Рассказы о вещах Избранные произведения в трех томах

Для этого надо прибавить к молоку немного уксуса. Творог сразу

выделится.

Творог -- это казеин, молочный белок. Он в молоке растворен, как сахар

в воде. Но стоит прибавить к молоку кислоты, чтобы казеин выделился,

захватив с собой и жир.

Но ведь в молоко никто кислоты не льет. Почему же оно все-таки скисает?

Виноваты в этом крошечные грибки вроде дрожжей, которые всегда носятся

в воздухе. Попав в молоко, они принимаются за работу -- превращают молочный

сахар в молочную кислоту. А от кислоты молоко и створаживается.

Чтобы молоко не скисало, надо его кипятить. От кипячения грибки

погибают.

Бывает, что молоко створаживается во время кипячения. Это оттого, что в

нем грибки успели уже поработать и наготовить кислоты.

Откуда в сыре дырочки?

продолжаться, и в конце концов творог превратится в сыр.

Дырочки в сыре, как и дырочки в хлебе, сделаны углекислым газом.

А откуда тут углекислый газ?

Его вырабатывают грибки.
Отчего сыр долго не портится?
Оттого, что он снаружи покрыт коркой, которая не дает ему засохнуть и

защищает его от вредных грибков.

Говорят в Швейцарии есть такой обычай. В день рождения ребенка делают

большой сыр и ставят на нем имя новорожденного, число, месяц и год.

В торжественные дни сыр ставят на стол. Сыр сопровождает человека от

колыбели до могилы. Умирая, владелец сыра оставляет его своим детям.

Швейцарские газеты писали о сыре, которому исполнилось сто двадцать

лет. Этого "дедушку" разрезали и съели только недавно. Он оказался очень

вкусным.
Что ели в старину?
Было время, когда люди не умели возделывать полей и питались почти

исключительно мясом. Ели не только зверей и птиц, убитых на охоте, но и

пленников, захваченных на войне. Еще лет сто тому назад воины одного

африканского племени бросались в бой с криками: "Мясо! Мясо!"

Какой ужас должен был наводить этот крик на отступающего и разбитого

противника!

Один из первых североамериканских колонистов рассказывает, как были

поражены индейцы-охотники, увидав хлебные поля белых. Вот какую речь

произнес вождь одного племени, обращаясь к своим товарищам:

-- Белые сильнее нас, потому что они едят зерна, а мы едим мясо. Ведь

мясо так редко попадается. Мясу нужно несколько лет, чтобы вырасти. А каждое

из этих чудесных зерен, которые белые люди бросают в землю, возвращается к

ним с сотней других всего через несколько месяцев. У мяса, которое мы едим,

четыре ноги, чтобы убегать от нас. А у нас только две ноги, чтобы его

догонять. Зерна же остаются и растут там, куда их бросают. Зимой мы мерзнем

в лесах, проводя целые дни на охоте, а белые отдыхают у себя дома. Я говорю

каждому из вас, кто хочет меня слышать: раньше чем упадут деревья, которые

растут у наших жилищ, люди, которые едят зерна, победят людей, которые едят

мясо.

Трудно сказать, когда первое зерно было брошено в землю рукой человека.

растирающих зерна между камнями.

Предок нашего хлеба был мало похож на хлеб. Это была просто каша из

дробленых зерен, разболтанных в воде.

Случалось, что каша эта засыхала. Куски засохшей каши и заменяли людям

хлеб в те времена.

И сейчас еще на Востоке делают кукурузные лепешки из небродившего,

пресного теста.

Нередко бывало, что каша из зерен скисала и становилась от этого более

рыхлой и мягкой.

Люди, которые догадались замесить кислую кашу со свежеразмолотым

зерном, и были изобретателями хлеба.

Отчего же каша скисала?

Оттого, что в нее попадали из воздуха дрожжевые и молочные грибки.

В воздухе много носится всяких крошечных грибков, в том числе и эти. И

сейчас еще пекари кладут в хлеб не дрожжи, а кислое тесто.

Много лет прошло, прежде чем люди научились хорошо возделывать почву и

хорошо печь хлеб. Всего лишь двести лет тому назад люди среднего достатка

ели такой хлеб, которого сейчас бы не стал есть никто.

Самой обыкновенной картошки не ели даже богатые люди.

Картошка появилась в Европе не так давно. Родом она из дальних стран --

из Южной Америки. Привезли ее оттуда в XVI веке вместе с другими заморскими

диковинками. Первое время картошка жила не на грядках, а в цветочных горшках

-- у любителей редких растений.

В конце XVIII века картошка была еще новинкой. Французская королева

носила в петлице цветы картошки, а вареный картофель ежедневно подавался

только к королевскому столу.

Теперь картошка уже не считается заморской диковинкой: она растет в

Европе, как у себя дома.

Давно ли мы пьем чай и кофе?

Это пишет путешественник Кемпфер, побывавший в Москве в XVII веке.

О чае и кофе у нас в те времена еще и не слыхивали. Не было ни

чайников, ни самоваров, ни кофейников.

В 1610 году чай был впервые привезен в Европу. Привезли его голландские

купцы с далекого острова Ява. Как водится, купцы принялись расхваливать свой

товар. Называли чай божественной травой, советовали пить его по сорок --

пятьдесят чашек в день, во всякое время дня и ночи. Один голландский врач

вместо всех лекарств и при всех болезнях прописывал чай... А на самом деле

чай вовсе не трава. Его делают из листьев чайного дерева. И потом чай вовсе

не лекарство. Крепкий чай для- здоровья даже вреден.

Чай пили первое время только богатые люди -- ведь он тогда стоил очень

дорого.

Вслед за чаем появилось кофе. Французские купцы, побывавшие в Турции и

дерева турки делают напиток, который называется не то "каова", не то "кофа"

и который пьют вместо вина в тавернах. Напиток этот прогоняет тоску,

укрепляет желудок, делает человека сильным и здоровым.

Вскоре кофе появилось на званом обеде у французского короля. За королем

потянулись герцоги, за герцогами -- графы и виконты, за дворянами с титулом

-- дворяне без титула, купцы, доктора, адвокаты. Было открыто множество

кофеен, в которых люди просиживали целые дни. То, что было принято при

дворе, сразу становилось модой.

Были, впрочем, у кофе и враги. Одни находили, что пить турецкий кофе

католикам не подобает. Другие уверяли, что министр Кольбер сжег себе им

желудок, что кофе сокращает жизнь, что от кофе делаются колики, плохое

настроение и нарывы в желудке.

Одна принцесса прямо заявила, что ни за что не станет пить "сажу с

водой", как она называла кофе, и что всем этим заморским напиткам она

предпочитает доброе старое пиво.

Можно точно сказать, когда кофе и чай впервые появились у нас. В 1665

году врач Самуил Коллинс прописал царю Алексею Михайловичу рецепт. В рецепте

было сказано:

Вареное кофе, персиянам и туркам знаемое и обычное после обеда, вареное

чаге листу хинского -- изрядное есть лекарство против надмений, насморков и

главоболений.

Шоколад встретили с еще большим недоверием, чем кофе. Говорили, что

шоколадом надо кормить не людей, а свиней, что он сжигает кровь и может даже

убить человека.

Правда, шоколад, привезенный из Мексики знаменитым путешественником

Кортесом, был совсем не похож на теперешний. Мексиканцы делали шоколад из

смеси какао, маиса и перца и совсем без сахара. Потом только стали готовить

шоколад, как делают его теперь. Для этого бобы какао перемалывают, смешивают

с сахаром, ванилью и другими ароматными примесями и прессуют.

Кто же был прав во всех этих спорах о чае, кофе и шоколаде?

Чай и кофе малопитательны и содержат, кроме того, вещества, вредно

действующие на сердце и на нервы.

Другое дело шоколад и какао, особенно шоколад. В нем много жира и

белков. Недаром путешественники, отправляясь в полярные страны, берут с

собой большой запас шоколада.

Какао менее питательно, чем шоколад. Его готовят так: бобы какао

размалывают, поджаривают и потом из порошка выжимают жир.

Поэтому в какао меньше жира, чем в шоколаде.
Чем и как ели в старину?
На столе у королей и герцогов не было недостатка в драгоценной утвари

-- из золота и серебра.

Чего только там не было! А одной вещи все-таки не хватало -- вилки,

самой обыкновенной вилки.

Ели тогда руками, не стесняясь запускать все пять пальцев в общее

блюдо.

обращаться к соседям с просьбой передать нож.

Тарелок не было совсем. Их заменяли большие круглые ломти хлеба.

После обеда эти "тарелки", пропитавшиеся мясной подливкой, бросали

собакам.

И тарелки и вилки появились лишь триста лет тому назад, и то не в

каждом доме, а только во дворцах.

Давайте отправимся в XIV или XV век и заглянем в рыцарский замок как

раз тогда, когда там собираются сесть за стол.

Высокая каменная лестница ведет в большую темную залу

со сводчатым потолком, едва освещенную факелами. На окнах ставни, хотя

на дворе еще белый день. Время зимнее, и надо беречь тепло -- ведь оконные

стекла еще не изобретены.

Хотя эта комната -- столовая, обеденного стола в ней не видно. Стол

принесут, или, вернее, сделают, перед самым обедом.

Но вот появляются слуги в зеленых безрукавках из домотканого сукна, в

длинных желтых чулках и красных башмаках с острыми носками. В один миг

устанавливаются козлы. На козлы кладут доски.

Выстроенный таким способом стол покрывают белой скатертью, на которой

вышиты олени, собаки и охотники, трубящие в рог.

На стол ставят солонку, кладут тарелки из хлеба и два ножа. Остается

придвинуть к столу скамьи и звать гостей к обеду.

Господа вваливаются шумной толпой. Владелец замка, его сыновья и гости

-- соседние помещики -- только что вернулись с охоты. Это рослые бородатые

люди с румянцем во всю щеку.

Вместе с ними вбегают в залу две любимые собаки хозяина-- свирепые

звери, готовые по одному знаку разорвать человека.

Позже всех входит жена рыцаря, хлопотавшая по хозяйству.

Компания усаживается за стол. Аппетит у всех волчий. Кравчий -- слуга,

подающий мясо,-- приносит из кухни, находящейся на дворе, огромное блюдо с

дымящимся медвежьим мясом. Разрезав мясо на куски, он подает его на острие

ножа обедающим. Мясо густо наперчено и обжигает горло.

Четверть медведя исчезает в четверть часа. За ней следует кабаний бок с

таким же жгучим соусом, олень, зажаренный целиком, лебеди, павлины,

всевозможная рыба. Груда костей и рыбьих хребтов вырастает на скатерти около

каждого сидя-. щего за столом. Под столом тоже идет работа: собаки, ворча

друг на друга, грызут кости, которые им бросают люди.

Едят долго и много. Еда -- главное развлечение в этой медвежьей

берлоге. Слуги едва успевают подавать новые и новые блюда -- пироги, яблоки,

орехи, пряники. Вина и меду выпивают за обедом чуть ли не целые бочки.

Не мудрено, если под конец тот или другой из гостей валится на пол и

среди разноголосого шума, хохота, лая собак раздается мощный и протяжный

храп.

Первая вилка в Англии

Кориат. Во время путешествия он вел дневник, в который записывал все, что

его особенно поражало. Описывает он и великолепие венецианских дворцов,

стоящих посреди воды, и красоту мраморных храмов древнего Рима, и грозное

величие Везувия. Но одна вещь поразила Кориата больше, чем Везувий и

венецианские дворцы.

В дневнике есть такая запись:

Когда итальянцы едят мясо, она пользуются небольшими вилами из железа

или стали, а иногда из серебра. Итальянцев никак нельзя заставить есть

руками. Они считают, что есть руками нехорошо, потому что не у всех руки

чистые.

Прежде чем отправиться домой, Кориат обзавелся такими "вилами". Вилка,

два зубца, а ручка, украшенная на конце шишечкой, была совсем крошечная,

ненамного длиннее зубцов. В общем, этот инструмент напоминал скорее

камертон, чем вилку.

Приехав домой, Кориат решил похвастаться перед друзьями и знакомыми

своей покупкой. На званом обеде он вытащил из кармана вилку и принялся есть

по итальянскому способу.

Все взоры устремились на него. А когда он объяснил, что это за штука у

него в руках, всем захотелось рассмотреть поближе итальянский инструмент для

еды. Вилочка обошла весь стол. Дамы восторгались изящной отделкой, мужчины

удивлялись изобретательности итальянцев, но все в один голос решили, что

итальянцы большие чудаки, что есть вилкой очень неудобно.

Томас Кориат пробовал спорить, доказывая, что нехорошо брать мясо

руками, потому что руки не у всех чистые. Это вызвало общее возмущение.

Неужели мистер Кориат думает, что в Англии никто не моет рук перед едой?

Неужели нам мало десяти пальцев, данных природой, и мы должны добавлять к

ним еще два искусственных пальца? Пусть-ка он покажет, легко ли справляться

с этими нелепыми вилами.

Кориат захотел показать свое искусство. Но первый же кусок мяса, взятый

им с блюда, шлепнулся с вилки на скатерть. Смеху и шуткам не было конца.

Пришлось бедному путешественнику спрятать свою вилочку обратно в карман.

Прошло лет пятьдесят, прежде чем вилки вошли в моду и в Англии.

Есть всякие предания и легенды: о том, как люди научились добывать

огонь, о том, кто был первым кузнецом, и т. д. и т.. д. Есть предание и о

том, почему стали употреблять вилки.

Рассказывают, что вилки были изобретены тогда, когда стали носить

большие кружевные воротники.

Воротники эти мешали есть: они подпирали подбородок и не давали

наклонять голову, словно голова была посажена на большое круглое блюдо. В

таком воротнике, конечно, было удобнее есть вилкой, чем руками.

Это, вероятно, сказка. Вилки появились тогда же, когда стали чаще

менять белье, мыться, то есть попросту тогда, когда люди стали чистоплотнее.

Почти одновременно с вилкой вошли в употребление тарелка и салфетка.

У нас они появились в конце XVII века. Вот что писал тогда

путешественник Мейерберг:

За обедом для каждого гостя кладут на стол ложку и хлеб, а тарелку,

салфетку, нож и вилку кладут только для почетнейших гостей.
Станция четвертая
КУХОННАЯ ПОЛКА
Семь вещей -- семь загадок
Если вы не устали путешествовать по комнате -- от раковины к печке, от

печки к столу, отправимся теперь к нашей четвертой станции -- к кухонной

полке. Как делают все путешественники, осмотрим местность и занесем все, что

увидим, в наш путевой дневник.

Две медные кастрюли. Банка из-под леденцов. Жестяной чайник. Горшок.

Котелок. Большая белая кастрюля.

Вот и все, что стоит на полке. Семь вещей -- семь загадок.

"Загадок? -- спросите вы.-- Да разве кастрюля или горшок-- это

загадка?"

А что же вы думали? Конечно, загадка.

Вы вот говорите, что эти кастрюли медные. Почему же они разного цвета

-- одна красная, а другая желтая? И почему обе они внутри белые? Что же,

по-вашему, медь бывает трех цветов -- белая, красная и желтая?

Или скажите мне: может ли маленькая кастрюлька быть тяжелее большой,

если стенки и дно в них одинаковой толщины? Вы скажете: нет. А возьмите в

руки эту белую кастрюлю. Она втрое больше медной, а весит гораздо меньше.

Почему? Да потому, что сделана она из очень легкого металла -- алюминия.

Глиняный горшок рядом с кастрюлей кажется грубым и неказистым. А ведь

они близкие родственники.

А почему они родственники?

Или вот эти чайник и банка. Сделаны они из жести. А что такое жесть?

Какая разница между железом и жестью?

И, наконец, котелок. Как вы думаете, можно ли его разбить? Как будто

нельзя. Чугун -- ведь не стекло. А на самом деле можно: стоит только

стукнуть посильнее молотком.

Вот видите -- что ни вещь, то загадка.

сделать из одного материала? Иногда это можно: котелок, например, можно

сделать и чугунный и медный. Чайники бывают и медные и жестяные. Но слыхали

ли вы о чугунной или жестяной кочерге? Конечно нет. Жестяная кочерга легко

согнулась бы, а чугунная разбилась бы при ударе о стенку печки.

Все дело в том, что у разных материалов разные свойства и разные

характеры. Один материал боится кислоты, другой -- воды, третий любит, чтобы

с ним обращались осторожно, а четвертый не боится ни толчков, ни ударов.

Когда нужно сделать вещь, надо сообразить, какая жизнь ей предстоит: будет

ли она в покое или ею с первого дня начнут колотить по чему попало, будет ли

она иметь дело с водой или кислотой, и т. д. и т. п.

А смотря по этому и выбирают материал для изготовления вещи.

Какой материал самый прочный и самый непрочный?
Все мы считаем железо прочным и крепким материалом. Недаром грандиозные

мосты, вокзалы строят почти целиком из железа. Но этот самый прочный

материал в то же время самый непрочный. Мощный железнодорожный мост, который

не сгибается под грузом сотен тяжелых вагонов, боится сырости, дождя,

тумана. Чем больше в воздухе сырости, тем скорее погибает железо от

ржавчины. Ржавчина -- это та болезнь, которая незаметно разрушает самые

прочные железные сооружения.

Вот почему так мало дошло до нас древних железных изделий. Легче найти

золотой браслет или перстень, принадлежавший какому-нибудь египетскому

фараону, чем простой железный серп одного из его многочисленных подданных.

Может быть, через сотни лет ученые не найдут и признаков многих наших

железных сооружений: они превратятся в ржавчину.

Но что же это за страшная болезнь и нет ли от нее спасения?
Почему железо ржавеет?
Что станет с ножом или вилкой, если их после мытья не вытереть насухо?

Они заржавеют. Это знают все хозяйки.

Значит, вот от чего ржавеет железо -- от сырости.

Однажды водолазы наткнулись на корабль, который полтораста лет пролежал

на дне моря.

На борту корабля они нашли несколько пушечных ядер. Ядра были так

изъедены ржавчиной, что их можно было резать ножом. Вот что сделала с ними

вода!

Держать его сухим?

Но ведь есть вещи, которые невозможно держать всегда сухими. Чайник,

ванна, ведро волей-неволей должны быть мокрыми. А железную крышу еще труднее

спасти от сырости: ведь не станешь же после дождя вытирать ее полотенцем!

Да и в совершенно сухую погоду железо все-таки ржавеет, хотя и

медленно. Ведь в воздухе всегда есть сырость. Воздух все высушивает, но сам

сухим не бывает. Он с жадностью всасывает воду отовсюду: с только что

вымытого пола, из мокрых простынь, развешанных для просушки, из луж,

оставшихся после дождя.

Верный способ спасти железо от ржавчины -- это покрыть его слоем

другого вещества, которое не пропускает сырости. Можно было бы покрыть

железо каким-нибудь жидким маслом, например подсолнечным. Масло защитило бы

железо отводы и не дало бы ему заржаветь.

Но обыкновенно поступают иначе. Вместо масла берут масляную краску, то

есть краску, смешанную с олифой -- вареным маслом. Вареное масло отличается

от сырого тем;

что быстро сохнет. Слой краски на железе засыхает и делается твердым.

Такой твердый слой будет, конечно, дольше и лучше держаться на железе, чем

слой жидкого масла.

Этот способ хорош для крыш, даже для ведер. Но никто не красит

чайников. Ведь от кипячения краска быстро бы отстала. Как же спасти чайник

от ржавчины?
Почему жесть ржавеет не так сильно, как обыкновенное железо?
Между железом и шоколадом есть одно сходство. Так же как шоколад

покрывают тонкими листиками олова -- оловянной бумагой, чтобы он не сырел и

не портился, так и железо нередко лудят -- защищают от ржавчины слоем олова.

Получается красивая белая жесть -- та самая жесть, из которой делают банки

для леденцов, коробки для консервов, дешевые чайники и т. п.

Олово великолепно защищает железо от сырости, а главное-- от кислот.

Кислоты еще сильнее разрушают железо, чем сырость. Вам приходилось, конечно,

видеть, как быстро покрывается бурым налетом нож, которым только что

разрезали лимон. Бурый налет получился оттого, что кислота разъела железо.

Олово ведет себя совсем не так. Его разъедают только очень едкие кислоты.

Если вы рассмотрите жестянку из-под какого-нибудь кислого фруктового

компота, вы увидите, что жесть заржавела только там, где есть царапина.

Небольшие предметы имеет смысл покрывать оловом. Но лудить кровельное

железо, конечно, никто не станет. Олово для этого слишком дорогой материал.

Кровельное железо покрывают другим, более дешевым металлом -- цинком.

Оцинкованное железо еще дольше сохраняется, чем луженое.

Вы спросите: почему же, в таком случае, не делают оцинкованных или

цинковых кастрюль, котелков, банок?

Да очень просто. Цинк, который совсем не боится воды, легко разъедается

кислотами, даже самыми слабыми. Такие кислоты часто встречаются в нашей

пище, например в щавеле, в яблоках. Цинковые соли, получающиеся при

соединении цинка с кислотами, очень ядовиты. Готовить или хранить

пищу в цинковой посуде опасно. Другое дело такие вещи, как ведра,

ванны. Их очень часто делают из цинка или из оцинкованного железа. Даже

покрашенное или покрытое другим металлом железо нуждается в уходе. Крыши

нужно время от времени красить, проржавевшие места заменять новыми. Человеку

приходится заботиться о железе, как о живом существе, чтобы защищать его от

болезни -- от ржавчины.

мы считаем железными -- вилки, гвозди, подковы, кочерги,-- на самом деле

сделаны не из железа.

Вернее, не из одного железа, а из сплава железа с углем или другими

веществами.

Чистое железо, не содержащее никаких примесей, ценится так дорого, что

простая кочерга, сделанная из него, стоила бы больших денег. И эта кочерга

была бы не только дороже, но и хуже той, которая сделана из обыкновенного

железа.

Чистое железо слишком мягко. Сделанная из него кочерга согнулась бы при

перочинный нож годился бы только для разрезания книг. Чистое железо

настолько мягко и так легко растягивается, что из него можно было бы делать

"железную бумагу", легче и тоньше папиросной.

То железо, с которым мы имеем дело, всегда содержит примеси. Конечно,

не всякая примесь делает железо лучше. Сера, например, портит его, делает

хрупким. Самый лучший спутник железа и самый верный друг его -- уголь. Уголь

в железе есть почти всегда.