Питер москва Санкт-Петарбург -нижний Новгород • Воронеж Ростов-на-Дону • Екатеринбург • Самара Киев- харьков • Минск 2003 ббк 88. 1(0)
жүктеу/скачать 12,57 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Психология адаптации Эволюция и психология
- Триумф Гераклита: дарвиновская революция Окружение
- Революционер Викторианской эпохи
- Принятие и влияние идеи эволюции путем естественного отбора
- Начало психологии адаптации в Британии Ламаркистская психология: Герберт Спенсер (1820-1903)
Герменевтика Основные работы на эту тему уже цитировались выше: J. Lacan (1968) и P. Ricoeur (1970). Великолепный легко читаемый обзор по поводу двусмысленных и скользких предметов см.: Roy J. Howard, Three Faces of Hermeneutics: An Introduction to Current Theories of Understanding (Berkeley: University of California Press, 1982). См. также: Charles D. Axelrod, Studies in Intellectual Breakthrough: Freud, Simmel, Buber (Amherst: University of Massachusetts Press, 1970); и Richard Lichtman, The Production of Desire: The Integration of Psychoanalysis into Marxist Theory (New York: Free Press, 1982). Фрейда связывают с основателем деконструктивизма, Жаком Дерридай (Jacques Derrida), в книге: Samuel Weber, The Legend of Freud {Minneapolis: University of Minnesota Press, 1982). Критические замечания по поводу Партии Подозрений я бы порекомендовал посмотреть в: R. Geuss, The Idea of a Critical Theory: Habermas and the Frankfurt School (Cambridge, England: Cambridge University Press, 1971); и D. Lehman, Signs of the Times (New York: Poseidon, 1991). Общее влияние Фрейд оказал огромное влияние не только на психологию и психиатрию, но и на иные области. Для начинающих будет наиболее полезен сборник: Jonathan Miller, ed., Freud: The Man, His World, His Influence (Boston: Little, Brown, 1972); он содержит очерки о Фрейде и его времени, а также о том влиянии, которое тот оказал на самые различные области. Книги о специфическом воздействии на различные сферы жизни приводятся ниже. Искусство: Ellen H. Spitz, Art and Psyche: A Study in Psychoanalysis and Aesthetics (New Haven, CT: Yale University Press, 1985). Общественные науки, в том числе антропология, социология и политология: Paul Roazen, Freud: Political and Social Thought (New York: Da Capo Press, 1986); Arthur Berliner, Psychoanalysis and Society (Washington, DC: University Press of America, 1982); Peter Bocock, Freud and Modem Society: An Outline of Freud's Sociology (Sunbury-on-Thames, England: Nelson, 1976); H. M. Ruitenbeek, ed., Psychoanalysis and Social Science (New York: Dutton, 1962); Melford Spiro, Oedipus in the Trobriands (Chicago: University of Chicago Press, 1983); и Edwin R. Wallace, Freud and Anthropology (New York: International Universities Press, 1983). Одним из «отпрысков» психоанализа, вызывающим горячие споры, является психоистория, детальное и критическое рассмотрение которой см. в: David E. Stannard, Shrinking History: On Freud and the Failure of Psychohistory (New York: Oxford University Press, 1980). ГЛАВА 5
Психология адаптации Эволюция и психология Как было показано, последний источник психологии, который мы изучим, оказал самое длительное и наибольшее влияние на академическую психологию. В XX в. психология сознания В. Вундта быстро превратилась в анахронизм немецкой мысли XIX столетия и не пережила ни «трансплантации» в другие страны, ни разрушения той среды, в которой возникла, произошедшей вследствие прихода к власти нацистов и Второй мировой войны. Это же в значительной степени можно сказать и о гештальт-психологии. Психоанализ оказался живучей традицией и сумел приспособиться к условиям за пределами Вены XIX в., а его влияние на современную культуру было гораздо сильнее, чем какого-либо другого направления психологии. Тем не менее психоанализ остается, главным образом, разделом медицинской психиатрии, а его отношения с академической психологией всегда были и остаются противоречивыми. Подход, который академические психологи сначала в Англии, а затем в США сочли наиболее привлекательным и полезным, — это психология, основанная на теории эволюции, ламаркистской или дарвиновской. При условии доминирующего влияния, которое психология приобрела в Америке XX в., психология адаптации в том или ином виде преобладает в академической психологии. Любая теория эволюции поднимает два вопроса, которые могут породить психологические исследовательские программы. Первый мы можем назвать проблемой вида. Если тело и головной мозг являются продуктами органической эволюции, то каким образом это наследство формирует мысли и поведение организмов? Юм построил свою философскую систему на человеческой природе, но он никогда не задавался вопросом, почему мы имеем ту природу, которую имеем. Дарвиновская теория эволюции делает возможным постановку и ответ на не заданный Юмом вопрос, потому что мы можем спросить, каким образом каждый аспект человеческой природы имеет адаптационное значение в борьбе за существование. Этот вопрос ведет к сравнительной психологии, этологии и эволюционной психологии, которые изучают видовые различия в психических и поведенческих особенностях — различия, которые, предположительно, обусловлены эволюцией. Но в контексте психологии сознания первый вопрос дарвинизма, который следовало бы задать, будет звучать следующим образом: почему мы вообще сознательны? Второй психологический вопрос, который поднимает эволюция, можно назвать проблемой индивида. Насколько психологическое приспособление к окружающей среде отдельного индивида соотносится с органической эволюцией? Этот вопрос 178 Часть II. Основание психологии ведет к исследованиям научения, нацеленным на то, чтобы открыть, как индивид приспосабливается к среде. Проблема вида и проблема индивида связаны друг с другом. Если видовые различия велики, то различные виды будут нуждаться в индивидуальных адаптаци-ях. С другой стороны, если видовые различия малы, то ко всем индивидам, независимо от видовой принадлежности, будут применимы одинаковые законы индивидуального научения. В этой главе мы проследим развитие психологии адаптации и обнаружим, что ее сторонники соглашаются со вторым предположением. Френология Галля подразумевала сравнительную психологию, которая искала видовые различия в обладании психическими способностями. Для френолога структурные различия в головном мозге подразумевают структурные различия разума. Но к середине XIX в. сенсомоторная концепция мозга победила, распространившись среди ученых, а среди философов-психологов ассоцианизм заменил психологию способностей. Взгляд на мозг как изначально бесформенную ассоциативную машину и взгляд на разум как на чистую страницу, ожидающую ассоциаций, привели к тому, что психологи стали уделять основное внимание проблеме индивида и постарались минимизировать видовые различия. Триумф Гераклита: дарвиновская революция Окружение Механистический мир И. Ньютона и Р. Декарта был так же лишен изменений, как и античный. Бог, или Демиург, построил чудесную машину, совершенную по замыслу и бесконечную во времени. Каждый объект, каждый биологический вид неизменен на протяжении вечности, неизменно совершенен в своем подчинении неизменным законам природы. Подобное мировоззрение прекрасно согласовывалось с Формами Платона, сущностями Аристотеля и христианской теологией. С такой точки зрения изменения представляли собой нечто необычное в природе. В биологии вера Аристотеля в то, что виды постоянны и неизменны, была догмой, которую поддерживали высочайшие научные авторитеты вплоть до самых открытий Дарвина. Принимая во внимание концепцию Ньютона и Декарта об инертности материи, неспособной к действию, исключительно пассивной, и о том, что спонтанные изменения представляют собой происхождение новых видов, мутация уже существующих видов казалась невозможной. Высший Разум творил единожды, а мертвая материя не может создать ничего нового. Но в атмосфере прогресса, характерной для эпохи Просвещения, этот статический взгляд на природу начал меняться. Одной из старых аристотелевско-теоло-гических концепций, которая оказала помощь эволюции, была Великая цепь бытия, или scala naturae Аристотеля. Средневековые мыслители рассматривали цепь как меру близости существа к Богу и, соответственно, степень его духовного совершенства. Для мыслителей-ламаркистов более позднего времени она стала свидетельством подъема живых существ к венцу природы: человечеству. Идее о том, что живые существа могут изменяться со временем, способствовала виталистическая концепция живого, которая пережила чистые механизмы Декарта. Если живые существа спонтанно изменялись в ходе собственного развития на Глава 5. Психология адаптации 179 протяжении времени от рождения до смерти и если они могли порождать новую жизнь благодаря размножению, то следует думать, что живые формы могут изменяться на протяжении длительного времени. Виталистическая, романтическая концепция эволюции не была механистической, поскольку наделяла материю божественными атрибутами. Для последователей Ньютона тупая материя была набором в механистическом движении умного и имеющего цель Творца. Для виталиста сама материя была умной и обладала целью. Таким образом, витализм был романтическим взглядом на природу — защищающую и направляющую саму себя, прогрессивно раскрывающуюся с течением времени. Вывод о том, что живые существа изменяются, встречал упорное сопротивление вплоть до 1800-х гг. Но по мере того как промышленная революция прокладывала дороги и железнодорожные рельсы между холмов и гор, открывались слои горных пород, рассказывающие историю развивающейся жизни. В различных слоях находили ископаемые остатки живых организмов, и, по мере того как извлекали все более глубокие и, следовательно, старые слои, ископаемые становились все более и более странными. Казалось, что жизнь вообще не была неизменной, как небеса Ньютона; она менялась и развивалась, как утверждали виталисты. Идея происхождения путем модификаций, то, что организмы, населяющие Землю сегодня, представляют собой модифицированных потомков первых простых живых форм, заняла прочное положение. Оставалось объяснить, каким образом происходит эволюция. Любая теория эволюции нуждается, по крайней мере, в двух компонентах. Во-первых, необходимо предложить двигатель изменений, механизм, создающий потомков, которые хоть в какой-то степени отличаются от своих родителей. Во-вторых, необходимо выяснить средство сохранения изменений. Если инновации какого-либо организма не будут переданы его потомству, то они будут утрачены, и эволюция происходить не будет. Романтическая эволюция Жан-Батист Ламарк (1744-1829) первым предложил значительную теорию эволюции. Натуралист, широко известный благодаря своим работам по систематике, Ламарк был самым «научным» носителем романтического взгляда на эволюцию. Он предположил, что двигателем изменений был виталистический тезис о том, что органическая материя имеет фундаментальные отличия от неорганической, который был тесно связан с романтическим утверждением, будто каждый живущий вид обладает врожденным стремлением к самосовершенствованию. Каждый организм стремится приспособиться к окружению и измениться в процессе адаптации, развить различные мускулы, приобрести различные привычки. Затем Ламарк заявил, что эти приобретенные черты сохраняются и каким-то образом передаются потомкам. Таким образом, результаты усилий каждого индивида по достижению совершенства сохраняются и передаются далее, и спустя несколько поколений виды животных и растений улучшаются, следуя своим побуждениям к совершенствованию. Современная генетика разрушила романтически-виталистическое представление о природе. Как известно в настоящее время, органическая материя состоит всего лишь из сложно организованных неорганических соединений; ДНК представляет собой последовательность аминокислот. Цепь ДНК не меняется при модификациях тела индивида. "130 Часть II. Основание психологии (Определенные внешние воздействия, например яды или радиация, могут затронуть генетическую информацию, но это не то, что имел в виду Ламарк.) В те же времена, когда генетики еще не было, наследование приобретенных признаков было вполне приемлемым, и даже Дарвин время от времени соглашался с этим, хотя он никогда не разделял виталистический взгляд на вещи. Позднее и В. Вундт, и 3. Фрейд верили, что приобретенные привычки и опыт способны передаваться по наследству. Итак, во времена Дарвина концепция эволюции получила широкое распространение, ее не разделяли лишь религиозные фанатики и единицы из биологического истеблишмента, которые все еще верили в постоянство видов. Присутствовала натуралистическая, но романтическая концепция эволюции. В 1852 г. Герберт Спенсер, английский ламаркист, пустил в ход выражение «выживание наиболее приспособленных». В 1849 г., за десять лет до публикации труда Дарвина «Происхождение видов» (1859/1959), Альфред Теннисон в поэме In memoriam косвенно выразил взгляд на эволюцию как на борьбу за существование, хотя сам этого взгляда не одобрял: И неужели Бог с Природой в ссоре Из-за того, что Природа навевает столь злые сны? Она выглядит такой заботливой по отношению к видам, И такой невнимательной к одной-единственной жизни (Песнь 56,1.5-8). Позже в этой поэме А. Теннисон изображает природу «с окровавленными зубами и когтями» (Песнь 56,1.15). Революционер Викторианской эпохи: Чарльз Дарвин (1809-1882) Эволюция более не была поэтическим образом, хотя дед Чарльза Дарвина, Эразм Дарвин, предвосхитил теорию своего внука в поэме «Зоономия». Она не была и романтической фантазией, вдохновляющей, но, в конечном итоге, бесполезной. Достижение Дарвина состоит в том, что он превратил эволюцию в теорию, согласующуюся с остальными положениями естественных наук и предлагающую нетелеологический механизм — естественный отбор, который пришел на смену романтическим представлениям об организмах и видах, старающихся усовершенствовать и улучшить себя. Затем потребовалась кампания, чтобы убедить ученых и широкую общественность в факте эволюции. Сам Дарвин никогда не был искушен в таких вещах. В некоторых отношениях он был ипохондриком (один биограф, У. Ирвин [W. Irivine, 1959], даже назвал его «безупречным пациентом»), а после путешествия на корабле «Бигль» стал еще и затворником и редко покидал свой сельский дом. Борьбой за выживание естественного отбора занимались другие, среди которых наиболее выделялся Томас Генри Гексли (1825-1895), «бульдог Дарвина». Формирование теории. Дарвин был молодым натуралистом, которому повезло попасть в кругосветную научную экспедицию на борту «Бигля» в 1831-1836 гг. Во время этого путешествия в мозгу Дарвина начали оформляться две основные идеи. В дождевых лесах Южной Америки на него произвело глубокое впечатление огромное разнообразие живых организмов — природа спонтанно выплескивала вариации формы как внутри одного вида, так и между видами. Например, на каж- Глава 5. Психология адаптации дом гектаре дождевого леса обитало несколько сотен различных видов вьюрков. На Галапагосских островах Дарвин наблюдал виды вьюрков, которые сейчас названы в его честь вьюрками Дарвина. Виды были сходны по строению тела, но каждый чем-то отличался по строению клюва. Более того, каждый тип клюва был приспособлен к способу питания данного вида. Вьюрки с длинными тонкими клювами охотились за мелкими насекомыми в коре деревьев. Птицы с более короткими и твердыми клювами питались орехами и семенами. Дарвин отметил, что, по всей видимости, все эти виды произошли от общего предка и каждый изменился со временем, чтобы вести специфический образ жизни. Идея о том, что результатом эволюции является повышение приспособленности вида к окружающей среде, стала основным принципом теории адаптации Дарвина. Затем, спустя некоторое время после возвращения в Англию, Дарвин начал собирать данные о видах, их изменчивости и происхождении. Частично его исследования были посвящены искусственному отбору, т. е. тому, как селекционеры растений и животных улучшают породу. Дарвин разговаривал с голубятниками и садовниками и читал их брошюры. Одна из прочитанных им брошюр, «Искусство улучшения домашних животных», написанная в 1809 г. Джоном Себрайтом, указывала, что природа точно так же отбирает одни признаки и отвергает другие, как это делают селекционеры: «Суровая зима или недостаток пищи, уничтожая слабых и больных, оказывают благотворное влияние самого искусного отбора» (цит. по: М. Ruse, 1975, р. 347). Итак, в 1830-х гг. у Дарвина уже сложилась зачаточная теория естественного отбора: природа порождает бесчисленные вариации у живых организмов, и некоторые из этих вариаций отбираются для сохранения. Со временем изолированные популяции становятся приспособленными к окружающей среде. Но было непонятно, что поддерживает систему отбора? Почему должно происходить улучшение вида? В случае искусственного отбора ответ ясен: селекционер производит отбор для того, чтобы получить желательные сорта растений или породы животных. Но какая сила выполняет роль селекционера в природе? Дарвин не мог принять ламаркистского внутреннего стремления к совершенству. Причина отбора должна находиться где-то вне организма, настаивал он, но вот где именно? Дарвин получил ответ на этот вопрос в 1838 г., читая работу Томаса Мальтуса (1766-1834) «Очерк о влиянии принципа населения на будущее улучшение общества» (1798/1993). Мальтус обратился к проблеме, которая волновала ученых позднего Просвещения: если прогрессируют наука и технология, то почему же все еще существуют нищета, преступность и войны? Он высказал предположение, что, хотя продуктивность людей возросла, рост населения всегда опережает рост снабжения товарами, поэтому жизнь неизбежно является борьбой слишком большого числа людей за слишком малое количество ресурсов. В своей автобиографии Дарвин утверждает, что, прочтя Мальтуса, наконец получил искомую теорию. Именно борьба за выживание приводила к естественному отбору. Существа боролись за скудные ресурсы. И те, кто был «слаб и болен», не могли обеспечить свое существование и умирали, не оставив потомства. Сильные и здоровые выживали и размножались. Таким образом, благоприятные изменения сохранялись, а неблагоприятные — элиминировались. Борьба за выживание была двигателем эволюции, и только успешные участники соревнования оставляли потомство. ■J82 Часть И. Основание психологии У Дарвина не было необходимости обращаться к мальтузианской концепции индивидуальной борьбы за выживание. Как указывает Уильям Ирвин (W. Irvine, 1959), природа в ее эволюционных аспектах почти повторяла середину викторианской эпохи. Теория Дарвина «порадовала оптимистов середины века», которые узнали, что «природа движется вперед, явно руководствуясь деловыми принципами невмешательства» (р. 346). Естественный отбор мог оскорбить набожных людей, но отнюдь не викторианского дельца времен индустриальной революции, который знал, что жизнь — это непрерывная борьба, поражение в которой ведет к нищете и бесчестию. Формулировка теории. Дарвин разработал суть своей теории к 1842 г., в это время он впервые записал ее, еще не помышляя о публикации. Его теорию можно обобщить как логический аргумент (P. Vorzimmer, 1970). Во-первых, исходя из учения Мальтуса, Дарвин утверждал, что существует постоянная борьба за существование ввиду тенденции животных превосходить наличные кормовые ресурсы. Позднее он признал, что ключевым моментом борьбы является борьба за размножение (С. Darwin, 1871/1896). Животные должны бороться не только за то, чтобы выжить; они должны также бороться с представителями своего же пола за доступ к особям противоположного. В типичном случае самцы соревнуются друг с другом за доступ к самке, делая выбор самки силой эволюции. Во-вторых, природа постоянно образует изменчивые формы как внутри одного вида, так и между разными видами. Следовательно, организмы, обладающие неблагоприятными признаками, не размножаются, и такие признаки исчезают. Наконец, поскольку мелкие адаптивные изменения следуют друг за другом на протяжении веков, то происходит дифференциация видов от одного общего ствола, по мере того как виды приспосабливаются к своему окружению. Более того, условия окружающей среды тоже изменяются, отбирая новые признаки для сохранения, и поэтому происходит еще более сильная дивергенция видов от их родительских форм. Таким образом, наблюдаемое разнообразие в природе можно объяснить как результат нескольких механических принципов, осуществляющихся на протяжении нескольких миллионов лет, в процессе того, как происходила эволюция одних видов в другие. В сформулированном виде теория имела определенные недостатки. Без современных генетических знаний происхождение изменчивости и природу ее передачи объяснить было невозможно. Дарвин так никогда и не смог преодолеть эти трудности и, по сути дела, защищая свою теорию от критиков, был вынужден все ближе и ближе подходить к ламаркизму. По иронии судьбы, в то самое время, когда Дарвин писал и отстаивал свою работу «Происхождение видов», никому не известный австрийский монах Грегор Мендель (1822-1884) занимался исследованиями наследственности, которые, в конце концов, смогли разрешить затруднения Дарвина. Работа Менделя была опубликована в 1865 г., но ее полностью проигнорировали; полученные результаты были вновь открыты в 1900 г. и заложили фундамент современной генетики. К тому моменту, когда Дарвин умер, он заслужил погребение в Вестминстерском аббатстве, но вплоть до 1930-х гг., когда синтез генетики и естественного отбора привел к созданию неодарвинистской теории, теория эволюции не оказывала серьезного влияния на биологию. Идеи Дарвина оформились к 1842 г., однако непонятно, почему же он не попы тался опубликовать их тогда. Историки высказали множество предположенш Глава 5. Психология адаптации 183 о причинах промедления (R. J. Richards, 1983). Некоторые историки, находясь под влиянием психоаналитических концепций, полагали, что у Дарвина, который собирался стать священником, развился невроз из-за материалистических следствий эволюции, в результате которого он захотел предать забвению свое собственное открытие. Другие утверждали, что задержка была вызвана тем, что Дарвин увлекся другими, менее теоретическими, срочными проектами, например публикацией своих исследовательских материалов, собранных на «Бигле», и восьмилетним исследованием морских желудей. Другие теории основной упор делают на научной осторожности Дарвина. Он знал, что идея эволюции посредством естественного отбора была опасной. Она уничтожала успокоительный прогрессивный аспект ламаркистской романтической теории, поскольку в формулировке Дарвина эволюция не была направленной, организмы всего лишь приспосабливались к изменениям окружающей среды. Если бы эта теория была предложена преждевременно, ее могли бы сразу отбраковать. Он хотел представить завершенную и последовательно доказанную теорию. Дарвин также признавал, что его идеи сталкиваются с теоретическими проблемами, самой главной из которых было существование альтруизма у животных. Как мог альтруизм возникнуть в процессе эволюции, осуществляемой посредством естественного отбора, если альтруизм, по определению, подразумевает совершение действий на благо другого за свой собственный счет? Появление генов альтруизма, на первый взгляд, самоубийственно. Эту проблему не удавалось решить до тех пор, пока в 1960-х и 1970-х гг. не были сформулированы идеи родственного отбора и реципрокного альтруизма (М. Ridley, 1996). Публикация теории. В любом случае, Дарвин продолжал разрабатывать свою теорию и искать ее эмпирические подтверждения, пользуясь даже слухами. Восемнадцатого июня 1858 г. руку Дарвина подтолкнули обстоятельства. Его ошеломило открытие, что кто-то еще открыл его теорию. Он получил письмо от Альфреда Рассела Уоллеса, своего коллеги-натуралиста, но более молодого и смелого, чем Дарвин. Уоллес тоже побывал в Южной Америке, и его тоже впечатлило разнообразие жизни там. Затем, уже в Юго-Восточной Азии, сидя в палатке из-за проливных дождей, он тоже прочитал работу Мальтуса и получил такое же озарение, как и Дарвин. Хотя он не знал Дарвина, он приложил к письму свою статью с изложением теории и попросил Дарвина опубликовать ее. Дарвин попал в затруднительное положение. Он хотел получить известность первооткрывателя естественного отбора, но не мог отрицать и авторские права Уоллеса. Поэтому Дарвин и его друзья устроили так, что статьи Уоллеса и Дарвина прочитали в их отсутствие 1 июля 1858 г. в Линнеевском обществе Лондона, что сделало Дарвина и Уоллеса соавторами открытия естественного отбора. Дарвин набросал краткую версию своей работы об эволюции, которая появилась в 1859 г. под названием «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятных рас в борьбе за существование». Она содержала его теорию с массой подтверждающих фактов. Книга «Происхождение видов» написана элегантно. Дарвин был внимательным наблюдателем природы, и страницы его книги изобилуют интригующими описаниями сложных взаимных переплетений жизни. Она подвергалась пересмотрам вплоть до шестого издания, вышедшего в 1872 г., поскольку Дарвин пытался отвечать своим научным критикам (как оказалось, безуспешно), 134 Часть II. Основание психологии не зная генетики. Дарвин написал множество других работ, в том числе книгу о происхождении человека и выражении эмоций у людей и других животных. Эти две последние его работы закладывают фундамент психологии адаптации и, следовательно, будут рассмотрены несколько позже. Принятие и влияние идеи эволюции путем естественного отбора Мир оказался хорошо подготовленным к теории Дарвина. Идея эволюции витала в воздухе и до 1859 г., поэтому, когда «Происхождение видов» вышло в свет, образованные люди восприняли ее серьезно. Биологи и натуралисты приветствовали книгу с различной степенью критицизма. Некоторые тезисы Дарвина, например о том, что все живые организмы произошли от одного общего предка в далеком прошлом, были не очень новы и имели широкое признание. Но с теорией естественного отбора возникли огромные трудности, и для ученых все еще было весьма просто положиться на какую-либо форму ламаркизма, увидеть руку Бога в прогрессивной эволюции или исключить людей из сферы действия естественного отбора, поскольку Дарвин ничего не сказал об этом. Тем не менее идея о том, что люди — часть природы, витала в воздухе, и Фрейд назвал дарвинизм вторым великим ударом по человеческому Эго. Во многих отношениях дарвинизм был не революцией, а частью натурализма эпохи Просвещения. Дарвин беспокоился только о своей теории естественного отбора, но остальные вплели ее в гобелен человеческой науки. Герберт Спенсер, который верил в выживание самых приспособленных еще до Дарвина и безжалостно применял эту идею к людям и обществу, был влиятельным сторонником метафизического дарвинизма. Другим был Томас Гексли, использовавший эволюцию для борьбы с Библией, чудесами, спиритуализмом и религией вообще. Гексли многое сделал для того, чтобы способствовать популяризации дарвинизма как натуралистической метафизики. Теория Дарвина не положила начала кризису общественного сознания XIX в. Глубокие сомнения в существовании Бога и относительно смысла жизни восходят к XVIII столетию. Дарвинизм не бросил научный вызов старому мировоззрению Средневековья и Возрождения. Он стал кульминацией вызова, затруднив исключение людей из сферы действия неизменных, определенных законов природы. В работе «Место человека в природе» (1863/ 1954) Гексли тщательно сопоставляет людей с ныне живущими крупными обезьянами, низшими животными и ископаемыми предками, показывая, что мы на самом деле эволюционировали от низших форм жизни. В руках людей, подобных Гексли, наука стала не просто разрушителем иллюзий, но и новой метафизикой, предлагавшей спасение посредством самой науки. Т. Гексли писал: Эта новая природа, рожденная наукой на основе фактов... составляет основу нашего благосостояния и условие нашей безопасности... Это связь, объединяющая в единое целое области, превосходящие по размеру империи древности; она защитит нас от повторения чумы и голода прежних времен; это источник бесконечного комфорта и удобств, которые не просто роскошны, но способствуют физическому и моральному благосостоянию. Еще более экспансивно в своей книге «Мученичество человека» писал Винвуд Рид: «Бог Света, Дух Знания, Божественный Разум постепенно распространится Глава 5. Психология адаптации -J85 по планете... Тогда будут неизвестны голод и недоедание... Болезни исчезнут... Изобретут бессмертие... Человек станет совершенным... Он будет тем, кто восхваляется толпой как Бог...» (цит. по: W. E. Houghton, 1957, р. 152). Эта надежда напоминает позитивизм О. Конта, который Гексли называл «католицизм минус христианство». Но некоторым новая религия научной гуманности была явно близка. Гексли (Yuxley, 1863/1954) хвастливо заявлял о практических плодах науки: «Каждое химически чистое вещество используется на производстве, каждый аномально урожайный сорт растений или быстро растущая и нагуливающая жир порода животных». К сожалению, сегодня слова Гексли напоминают о химических канцерогенах, безвкусных помидорах и телятах, нафаршированных стероидами. Дарвинизм не породил викторианские сомнения, но интенсифицировал их. Дарвин совершил ньютоновскую революцию в биологии, лишил природу ее романтического капитала N, сведя эволюцию к случайной изменчивости и случайной победе в борьбе за выживание. Началось сведение биологической природы к химической, завершившееся открытием ДНК. В психологии дарвинизм привел к возникновению психологии адаптации. Предположив существование эволюции, каждый вправе спросить, каким образом разум и поведение, столь отличные от органов тела, помогают каждому существу приспосабливаться к окружающей среде. Б. Ф. Скиннер тщательно примерял свой радикальный бихевиоризм на дарвиновскую изменчивость, отбор и сохранение. Но Б. Ф. Скиннер был склонен недооценивать то, насколько сильно природа каждого вида, включая и Homo sapiens, сформирована эволюционным наследием. Сегодня эволюционная психология (J. Barkow, L. Cosmides and J. Tooby, 1994; Dennett, 1996) создает более полную картину человеческой природы. Многие люди, однако, не могут принять натурализм, или он вызывает у них сильную депрессию. Сам Гексли в последних статьях писал, что человек занимает уникальное место среди животных, поскольку благодаря своему интеллекту смог возвыситься и выйти за пределы естественного Космического процесса и органической эволюции. Похожие чувства, достаточно обычные и для ученых, и для обычных людей, помогают понять причину популярности как во времена, предшествующие Дарвину, так и после него, различных полу- и псевдонаучных тенденций, основанных на уникальности рода людского. Епископ Уилберфорс, Уильям Дженнингс Брайан и другие защитники Библии нападали на эволюцию только за тем, чтобы быть сокрушенными столь мощными личностями, как Гексли или Кларенс Дарроу. По мере того как рос авторитет науки и уменьшалась власть религии, многих людей привлекали движения, в которых смешивались наука и вера. Начало психологии адаптации в Британии Ламаркистская психология: Герберт Спенсер (1820-1903) Летом 1854 г. Герберт Спенсер начал писать труд по психологии, «направление мысли которого имело мало общего с направлением мысли, преследуемым ранее» (1904). Его работа под названием «Принципы психологии» появилась на следующий год. Эта книга дает своему автору полное право считаться основателем психологии адаптации. Бэйн объединил ассоцианизм и сенсомоторную концепцию функций мозга; но, хотя он и признавал достоверность дарвинистской эволюции, 136 Часть II. Основание психологии его психология оставалась частью классического, доэволюционного ассоцианизма. В своих трудах, появившихся еще до Дарвина, Спенсер объединил ассоцианизм и сенсомоторную концепцию с ламаркистской эволюцией. Следовательно, он предвосхитил психологию адаптации. Более того, он не только поднял два вопроса эволюции, но также и дал ответы на них в таком стиле, который с тех пор стало основным в англо-американской психологии. «Принципы психологии» Спенсера являлись всего лишь частью его всеобъемлющей синтетической философии. Спенсер был величайшим систематизатором со времен Фомы Аквинского, хотя сам считал себя вторым Ньютоном. Еще одной частью его системы были «Принципы социологии». В этой области знаний Спенсера также считают основоположником. Фома Аквинский построил всю философию вокруг христианского Бога. Спенсер построил ее вокруг ламаркистской эволюции, в которую поверил еще в 1852 г. Он соотнес все вопросы, метафизические и прочие, с принципом эволюции и представил ее как космический процесс, охватывающий не только органическую эволюцию, но и эволюцию разума и общества. В 1854 г. Спенсер писал: «Если доктрина Эволюции верна, неизбежен вывод о том, что Разум можно понять, лишь наблюдая, как он эволюционирует». Спенсер разрабатывал оба вопроса эволюционной психологии. Рассматривая вопрос об индивиде, он считал развитие процессом, при котором связи между идеями отражаются точно так же, как связи между событиями, происходящими в окружающей среде. Связи между идеями построены по принципу смежности. В 1897 г. Спенсер писал: «Рост интеллекта в огромной степени зависит от закона, который гласит следующее: когда два физических состояния следуют непосредственно одно за другим, возникает такой эффект, что если первое состояние впоследствии вновь происходит, то есть некоторая тенденция, что второе последует за ним». Эта тенденция усиливается по мере того, как идеи все чаще ассоциируются друг с другом. Подобно Бэйну, Спенсер пытался логическим путем вывести законы психических ассоциаций из сенсомоторной конституции нервной системы и головного мозга. В общих чертах анализ индивидуального разума Спенсера находится в рамках атомистического ассоцианизма. Он разбил сложные феномены интеллекта на основные составляющие (Н. Spencer, 1897) и, рассматривая развитие разума как приспособление к условиям окружающей среды, добавил к воззрениям Бэйна эволюционную концепцию. Спенсер изображал мозг как сенсомоторное ассоциативное устройство, утверждая (Н. Spencer, 1897), что «человеческий мозг — это организованный регистр бесконечно многочисленных переживаний». Из его точки зрения вытекало два важных следствия. Принимая во внимание ламаркистскую идею наследования приобретенных признаков, можно сделать инстинкт приемлемым для ассоцианистов и эмпириков. Спенсер объяснил, каким образом мозг накапливал опыт в ходе эволюционной цепочки, приведшей к появлению человеческого организма. Таким образом, врожденные рефлексы и инстинкты представляют собой всего лишь ассоциативные привычки, настолько хорошо заученные, что они стали частью генетического наследия вида. Подобные привычки могут быть приобретены в течение не индивидуальной жизни, а жизни всего вида, в соответствии с законами ассоциации. Врожденные идеи более не ужасали эмпириков. Глава 5. Психология адаптации 187 Второе следствие объединения эволюции и сенсомоторной концепции нервной функции более знаменательно: различия в психических процессах у разных видов сводятся к тому, какое количество ассоциаций в мозге они способны установить. Любой головной мозг работает одним и тем же способом, посредством ассоциаций, и существуют лишь количественные различия в богатстве этих ассоциаций. Как писал Спенсер (Н. Spencer, 1897): «С впечатлениями, полученными более низким интеллектом, вплоть до самого низкого, обращаются согласно модели». Таким образом, отвечая на вопрос вида, Спенсер отрицает качественные различия между видами и допускает лишь количественные, ассоциативные различия. Эта идея касается как внутривидовых различий, так и межвидовых; он говорил, что «европейцы унаследовали мозг на 20-30 кубических дюймов больше, чем папуасы». Это подразумевает, что «цивилизованный человек обладает более сложной или гетерогенной нервной системой, чем нецивилизованный». Выводы Спенсера имеют огромную важность для развития психологии адаптации. Принимая во внимание его схему, сравнительную психологию следовало бы направить на изучение видовых различий в простом ассоциативном научении, исследования, ставящего своей целью количественную оценку единственного измерения «интеллекта», вдоль которого можно расположить животных. Более того, подобные исследования можно было бы производить в лаборатории, игнорируя естественную окружающую среду организма. Если мозг не больше, чем изначально пустой ассоциативный механизм, действующий по принципу «стимул-ответ», то не имеет значения, являются ли ассоциации естественными или изобретенными; фактически лаборатория предлагает более высокий уровень контроля за процессом, чем наблюдения в природе. Из этого также следует, что если все организмы научаются одним и тем же способом, то результаты изучения простого научения у животных, с их точностью, воспроизводимостью и строгостью, можно распространить без серьезных модификаций на научение человека. Мы увидим, что все эти условия имеют фундаментальную важность для бихевиоризма — психологии адаптации XX в. Бихевиористы ищут законы научения, которые справедливы, по крайней мере, для всех млекопитающих, и допускают распространение открытий, полученных на животных, на психологию человека — часто даже без подтверждающих данных. Одним из способов применения теории эволюции к человеческому обществу является рассмотрение его как арены борьбы за существование. Эта установка называется социальным дарвинизмом, хотя начало ей положил Спенсер еще до Дарвина. Спенсер утверждал, что надо позволить естественному отбору идти и в случае человека. Правительство ничего не должно делать для того, чтобы помогать бедным, слабым и беспомощным. В природе слабые и беспомощные животные, равно как и их плохие наследственные признаки, устраняются естественным отбором. Спенсер говорил, что так должно быть и в человеческом обществе. Правительству следует оставить в покое космический процесс, отбор самых приспособленных усовершенствует человечество. Помогать людям-неудачникам — означает лишь способствовать деградации вида, позволяя им иметь детей и таким образом передавать по наследству свою тенденцию к ошибкам. ■J88 Часть II. Основание психологии Когда в 1882 г. Спенсер совершал турне по США, с ним обращались как со знаменитостью. Социальный дарвинизм обладал исключительной привлекательностью в капиталистическом обществе невмешательства, в котором он мог оправдать даже беспощадную конкуренцию на основании того, что такая конкуренция совершенствует человечество. Хотя социальный дарвинизм обещал, в конце концов, совершенство вида, он был глубоко консервативным, поскольку рассматривал все реформы как вмешательство в законы природы. Американский социал-дарвинист Эдвард Юманс жаловался на разгул грабителей, но, когда его спросили, что он предлагает с этим делать, он ответил: «Ничего» (цит. по: R. Hofstadter, 1955). Только века эволюции могут облегчить проблемы людей. жүктеу/скачать 12,57 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|