом.

Три проблемы представляются мне особенно актуальными для

психологии на данном этапе, и правильная постановка, если не решение их,

особенно существенна для передовой психологической мысли:

1) развитие психики и, в частности, преодоление фаталистического

взгляда на развитие личности и сознания, проблема развития и обучения;

2) действенность и сознательность: преодоление господствующей в

традиционной психологии сознания пассивной созерцательности и в связи с

этим;

3) преодоление абстрактного функционализма и переход к изучению



психики, сознания в конкретной деятельности, в которой они не только

проявляются, но и формируются.

Этот решающий сдвиг от изучения одних лишь абстрактно взятых

функций к изучению психики и сознания в конкретной деятельности

органически приближает психологию к вопросам практики, в частности

психологию ребенка к вопросам воспитания и обучения.

Именно по линиям этих проблем прежде всего идет размежевание

между всем, что есть живого и передового в советской психологии, и всем

отжившим и отмирающим. В конечном счете вопрос сводится к одному:

превратить психологию в конкретную, реальную науку, изучающую сознание

человека в условиях его деятельности и, таким образом, в самых исходных

своих позициях связанную с вопросами, которые ставит практика, - такова

задача. В настоящей книге эта задача, пожалуй, больше ставится, чем

разрешается. Но для того чтобы ее когда-нибудь разрешить, ее надо

поставить.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

Эта книга по существу (плохая или хорошая - пусть судят другие)

исследовательская работа, которая по-новому ставит целый ряд основных

проблем. Укажу для примера на новую трактовку истории психологии, на

постановку проблемы развития и психофизической проблемы, на трактовку

сознания, переживания и знания, на новое понимание функций и-из более

частных проблем - на решение вопроса о стадиях наблюдения, на трактовку

психологии памяти (в соотношении с проблемой реконструкции и

реминисценции), на концепцию развития связной ("контекстной") речи и ее

места в общей теории речи и т. д. Во главу угла этой книги поставлены не

дидактические, а научные задачи.

При этом я особенно подчеркиваю одно: на этой книге стоит мое имя и

в ней заключена работа моей мысли; но вместе с тем это все же коллективный

труд в подлинном смысле этого слова. Его не составлял десяток или два

десятка авторов. Перо держала одна рука, и ею руководила единая мысль, но

все же это коллективный труд: ряд основных его идей выкристаллизовывался

как общее достояние передовой психологической мысли, и весь фактический

материал, на который опирается эта книга, является уже непосредственно

продуктом коллективного труда - труда более узкого коллектива моих

ближайших сотрудников и коллектива ряда старых и молодых психологов

Советского Союза. В этой книге почти каждая глава опирается на материал

советских психологических исследований, в том числе и неопубликованных.

В ней впервые, пожалуй, широко представлена работа советских психологов.

В отличие от очень распространенных в последнее время тенденций, я

не пытался обойти в этой книге ни одной из острых проблем. Некоторые из

них на данном этапе развития науки не могут еще быть вполне адекватно

разрешены, и при самой постановке их легко и даже почти неизбежно могут

вкрасться некоторые ошибки. Но постановка их все же необходима. Без

решения этих проблем невозможно движение вперед научной мысли. Если

окажется, что при постановке некоторых из проблем мною допущены те или

иные ошибки, критика вскоре вскроет и выправит их. Сама их постановка и

дискуссия, которую она вызовет, пойдут все же на пользу науке, а это для

меня - основное.

Я высоко ценю значение деловой, позитивной критики. Поэтому я

охотно отдаю свой труд на суд критики, хотя бы и самой острейшей, лишь бы

она была принципиальной, лишь бы она продвинула вперед науку.

С. Рубинштейн, 2/VII 1940 г., Москва
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1. ПРЕДМЕТ ПСИХОЛОГИИ

ПРИРОДА ПСИХИЧЕСКОГО.

Характеристика психических явлений. Специфический круг явлений,

которые изучает психология, выделяются отчетливо и ясно - это наши

восприятия, мысли, чувства, наши стремления, намерения, желания и т. п. -

все то, что составляет внутреннее содержание нашей жизни и что в качестве

переживания как будто непосредственно нам дано. Действительно,

принадлежность индивиду, их испытывающему, субъекту - первая

характерная особенность всего психического. Психические явления

выступают поэтому как процессы и как свойства конкретных индивидов; на

них обычно лежит печать чего-то особенно близкого субъекту, их

испытывающему.

Не подлежит сомнению, что так, как нам бывает дано нечто в

непосредственном переживании, оно никаким иным способом дано нам быть

не может. Ни из какого описания, как бы ярко оно ни было, слепой не познает

красочности мира, а глухой - музыкальности его звучаний так, как если бы

он их непосредственно воспринял; никакой психологический трактат не

заменит человеку, самому не испытавшему любви, увлечения борьбы и

радости творчества, того, что он испытал бы, если бы сам их пережил. Мне

мои переживания даны иначе, как бы в иной перспективе, чем они даны

другому. Переживания, мысли, чувства субъекта - это его мысли, его

чувства, это его переживания - кусок его собственной жизни, в плоти и

крови его.

Если принадлежность индивиду, субъекту является первым

существенным признаком психического, то отношение его к независимому от

психики, от сознания объекту - другая не менее существенная черта

психического. Всякое психическое явление дифференцируется от других и

определяется как такое-то переживание благодаря тому, что оно является

переживанием того-то; внутренняя его природа выявляется через его

отношение к внешнему. Психика, сознание отражает объективную реальность,

существующую вне и независимо от нее; сознание - это осознанное бытие.

Но было бы бессмысленно говорить об отражении, если бы то, что

должно отражать действительность, само не существовало в

действительности. Всякий психический факт - это и кусок реальной

действительности и отражение действительности - не либо одно, либо

другое, а и одно и другое; именно в том и заключается своеобразие

психического, что оно является и реальной стороной бытия и его отражением

- единством реального и идеального.

С двойной соотнесенностью психического, присущего индивиду и

отражающего объект, связано сложное, двойственное, противоречивое

внутреннее строение психического факта, наличие в нем самом двух аспектов:

всякое психическое явление - это, с одной стороны, продукт и зависимый

компонент органической жизни индивида и, с другой, отражение

окружающего его внешнего мира. Эти два аспекта, в тех или иных формах

представленные даже в совсем элементарных психических образованиях, все

более отчетливо дифференцируются и принимают специфические формы на

более высоких ступенях развития - у человека, по мере того как с развитием

общественной практики он становится субъектом в подлинном смысле слова,

сознательно выделяющим себя из окружающего и соотносящегося с ним.

Эти два аспекта, всегда представленные в сознании человека в

единстве и взаимопроникновении, выступают здесь как переживание и знание.

Моментом знания в сознании особенно подчеркивается отношение к

внешнему миру, который отражается в психике. Переживание это первично,

прежде всего - психический факт как кусок собственной жизни индивида в

плоти и крови его, специфическое проявление его индивидуальной жизни.

Переживанием в более узком, специфическом смысле слова оно становится по

мере того, как индивид становится личностью и его переживание приобретает

личностный характер.

Переживанием психическое образование является, поскольку оно

определяется контекстом жизни индивида. В сознании переживающего

индивида этот контекст выступает как связь целей и мотивов. Они определяют

смысл пережитого как чего-то со мной происшедшего. В переживании на

передний план выступает не само по себе предметное содержание того, что в

нем отражается, познается, а его значение в ходе моей жизни - то, что я это

знал, что мне уяснилось, что этим разрешились задачи, которые передо мной

встали, и преодолены трудности, с которыми я столкнулся. Переживание

определяется личностным контекстом, как знание (см. дальше) -

предметным; точнее, оно является переживанием, поскольку определяется

первым, и знанием, поскольку оно определяется вторым. Переживанием

становится для человека то, что оказывается личностно значимым для него.

С этим связано положительное содержание термина переживание,

которое обычно вкладывается в него, когда говорят, что человек что-то

пережил, что то или иное событие стало для него переживанием. Когда мы

говорим, что какое-нибудь психическое явление было или стало

переживанием человека, это означает, что оно в своей, поэтому неповторимой,

индивидуальности вошло как определяющий момент в индивидуальную

историю данной личности и сыграло в ней какую-то роль. Переживание не

является, таким образом, чем-то чисто субъективным, поскольку оно, во-

первых, обычно является переживанием чего-то и

--------------------------------------------

Впоследствии С. Л. Рубинштейн глубоко и оригинально

проанализировал философско-психологическую проблему идеального. По его

мнению, характеристика психического как идеального относится, строго

говоря, лишь к продукту или результату психической деятельности, а не ко

всему психическому в целом (см. его философско-психологический труд

"Бытие и сознание". М., 1957. Гл. II.  2. О психическом как идеальном. С.

41-54.). В советской литературе это первая большая работа, в которой в

рамках философско-психологической теории систематически разработана

категория идеального. (Примеч. сост.)

------------------------------------------

поскольку, во-вторых, его специфический личностный аспект означает

не выпадение его из объективного плана, а включение его в определенный

объективный план, соотнесенный с личностью как реальным субъектом.

Два психических явления могут быть отражением одного и того же

внешнего явления или факта. Как отражение одного и того же, они

эквивалентны, равнозначны. Они - знание или осознание данного факта. Но

одно из них - например, то, в котором данный факт был впервые осознан во

всем своем значении, - могло сыграть в силу тех или иных причин

определенную роль в индивидуальной жизни данной личности. То особое

место, которое оно заняло в истории развития данной личности, выделяет его,

придает ему неповторимость, делающую его переживанием в специфическом,

подчеркнутом смысле слова. Если событием назвать такое явление, которое

заняло определенное место в каком-то историческом ряду и в силу этого

приобрело определенную специфичность, как бы неповторимость и

значительность, то как переживание в специфическом, подчеркнутом смысле

слова можно будет обозначать психическое явление, которое стало событием

внутренней жизни личности,

Декарт до конца дней своих помнил особое чувство, охватившее его в

то утро, когда, лежа в постели, он впервые представил себе основные

очертания развитой им впоследствии концепции. Это было значительное

переживание в его жизни. Каждый человек, живущий сколько-нибудь

значительной внутренней жизнью, оглядываясь на свой жизненный путь,

всегда находит воспоминания о таких моментах особенно напряженной

внутренней жизни, озаренных особо ярким светом, которые, в своей

неповторимой индивидуальности глубоко входя в его жизнь, стали для него

переживаниями. Художники, изображая психологию своего героя, недаром

склонны бывают особенно осветить его переживания, т. е. особо значительные

моменты его внутренней жизни, характеризующие индивидуальный путь его

развития, как бы поворотные пункты его. Переживания человека - это

субъективная сторона его реальной жизни, субъективный аспект жизненного

пути личности.

Таким образом, понятие переживания выражает особый

специфический аспект сознания; он может быть в ней более или менее

выражен, но он всегда наличен в каждом реальном, конкретном психическом

явлении; он всегда дан во взаимопроникновении и единстве с другим

моментом - знанием, особенно существенным для сознания.

Вместе с тем мы выделяем переживание и как особое специфическое

образование. Но и в этом последнем случае переживание является

переживанием чего-то и, значит, знанием о чем-то. Оно выступает как

переживание не потому, что другой аспект - знания - в нем вовсе

отсутствует, а потому, что витальный, или личностный, аспект в нем является

господствующим. Таким образом, всякое переживание включает в себя как

нечто подчиненное и аспект знания. Вместе с тем знание - даже самое

абстрактное - может стать глубочайшим личностным переживанием.

В первичной зачаточной форме момент знания в сознании заключается

в каждом психическом явлении, поскольку всякий психический процесс

является отражением объективной реальности, но знанием в подлинном,

специфическом смысле слова - познанием, все более глубоким активным

познавательным проникновением в действительность оно становится лишь у

человека по мере того, как он в своей общественной практике начинает

изменять и, изменяя, все глубже познавать действительность. Знание -

существенное качество сознания; недаром в ряде языков понятие знания

включается в качестве основного компонента в самый термин сознания (con-

science). Однако сознание и знание не только едины, но и различны.

Различие это выражается двояко: 1) в сознании отдельного индивида



Достарыңызбен бөлісу:
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   73




©engime.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет