Российский гуманитарный научный фонд



Pdf көрінісі
бет9/141
Дата17.02.2023
өлшемі10,24 Mb.
#169134
түріСеминар
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   141
Байланысты:
Дефиниции культуры

М.В. Будулуца
В качестве предварительного можно поставить вопрос о том, поче­
му об этическом стоит говорить сквозь призму понятия экзистенции. 
Как известно, Кант в своей философии морали убедительно показал, что 
адекватное постижение нравственности требует отвлечения от всех 
трансцендентных соображений. Этика целей не способна приблизиться 
к сущности морального феномена. Моральность поступка, по Канту, 
обеспечивается действием практического закона, представление о кото­
ром априорно. Мотивом морального поступка может быть только чис­
тое, «нечувственное», чувство уважения к практическому закону.
Априорное представление о нравственном законе вытекает из ап­
риорного представления о форме всеобщности и необходимости закона 
вообще. Представление о всеобщей и необходимой форме закона, со­
гласно Канту, выводимо из самотождественности представления 
Я мыс­
лю,
сопровождающего все остальные сознательные представления, то 
есть из трансцендентальной апперцепции, которая является первичной 
формой мысли. В соотнесении с трансцендентальным ego определяется 
бытие объекта; в целом вся трансцендентальная философия Канта может 
быть рассмотрена как трансцендентальная онтология'. В то же время 
онтологический статус и, соответственно, смысл самого трансценден­
тального субъекта остается у Канта неопределенным.
С этой онтологической проблемой связана внутренняя проблема­
тичность моральной философии Канта. Всеобщий и необходимый прак­
тический закон формален, а максима практического действия всегда 
материальна, поэтому оценка моральности максимы, а суть этой оценки 
состоит в подведений максимы под практический закон, требует экспли-
' Heidegger М. The Basic Problems of Phenomenology. Bloomington & Indianapolis, 
IN; Indiana University Press, 1982. P. 126.


кации способа применения практического закона. Способом проверки 
того, подводима ли максима под закон, является у Канта генерализация 
формы максимы и фиксация наличия или отсутствия формальных про­
тиворечий в результате такой генерализации. Такой путь проверки воз­
можен в том случае, если в суждении максимы субъект и предикат свя­
заны родовидовым или другим подобным логическим отношением, то 
есть когда суждение максимы в той или иной мере является аналитиче­
ским. В случае, в терминах Канта, синтетического суждения процедура 
проверки не может быть ограничена формальными аспектами. Таким 
образом, экспликация способа применения нравственного закона с не­
обходимостью требует обращения к способу бытия субъекта практиче­
ского действия - к бытию практической самости.
Внутренняя неполнота кантовской разработки философии морали 
позволяет Францу Брентано назвать категорический императив «откро­
венной фикцией»^. Макс Шелер в работе «Формализм в этике и матери­
альная этика ценностей» отмечает, что отождествление оппозиций «ап­
риорное - апостериорное» и «формальное - материальное» обусловлено 
зависимостью философии Канта от взглядов, господствовавших в ново- 
европейской теории познания^. В целом зависимость философии Канта, 
как, впрочем, и философии Шелера, от теоретико-познавательной уста­
новки глубже. Общи
^1
горизонт исследования Канта уже предзадан дей­
ствием такой установки, поскольку первоначальным полем подобных 
исследований является научный опыт. Практическая философия тогда 
выводится из предшествующего изучения познавательной проблематики 
и является необязательным дополнением.
Радикальный поворот здесь делает в своей экзистенциальной фе­
номенологии Мартин Хайдеггер. Для него изначальным полем феноме­
нологии является естественный опыт повседневного человеческого су­
ществования. Можно заметить, что в повседневном опыте мы не совер­
шаем теоретических выкладок по поводу возможности подведения мак­
симы под априорный нравственный закон. Нравственно зрелому челове­
ку нет необходимости совершать теоретическое усилие для того, чтобы 
определить, правильно или неправильно действие. Способность верно
Брентано Ф. О происхождении нравственного познания. СПб, Б.Г., С. 46, 86-87. 
Шелер М. Избранные произведения. М.; Гнозис, 1994. С. 259-337.


ориентироваться в морально значимых ситуациях принято называть 
«чувством такта». «Под тактом мы понимаем определенную восприим­
чивость и способность к восприятию ситуации и поведения внутри нее, 
для которой у нас нет знания, исходящего из общих принципов»^.
Из-за отсутствия общих принципов, которыми мог бы руково­
дствоваться тактичный человек, понятие такта рационально трудновы­
разимо: такт не является артикулированным знанием, эта способность в 
чем-то сродни чувству. Но такт не есть чувство в собственном смысле; 
это не прирожденная естественная способность, а результат воспитания
- человек становится тактичным. Тактичность не исчерпывается чувст­
венным и неосознаваемым характером. Она, скорее, результат нравст­
венного становления, такт можно обозначить не только как чувство, но 
и как способ познания, и как способ бытия. Чувство такта можно рас­
сматривать как вполне универсальную характеристику человеческого 
бытия. Эта способность принадлежит сфере нравственного предпонима- 
ния, сфере, образованной уже-примененностью нравственного закона.
Понятие о чувстве такта близко по своей сути понятию фроут^ак; у 
Аристотеля. Фронесис, как отмечает Хайдеггер в работе ««Софист» 
Платона», есть сфера предварительной понятности бытия вот-бытия^. 
Здесь смысл нравственного закона уже известен из случаев его приме­
нения. Известны также и возможные ограничения применимости нрав­
ственного закона. Как пишет Юрген Хабермас в работе «Этика дискур­
са; замечания к программе обоснования», если нанесено оскорбление, 
извинение может иметь характер того или иного объективирования ос­
корбительного действия. Мы можем оправдывать обидчика словами; «У 
него не было выбора...», «Он не знал, что...», «Он не это имел в виду...» 
и т. п. Здесь действие, воспринятое как оскорбительное, предстает в но­
вом свете, лишающем его морального значения. Возможно также изме­
нение отношения к дееспособности субъекта, нанесшего оскорбительное 
действие; бессмысленно обижаться на невротика или ребенка.
^ Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М.: Прогресс, 1988. С. 58.
^ Heidegger М. Plato’s sophist. Bloomington & Indianapolis, 1997. P. 33-40.


в этих случаях мы видим, что действенность нравственного закона 
осуществляется только в определенном горизонте — в горизонте со- 
бытия-с-другим. Выведение феномена за пределы понятности, детерми­
нированной горизонтом события, устраняет моральную окрашенность 
этого феномена. Таким образом, уважение к практическому закону яв­
ляется не подчинением форме закона, а адекватным исполнением со­
держания нравственного закона в бытии с другими. Иначе говоря, такое 
уважение есть уважение к собственному способу бытия вот-бытия.




Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   141




©engime.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет