Значительное место занимают вопросы политической истории Казахс­

мики, централизации власти в Казахском ханстве нашли отражение в пяти­
томной «Истории Казахской ССР» (т. И). Понимание важности этой пробле­
мы и ее разработка, как и раскрытие в этом томе других проблем, связанных 
с историей казахской государственности, получили одобрение научной об­
щественности183.
Политическая история Казахского ханства 2-й половины XVI в. исследо­
вана на материалах персоязычных источников в монографии и многих стать­
ях М. X. Абусеитовой184. Рассмотрены внешнеполитические связи и отноше­
ния казахских ханов Хакназара с Ногайской Ордой и могулами Восточного 
Туркестана (Могулии), Ш игай-хана и Тауекель-султана с Ш айбанвдом Аб- 
дулла-ханом. Подробно освещены события 1598-1599 гг. на юге Казахстана, 
переход под власть казахских ханов сырдарьинских городов и Ташкента. Зат­
рагиваются вопросы социально-экономической жизни Казахстана, распрос­
транения ислама. А. Исин, исследуя историю Казахского ханства в XVI в., 
особенно времени Касым-хана, использовал материалы русских архивов, 
посольских приказов185. Проблеме казахско-могульских отношений 
b
XVI—XVII вв. 
посвятил несколько работ, основанных на оригинальных материалах источ­
ников, О. Ф. А кимуш кин, им же составлена хронология ханов Могулиста­
н а 186. Казахско-русские отношения в XVI—XVII вв. исследованы в работе В. 
Я. Б асина187. Освещены внутренняя и внешняя политика казахских ханов, 
мотивы их внешнеполитической ориентации, их взаимоотношения между со­
бой, попытка найти союзников в соседних государствах - России, среднеази­
атских ханствах, Джунгарии, интересы которых все более смыкались на зем­
лях Казахстана. Взаимоотношения Казахстана с Дж унгарским ханством в
XVII в. исследованы в монографии В. А. Моисеева188. Рассмотрены вопросы 
продвижения западных монголов-ойратов на земли Могулистана, государств 
Средней Азии, Казахского ханства. Освещена борьба казахского народа про­
тив агрессии джунгар в XVII в. В «Истории Джунгарского ханства» И. Я. Злат- 
кина189 показаны экономические причины их вторжений на территорию К а­
захстана.
Продолжалась разработка проблем этногенеза казахской народности, за­
вершающего этапа ее сложения в позднесредневековый период. Как и преж­
де, вызывало интерес историков происхождение этнонима «казак», «казах», 
время появления самоназвания народа190. Но само сложение народа исследо­
ватели перестали связывать с фактом появления в источниках термина «ка­
зах». Начали изучаться ранние этапы этногенеза казахов, этнические про­
цессы на территории Казахстана в древности и раннее средневековье, их связь 
с эволюцией хозяйственных форм, с крупнейшими политическими события­
ми, развитием общественных отношений.
В исторической науке в 60-70 гг. утвердился комплексный подход к изу­
чению этногенетических проблем с использованием достижений этнографии, 
археологии, филологии, фольклорных и других данных. Он стал учитываться 
в исследованиях по истории этих проблем и в Казахстане. Появились теоре­
тические работы по проблемам этногенеза; общие проблемы этногенеза и 
этнической истории народов Средней Азии и Казахстана рассматривались на 
конференциях191.
В исследованиях по этническим проблемам позднесредневекового Казах­
стана все больше стал учитываться тот факт, что этнополитическая история 
Казахстана развивалась в едином русле, в непосредственной взаимосвязи с
49

историей других тюркских народов. Общность происхождения и этнический 
состав многих групп племен, участвовавших в этническом формировании уз­
беков, киргизов, башкир, каракалпаков, алтайцев, ногайцев, сибирских та­
тар, однотипность в целом хозяйства, близость языков, многих черт быта, 
материальной и духовной культуры определяют то большое влияние, кото­
рое оказывали на исследование проблем этногенеза и этнической истории 
казахской народности монографические работы ведущих историков, восто­
коведов, этнографов по этнической, этнополитической истории этих наро­
дов - С. М. Абрамзона, С. Г. Агаджанова, Т. А. Ж данко, Р. Г. Кузеева, 
Л. П. Потапова, Б. X. Кармышевой, К. Ш аниязова и др.192. Эти работы важны 
не только как пример постановки и решения проблем этногенеза и этничес­
кой истории родственных народов, но и с точки зрения исследования ряда 
проблем, имеющих непосредственное отношение к истории Казахстана. Т а­
кой проблемой является, например, история узбеков, кочевых узбеков, а 
также могулов на территории Казахстана.
И стории Узбекского улуса, происхождению термина «узбек», этничес­
кому составу узбекских племен на территории Казахстана в XIV—XV вв., их 
политической истории посвящена глава «Очерков по истории Средней Азии» 
известного исследователя истории региона Центральной Азии, истории ка­
ракалпаков П. П. Иванова193. Этнический состав кочевых узбеков исследовал 
Б. А. Ахмедов194. 0 проблемах разделения узбеков Дешт-и Кы пчака на узбе­
ков, ушедших в Мавераннахр и ставших одним из последних слагаемых узбек­
ского народа, и узбеков-казахов, затем казахов, писали вышеупомянутые 
авторы, а также А. А. Семенов, К. Ш . Ш аниязов195 и др. Переселивш иеся в 
Мавераннахр кочевые узбеки длительное время, вплоть до XIX — начала XX вв. 
сохраняли, как показали этнографические исследования Б. X. Кармышевой, 
кочевые традиции и представление о родстве с казахам и196. Исследователи 
отошли от устоявшегося в литературе мнения о происхождении термина «уз­
бек» от Узбек-хана и показали, что этот термин носил характер политонима, 
а не этнонима, и что он существовал в Дешт-и Кы пчаке еще в конце XIII в., 
задолго до появления хана Узбека и относился и к западной части этого госу­
дарства197.
Этническая история тюркоязычных племен Восточного Дешт-и Кыпчака 
и Туркестана, фактически история казахского народа рассмотрена в книге 
Т. И. Султанова «Кочевые племена Приаралья»198. Исследован родоплемен­
ной состав населения Казахстана в XV — начале XVIII в. и казахско-узбек­
ские этнические связи на основе анализа, сопоставления ранних списков уз­
бекских племен Восточного Дешт-и Кыпчака, встречающихся в рукописях — 
с одной стороны, и более поздних традиционных списков 92 узбекских пле­
мен, или «племен илатийа» («племена-кочевники»), — с другой.
Э тнической истории казахов специально посвящ ены м он ограф и ч ес­
ки е исследования казахстанских этн ограф ов М. С. М укан ова, В. В. Во- 
с тр о в а 199. В них рассм атривается этн и ч еск и й состав к азах ск и х ж у зо в и 
рассел ен и е плем ен в более позднее врем я (XIX - начало XX в.). П р е д ­
ставленны й в этих м онограф иях и глубоко п р о ан али зи рован н ы й м ате­
ри ал о тр а ж а е т и б олее р ан н и е этап ы э т н и ч е с к о й и с то р и и о с н о в н ы х
казахски х родов и плем ен, начиная с древности и позднего ср ед н ев еко ­
вья. В ы явлено врем я их п оявл ен и я на территории К азахстан а, на о с н о ­
ве со п о с та в л е н и я м нений л и тературн ы х и сто ч н и к о в п о к а за н а тю р к о -
50

язы чность ряда племен (найм анов, киреитов, кон гратов), прежде сч и ­
тавш ихся м онголоязы чны м и.
Раннесредневековые этапы истории тюркских племен кыпчаков, канглы, 
карлуков и других, их роль и место в общественной, военной, политической 
жизни Монгольской империи и империи Юань, перемещение этих племен на 
территорию Казахстана (по китайским источникам) отражены в серии работ 
А. Ш . Кадырбаева200. Группе родов и племен XIV—XVII вв., известной в ис­
точниках под именем могулов Могулистана и Могулии, посвящена статья 
востоковеда В. П. Юдина, показавшего этнические связи могулов с формиро­
вавшимися народностями казахов, киргизов, уйгур, с лобнорцами. В. П. Юдин 
высказал мнение о том, что термин «могулы» носил характер этнонима, как 
и, по его мнению, термин «узбеки» - на территории от Дуная до Иртыша, т.е. 
означал народность201.
Вопросы этнической истории Могулистана и Жетысу, и в частности, ис­
тория племен на этой территории, их роль на завершающем этапе сложения 
казахской народности рассмотрены в упомянутой работе К. А. Пищулиной. 
Выявлено место населения Ю го-Восточного Казахстана в этнических про­
цессах, протекавших в позднее средневековье в рамках этнической террито­
рии казахских племен. Высказаны суждения о ходе этнических процессов и 
на степной части территории Казахстана, а также в Туркестане; сделан вывод
о фактическом завершении формирования казахской народности в XIV—
XV вв.202.
Этнические, культурные взаимосвязи ногайцев с казахским народом по­
казаны в работе Б.-А. Б. Кочекаева и в специальном историко-этнографичес- 
ком исследовании о ногайцах. Выявлены общие этнические корни, народные 
обычаи, верования, формы хозяйства, общие (например, о Едыге) предания, 
эпические произведения у казахов и у ногайцев203.
М ного сделали казахстанские этнографы204 в плане изучения этнических 
проблем. Этнографические исследования хозяйства и быта казахов, матери­
альной культуры, традиций и обычаев, культов и верований казахского наро­
да выполнены ими не только на материалах полевых исследований, но и на 
свидетельствах письменных исторических источников. Историко-этнографи- 
ческий материал исключительно важен для исследования этнических про­
цессов в позднее средневековье, он отражает этническое, национальное сво­
еобразие казахов, служит индикатором этноинтегрирующих процессов, эт­
нической, этносоциальной общности, о чем пишут авторы в своих исторических 
очерках при характеристике типов хозяйства и быта, ремесел и обычаев205. 
Н. Е. Масанов определил кочевой образ жизни как главный этнообразующий 
фактор в процессе формирования казахов в этнокультурную общность206.
Больших успехов достигли казахстанские антропологи, раскрывающие 
сложный процесс этногенеза казахов и других тюркских народов региона точ­
ными методами своей науки207. В исследовании проблем этнической истории 
народа использовались достижения литераторов, языковедов, фольклорис­
тов, исследователей шежире.
Археологический материал, полученный казахстанскими археологами в 
последние десятилетия208, показывает непрерывность развития материаль­
ной культуры тю ркских народов, населявших Казахстан в древности и сред­
невековье, дает возможность проследить пути и время миграций отдельных 
тю ркских и монгольских племен, взаимодействие кочевой и оседлой куль­
51

тур, большую роль оседлой и городской культуры в развитии комплексной 
хозяйственной основы протекавших на территории Казахстана этнических 
процессов. Археологический материал, полученный при раскопках древних 
городов на юге Казахстана, характеризует традиционный тип материальной 
культуры, генетически тесно связанный с культурой казахов XIX — начала
XX в., исследованной этнографами, что говорит об участии в этногенезе каза­
хов населения Ю жного Казахстана с его городской культурой. Уделялось 
внимание проблеме этнической территории казахского народа; показано, что 
ее формирование в основном завершилось в XVI—XVII вв.209. Итоги опреде­
ленного этапа исследования этнической истории казахского народа в позднее 
средневековье нашли отражение во втором томе пятитомной «Истории К а­
захской ССР»210.
В историографии кочевых народов в 70—80-е годы наиболее сложной и до 
конца не разработанной была проблема общественных отношений, социаль­
ной структуры традиционного номадизма. Вновь поляризовались концепции 
о характере общественно-экономического строя у кочевых народов. Споры 
велись уже не о том, что было главным средством производства у кочевников 
и на чем основывалась эксплуатация рядовых скотоводов, собственность на 
землю или скот была основой феодальных (или патриархально-феодальных) 
отношений, которые признавались фактически всеми участниками дискус­
сий 50 — начала 60-х годов. Теперь, в 70 - начале 90-х гг. речь шла о самих 
параметрах формационного, стадиального развития кочевников: могут ли они 
в своем общественном развитии достигнуть классового уровня, является ли 
тип кочевого скотоводческого хозяйства по своей социальной роли классо- 
образуюшим типом хозяйств, способны ли кочевники создать свою государ­
ственность211. Определились две основные точки зрения, две концепции. Одна 
из них - признание наличия классовых отношений и государственности в 
кочевом обществе, ее сторонники придерживались основных принципов ис­
торического материализма. Другая концепция: кочевое общество останав­
ливается в своем социально-экономическом развитии на раннеклассовом или 
даже доклассовом, догосударственном уровне. Это положение смыкается с 
существовавшей в западной историографии концепцией многих последовате­
лей А. Дж. Тойнби, считавшего, что «общество кочевников является общ е­
ством, у которого нет истории» и отнесшим его к «задержанным», неразвив- 
шимся цивилизациям212.
Большинство исследователей средневековой истории конкретных наро­
дов, стран, регионов с преимущественно кочевым населением учитывали, что 
специфические особенности общественного развития кочевых обществ не 
отменяют действия общих законов исторического развития. Они признавали 
феодальный (патриархально-феодальный) характер общественных отнош е­
ний у номадов, разделение кочевых обществ на классы, показывали возмож ­
ность достижения кочевниками в своем развитии государственности. При этом 
одни исследователи выявляли эксплуататорский характер отношений факти­
ческой собственности на землю (С. 3. Зиманов, А. Е. Еренов, JI. П. Потапов, 
И. Я. Златкин, Г. А. Ф едоров-Давыдов, Б. А. Ахмедов и др.); другие видели 
базу эксплуатации основных производителей в кочевом обществе в собствен­
ности на скот (В. Ф. Шахматов, С. Е. Толыбеков, К. И. Петров и др.)213. Вывод 
о феодальном характере социально-экономических отношений у кочевни­
ков, образ ж изни которых не рассматривался в абстрактном «чистом» виде, а
52

принимался в постоянной взаимосвязи с оседлой земледельческой и город­
ской культурой, как это было в действительности, — отражен в обобщающих 
трудах по истории республик с кочевым в прошлом населением: «История 
Казахской ССР» (т. II, 1979), «Истории Киргизской ССР» (т. 1 ,1984) и др., а 
такж е «Истории Монгольской республики» (Москва, 1967).
С торонники концепции раннеклассовы х отнош ений у кочевников 
(А. И. Першиц, А. М. Хазанов, Ю. И. Семенов) считали, что кочевники в 
своем общественном развитии достигают лишь стадии раннеклассовых, ран­
нефеодальных отношений, или уровня недоразвитых отношений («классовые 
структуры выступали у кочевников в недоразвитом виде» — Г. Е. Марков)214. 
Общественные отношения характеризуются отсутствием отношений соб­
ственности на землю, монопольной собственностью на скот, хотя и призна­
ется классообразующий характер частной собственности на скот и основан­
ная на ней эксплуатация рядового общинника-скотовода. Считается, что са­
мостоятельно кочевники не могут достигнуть уровня государственности, 
которая может появиться у них только с завоеванием оседлых областей и 
эксплуатацией оседло-земледельческого населения.
Обсуждение проблемы социально-экономического развития кочевых об­
ществ в 60—80-х годах проводилось как часть общей дискуссии о докапитали­
стических общественно-экономических формациях в развитии всемирно-ис­
торического процесса в целом и об особом пути развития Востока в особен­
ности215. Новые факты исторической науки противоречили «пятичленной» 
схеме развития истории человечества, она была подвергнута убедительной 
критике. Выяснилось, что многие народы минуют целые стадии развития, 
заимствуя материальную культуру, хозяйственный опыт, формы политичес­
кого устройства, идеологию более цивилизованных народов.
Вновь встал вопрос об «азиатском способе производства», при этом раз­
личалось два типа азиатских структур: ирригационный или аграрно-иррига- 
ционный и скотоводческий (кочевой скотоводческий); выдвигалась теория 
кабального способа производства, включавшего в себя и кочевые общества 
(Ю. И. Семенов)216. Рентный способ эксплуатации предложил В. П. Илюшеч- 
кин, он сделал вывод о существовании «единой докапиталистической классо­
во-антагонистической формации»217. Точка зрения о единой общественно­
эконом ической формации в докапиталистический период не расходится с 
марксовым пониманием этого этапа развития общества.
Известным кочевниковедом Г. Е. Марковым была выдвинута концепция 
«номадного» способа производства. Отмеченные выше общественные отно­
ш ения с раннеклассовыми («недоразвитыми») структурами характеризуют 
этот способ производства. Позднее Г. Е. М арков вместе с Б. В. Андриановым, 
исследовав соотношение хозяйственно-культурных типов (ХКТ) со способа­
ми производства, выдвинули гипотезу о наличии особой, «варварской обще­
ственно-экономической формации», к которой они отнесли и номадный ХКТ 
и способ производства. Всего в предложенной структуре общественных от­
нош ений докапиталистического периода авторами выделено четыре общ е­
ственно-эконом ических ф ормации и девять способов производства218.
Н. Е. М асанов определил номадизм как «специфический способ производства 
в рамках аграрной цивилизации»; в его характеристике находится место и 
классовому делению кочевого общества: оно состоит из «класса богатых ско­
товладельцев» и «класса непосредственных производителей»219. Приведенная
53

автором убедительная характеристика положения и общественной роли этих 
классов показывает, что «кочевое» общество далеко ушло вперед в своем 
развитии от «раннеклассового» уровня. Тем более, что не в абстракции, а в 
реальной ж изни чисто кочевое общество являлось редкостью.
Попытки найти замену термину «феодализм» для определения докапита­
листической эпохи (вместе с отвергнутой «пятичленной схемой» ввиду ее не­
достаточности для раскрытия путей развития человечества) продолжаются 
не только в «кочевниковедческой» историографии, но и в историографии 
Востока. Впрочем, в мировой историографии этот термин широко применя­
ется не для определения формации, а как синоним «средневековья», под к о ­
торым понимается период истории, характеризующийся политической раз­
дробленностью, иерархией власти, вассалитетом, удельной системой органи­
зации управления, междоусобицами и другими «феодальными» чертами. На 
Востоке средневековье, по определению JI. С. Васильева, — это период от 
начала новой эры и до рубежа XV—XVI вв., т.е. до начала колониального 
периода истории220. Историография подтверждала, что формационные рамки 
определения этапов общественного развития только по способу производ­
ства и производственным отношениям недостаточны. Они не учитывают ф ор­
мы политического развития, государственности, гражданского состояния об­
щества, культуры, религии, идеологии, других сторон жизни,что входит в 
понятие цивилизации.
Перед отечественной исторической наукой стоят задачи более глубокого 
и объективного, с использованием новых методов, без идеологизированных 
рамок и установок, раскрытия истории народа. Необходимы новые подходы к 
исследованию проблем развития государственности в Казахстане. Только в 
1996 г. по этим проблемам в республике проведены две научно-теоретические 
конференции, «круглые столы»221. Ведется монографическая разработка ис­
тории государственности на территории Казахстана в эпоху древности и сред­
невековья. Исследуются вопросы преемственности традиций тюрко-монголь- 
ской государственности, развития собственно казахской государственности; 
определяются место и роль Казахского ханства в системе государств Ц ент­
ральной Азии и Евразии. Большого внимания требует дальнейшее исследова­
ние проблем сложения казахской нации и формирования ее этнической тер­
ритории, культурологических аспектов истории народа. Многое из этих про­
блем находит отражение в современной публицистике.
Определенные результаты исследований этих и многих других тем, с уче­
том итогов исследовательской работы целого ряда поколений историков про­
шлого времени, отражены в настоящем издании.
3. ИСТОРИОГРАФИЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ 
КАЗАХСТАНА XIV - НАЧАЛА XVIII ВВ.
Отнош ение исследователей к возможностям археологии в изучении по­
зднесредневековых этапов истории до недавнего времени оставалось неодноз­
начным. В свое время А. Ю. Якубовский писал, что период исторического 
развития Средней Азии позднее XV в. «выходит за пределы прямых интере­
сов археологии, последняя свое главное внимание сосредоточивает на древ­
ней и раннесредневековой истории Средней Азии»222. Этот постулат находил­
ся в прямой зависимости с конкретными исследованиями археологов Сред­
54

ней Азии и Казахстана, которые, как правило, не шли дальше изучения тиму- 
ридской керамики, архитектурного декора и памятников архитектуры223.
Наряду с охарактеризованной тенденцией развивалась и другая, направ­
ленная на изучение позднесредневекового города. Южно-Туркменистанская 
археологическая комплексная экспедиция, руководимая М. Е. Массоном, 
исследуя городише Нису, включила в сферу своих интересов и объекты XIII—
XVIII вв.224.
Однако прорывом в изучении позднесредневекового города следует счи­
тать работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции на городи­
ще У ргенч по уровню слоев X V I-X V II вв.225. Раскопки были проведены на 
комплексе южных ворот городища Таш-Кали и на участке, занятом, как вы­
яснилось, торгово-ремесленным кварталом XV—XVII вв.226 Впервые была 
получена совершенно новая информация, характеризующая жизнь позднес­
редневекового города Средней Азии, хозяйство и быт горожан. Исследова­
ния экспедиции в низовьях Сырдарьи такж е включили в число изучаемых 
городища и поселения позднего средневековья, в том числе поселения каза­
хов и каракалпаков XVIII—XIX вв.227.
Если рассматривать проблему археологического изучения позднесредне­
вековых городов и поселений Ю жного Казахстана и Жетысу, то следует от­
метить констатацию исследователями упадка городской и оседлой культуры 
в послемонгольское время228. Конкретных исследований городищ по уровню 
слоев XIII—XVIII вв. не проводилось. И лишь в начале 60-х годов археологи 
Казахстана приступили к конкретным поискам и раскопкам памятников по­
зднесредневековой оседлой и городской культуры, хотя справедливости ради 
надо отметить раскопки членов Туркестанского кружка любителей археоло­
гии А. К. Кларе и А. А. Черкасова в 1904 г. верхних слоев городища Отрар, 
которые, как выяснилось уже после широких раскопок Отрара, относятся к
X V I-X V III вв.229. Вначале исследовались памятники XIII—XVIII вв. в Талас­
ской и Чуйской долинах, на северных склонах Каратау. Уже первые работы в 
этом направлении изменили представление о масштабах и характере городс­
кой ж изни в послемонгольское время. Был выделен культурный комплекс 
X III—XVIII вв.230.
Отрарская археологическая экспедиция в 1969—1970 гг. провела исследо­
вания городищ долины Арыси, левобережья Сырдарьи, Туркестанского и 
Отрарского оазисов. Стратиграфический шурф на Отраре вскрыл слои XIII—
XVIII вв.231. Планомерные поиски и разведывательного характера раскопоч- 
ные работы с применением аэрометодов выявили большую группу городищ, 
жизнь на которых, как показали исследования, интенсивно продолжалась в
X III-X IV вв., в период сложения Казахского ханства. Удалось отождествить 
их с конкретными городами, названными в источниках Карасаманом, Йакан- 
кетом на Арыси, Чиликом в Отрарском оазисе. В Туркестанском оазисе были 
локализованы города Сури, Йунка, Ш ага, Карачук, на левобережье Сырда­
рьи - Сюткент, Аркук, Куджан, Анкурган, Узген. Открытия нового для ка­
захстанской археологии пласта городской культуры совпало с введением в 
научный оборот письменных источников по истории казахов и казахских 
ханств XV—XVIII вв. и аналитических статей о городах, их роли в позднесред­
невековой истории Казахстана232. Все это стимулировало научный интерес к 
позднесредневековой городской и оседлой культуре. К ак следствие этого, 
начиная с 1971 г., на юге Казахстана разворачивает исследования Ю ж но-К а­
55

захстанская комплексная археологическая экспедиция. Основным объектом 
ее раскопок было выбрано городище Отрар233. С тех пор в течение 25 лет на 
н ем изучаю тся слои городища по уровню XIII—XVIII вв. В итоге выявлена 
городская застройка, исследованы жилище, общественные постройки, про­
анализированы функции города -- ремесло, торговля, сельское хозяйство234. 
И зучена позднесредневековая ирригация Отрарского оазиса,235 кяризное 
орошение позднесредневекового Саурана236. Крупные по масштабу раскопки 
в 70-е гг. проводились на городище Туркестан по уровню слоев X V II—
XIX вв.237.
Расширение археологических исследований на позднесредневековых го­
родищах, количественное накопление материалов и выявление больших по­
тенциальных возможностей этих материалов в вопросах выявления многих 
проблем позднесредневековой истории в конечном итоге привели к призна­
нию специалистами нового направления в науке — «позднесредневековой ар­
хеологии». На совещании в Алма-Ате в 1981 г. новый раздел археологии был 
признан официально238. Таким образом было доказано, что возможности ар­
хеологии в изучении исторического процесса в Казахстане и других регио­
нах, в исследовании материальной культуры, социальных отношений рас­
пространяются и на период XIII—XIX вв.
Многолетние раскопки позднесредневековых городов Ю жного Казахста­
на и Жетысу дали большой материал, который публиковался, анализировал­
ся в монографиях и многочисленных статьях, диссертационных исследовани­
ях. Обзор этих публикаций позволяет дать представление о некоторых итогах 
археологического изучения позднесредневековых городов Казахстана, выде­
лить основную проблематику и направления исследований. Раскопки, прове­
денные на городище Отрар XIII, позволили получить представление о казах­
станском городе этого времени и городе позднего средневековья в динамике. 
Ж илые постройки конца XIV — начала XV в. исследовались на площади 1500 
кв. м. В целом на раскапываемом в течение ряда лет участке прослежена тра­
диционная на протяжении 400 лет застройка, формировавш аяся в твердых 
границах квартала при подвижной планировке и площади отдельных домо­
владений. Кварталы XVI — начала XVIII в. в основном совпадают с квартала­
ми более раннего периода. Сохранилась преемственность и в типах жилищ.
Исследование пригородной территории позволило установить динамику 
ее развития в послемонгольское время. Выяснилось, что к концу XIII — нача­
лу XIV в. город занимал всю площадь в границах домонгольского рабада. Со­
кращение ее начинается во второй половине XV в.
В пригороде Отрара раскопаны гончарные мастерские, общественная баня. 
Она представляет собой прямоугольную постройку с четко читаемой в плане 
фигурой креста239.
Существуют две точки зрения о времени возрождения городов Средней 
А зии и Казахстана в послемонгольское время. П о мнению В. В. Бартольда, 
поворотным пунктом в подъеме экономики Средней Азии и юга Казахстана 
яви л ась денеж ная реф орм а К ебека240. И ны х взглядов придерж ивается 
Е. А. Давидович. Она считает, что переломной и наиболее важной денежной 
реформой в Средней Азии, на юге Казахстана и в Ж етысу была реформа 
купца-правителя Масудбека, начатая в 1271 г. и «не вторую четверть XIV в., а 
последнюю четверть XIII в. можно считать временем, когда для частичного 
восстановления городской жизни и денежной торговли Средней Азии созре­
56

ли прочные и достаточно благоприятные условия»241. Рост в Отраре и в дру­
гих сырдарьинских городах ремесленного производства в последнюю треть
XIII в. подтверждает именно эту точку зрения.
М атериальная культура городов Казахстана, известная по коллекциям 
керамики, изделий из металла, кости, камня, показывает, что в X III-X IV вв. і 
они являлись высокоразвитыми центрами ремесла и торговли242. В X III-
XIV вв. монету чеканили Кенджде, Тараз, Дженд, Барчкент, Сыгнак.
Одним из важнейших социологических аспектов изучения средневековых
городов и поселений является демографическое исследование населения оп­
ределенного города. Ш ирокие раскопки Отрара позволяют определить коли­
чество жителей его достаточно уверенно, а затем эти данные экстраполиро­
вать и на другие города Ю жного Казахстана243.
Одним из направлений исследований является изучение древней иррига­
ции и орошаемого земледелия, составлявших основу оседлой цивилизации и 
городской культуры Ю жного Казахстана. Ставились вопросы, связанные с 
изучением динамики развития орошаемого земледелия в разные историчес­
кие периоды, его связи с политической, социально-экономической и куль­
турной жизнью области.
В Отрарском оазисе ирригация базировалась на Арыси, дельтовые прото­
ки которой первоначально использовались в качестве источников водоснаб­
жения.
Новые материалы, полученные по ирригации Туркестанского оазиса, рай­
онам Саурана и Сыгнака, вкупе со сведениями письменных источников, по­
зволяю т конкретизировать представление об уровне развития орошаемого 
земледелия, его особенностях в долинах Сырдарьи, в горных ущельях244. Так, 
например, земледелие на северных и южных склонах Каратау основывалось 
на использовании воды горных рек. Одним из интересных открытий следует 
считать остатки кяризов XVI в. в районе Саурана. Этот тип орошения и водо­
снабж ения, характерный для южных районов Средней Азии, как выясни­
лось, использовался и в Казахстане245.
В результате систематических раскопок Отрара и других южно-казахстан- 
ских городищ была собрана коллекция монет, которые вместе с находками 
прежних лет и случайно найденными кладами послужили основой нового на­
правления для казахстанской науки — нумизматики. Монеты исследовались 
не только как датирующий материал, но и как источник для изучения поли­
тической и экономической истории Казахстана в средние века, экономичес­
ких и торговых связей области с другими культурно-историческими облас­
тями Центральной Азии.
К ак показывает анализ монет восстановление экономики и торговли об­
ласти произош ло в сравнительно короткий срок, и уже с середины XIII в. 
здесь была налажена регулярная чеканка монет. Выяснилось, что Отрар — 
единственный из городов Средней Азии и Казахстана, выпускавший монеты 
трех номиналов (динары, дирхемы и фельсы). О широких международных свя­
зях города и области свидетельствует находка серебряного денежно-вещево­
го клада, содержащего в составе серебряные изделия и вещи из Малой Азии, 
Крыма, Поволжья и Восточного Туркестана. Клад был накоплен до реформы 
Масудбека.
Многочисленные находки медных монет в раскопках на Отраре, чеканен­
ные в Самарканде, Бухаре, свидетельствуют о значительном подъеме эконо­
57

мики и товарно-денежных отношений в сырдарьинском регионе во время вхож­
дения Отрара, Сыгнака, Туркестана, Саурана и других городов в состав импе­
рии Тимура. Еще более значительным в развитии экономики сырдарьинских 
городов был период с середины XV — первой четверти XVI в. Медные монеты, 
выпущенные в Самарканде, Хисаре, Ташкенте, Кундузе, распространены в мо­
нетных материалах с Отрара и других городских центров Южного Казахстана.
Н а следующем этапе до середины XVII в. в денежном хозяйстве Отрара 
преобладает медный чекан Туркестана, Ташкента. Монеты медные, некаче­
ственной чеканки. Этот период (XVI—XVIII вв.), связанный с историей К а­
захского ханства, пока наиболее слабо изучен ввиду некачественности м о­
нет, их малой информативности. Интересен для периода второй половины
XVII в. отмеченный факт проникновения на городские рынки Ю жного К а ­
захстана медных копеек с именем царя Алексея Михайловича, чеканенных в 

жүктеу/скачать 27,59 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: