Любимые поэты Г. В. Свиридова

Если обратиться к именам поэтов, которые были близки композитору в духовном плане, то их можно классифицировать по следующим параметрам:

- корифеи «серебряного века»

- современники

- зарубежные поэты (в русских переводах)

Общение Г.В.Свиридова с поэзией началось в очень раннем возрасте, поскольку будущий композитор формировался как личность в высокоинтеллектуальной семье с богатыми гуманитарными традициями. Как отметил племянник композитора Александр Сергеевич Белоненко: « Из государственных крестьян» происходил дед композитора Григорий Никитич Свиридов, однако отец его, Василий Григорьевич, стал уже начальником почты в Фатеже. Дед с материнской стороны, Иван Чаплыгин, был учителем, человеком передовых для своего времени убеждений. Мать композитора, Елизавета Ивановна, росла вместе с детьми потомственных дворян, окончила гимназию и в молодости также учительствовала.»(1)
Курский журналист Ида Татарская пишет о годах учебы будущего композитора в школе №10 в Курске, где семья Свиридовых жила после гибели отца в 1919 году : «Необычайно начитанный парнишка, знал наизусть поэзию Пушкина, Лермонтова, Некрасова, регулярно следил за газетными публикациями, увлекался Майн Ридом, Луи Буссенаром, Жюлем Верном, Фенимором Купером».(2)

Об огромной роли поэзии в формировании его творческих принципов говорил и сам Георгий Васильевич в беседе с прекрасной исполнительницей его сочинений Еленой Образцовой: «Пушкин, Тютчев, Некрасов, Блок, Есенин

-я на этом вырос, воспитан, я это безумно люблю. Я нахожу в русской поэзии много своих мыслей и чувств в отношении к миру, к природе, к людям, к истории, к будущему, наконец. И вдруг так получается, что это у меня звучит! Я принадлежу к числу людей, не отрицающих вдохновения. Доверяю первоначальным импульсам и стараюсь всегда дать им волю. Люблю, когда непонятно почему в какие-то дни эти слова вдруг во мне начинают звучать. И я не могу объяснить, как это получается. А вот на прозу не могу писать музыку».(3)

Я не случайно привела это поразительное по глубине творческой мысли высказывание композитора, в котором как в капле воды отражается художественная поэзия, творческое кредо великого мастера.

Г.В.Свиридов не мог жить без поэзии, благодаря которой он находил темы и сюжеты для своих вокальных и хоровых сочинений, как правило, циклических произведений, поскольку в цикле видел глубокую закономерность вечной жизни Вселенной в целом и как ее продукта человека. В этом отношении невозможно не упомянуть о глубоком суждении Валерия Гаврилина, уникального композитора-самородка, продолжившего и развившего свиридовскую линию в своих вокальных шедеврах, высказавшего о Свиридове следующие мысли: «Он - цезарь российской музыкальной поэзии. Он точно разгадал тайну поэтических темпов Пушкина, Лермонтова, Блока, Маяковского и Есенина, а в гениальном хоре « Об утраченной юности» - тайну гоголевских темпов, что позволило ему найти верно отвечающий звуковой ряд и дать непревзойденные образцы музыкального истолкования русской поэтической мысли, углубило познание ее смысла и стало одним из величайших открытий не только музыкального искусства, но и всей культуры в целом. Мятущийся в поисках, он непоколебим в находках».(4)
«Художник призван служить, по мере своих сил, раскрытию Истины мира. В синтезе Музыки и Слова может быть заключена эта Истина. Музыка — искусство «бессознательного». Я отрицаю за Музыкой Мысль, тем более какую-либо философию. То, что в музыкальных кругах называется философией, есть не более чем Рационализм и диктуемая им условность (способ) движения музыкальной материи. Этот Рационализм и почитается в малом круге людей философией.

На своих волнах «бессознательного» она несет Слово и раскрывает сокровенный, тайный смысл этого Слова. Именно Слово несет и выражает Мысль о Мире. Музыка помогает раскрыть сокровенный смысл Слова, возбуждает мысль, пробуждает фантазию, может рождать мысли у слушателя, причем необязательно, что они совпадут с мыслями композитора. "Музыка - это Чувство, Ощущение. Откровение. Вместе со Словом они раскрывают Истину Мира"(5)

Обращаясь к творчеству любимых поэтов, Свиридов в стихотворениях каждого из них открывал и находил что-либо важное для себя и близкое к его мыслям и чувствам. Поскольку каждый из его любимых поэтов пережил сложные события своего времени, такие как безвременье, предвестие перемен, то непреходящее, что не стирается временем, звучит в их поэзии. И возрождается в творчестве Свиридова с новой силой и страстью, озаряясь высшей гармонией музыки.

Как очень точно отметил композитор Вадим Веселов: « Мудрость и ясность Пушкина, весенний романтизм Блока, интеллектуализм Пастернака, социальная конфликтность Есенина, простое благородство Бернса, народная поэзия и духовный стих – все это привлекает Свиридова к союзу с музыкой, чтобы воспитывать душу человека на самом великом».(6)

Свою любовь к поэтам различных эпох и стран Свиридов выразил не только в обращении к их текстам в своей музыке, но и к созданию их музыкальных портретов в своих сочинениях. « В центре его ораториальных исканий,- подчеркнул Израиль Нестьев,- серия музыкальных аналогий – портретов выдающихся поэтов: Есенин, Маяковский, Пушкин, Пастернак, Блок. К ораториям- портретам примыкают и сольно-песенные антологии, в каждой из которых собраны самые характерные стихи любимых им поэтов: Бернса, Есенина / « У меня отец- крестьянин» / «Исаакян (Страна отцов)»/.(7)

Здесь можно говорить и об обратной связи. Так, М.Блок проницательно замечает, что «когда речь идет о композиторе, чье творчество неизменно связано с поэзией: круг избранных им «единомышленников» говорит о нем самом, о сфере его художественных устремлений.»(8)

Хотелось бы обратить внимание на наиболее значимые имена любимых Свиридовым поэтов и это, прежде всего, Пушкин. « В бурные времена возникают особо гармоничные художественные натуры, воплощающие в себе высшее устремление человека, устремление к внутренней гармонии человеческой личности в противовес хаосу мира... Эта гармония внутреннего мира соединена с пониманием и ощущением трагичности жизни, но в то же время является преодолением этого трагизма. Стремление к внутренней гармонии, сознание высокого предназначения человека — вот что сейчас особенно звучит для меня в Пушкине.(10) Обращение к поэту принесло 19-летнему Свиридову известность. Шесть романсов на слова А.Пушкина /1935/ - зрелое для молодого композитора сочинение выявило вполне оригинальные черты стилистического облика, представив мелодию, синтезирующую песенные и романсовые интонации.

Пушкинский цикл стал своего рода визитной карточкой и конспектом будущего творчества. Эти романсы - открытие Свиридова и открытие особенного, свиридовского Пушкина. Именно в этом цикле происходит рождение лирической вселенной композитора, например, мелодия "Спой мне песню, как синица..." из "Зимнего вечера" с ее таинственной и одновременно аскетичной гармонизацией, один из примеров парадокса Свиридова - под внешним обликом так называемой "традиционности" языка скрыта мощь и острота переживания смерти, ностальгия по "забытому бытию". Несмотря на название "Шесть романсов", по существу - это поэма для голоса и фортепиано.
На стихи Пушкина, подчинившего и себя и всю грядущую русскую литературу голосу правды и совести, подвижнически служившего своим искусством народу, написаны композитором (1979) десять великолепных хоров «Пушкинского венка»

Обращение Свиридова к Пушкину символично с точки зрения жанра и композиции. Удивительным образом, традиционность языка здесь оказывается мнимой, и касается только самого поверхностного слоя музыки. Ведь музыка, как любое искусство, призвана говорить о несказанном, также как, скажем, живопись призвана говорить о невидимом. Только неуловимой мерой этой несказанности может быть измерена глубина и новизна дарования.

- отмечает Т. Масловская,- вырастет большое «собрание сочинений» на его стихи, включающее более 80 произведений.»(11) В своих записях, которые Свиридов вел с серединных 1960-х годов, композитор в 1989 году высказал следующие мысли о Блоке: « Слава поэта была, что называется, весьма небольшой, не всероссийской, и уж совсем не всемирной. Такой и сейчас нет! И не надо, Великому национальному поэту совершенно не нужна мировая слава, она пустой звук. Постоянное упоминание имени – избавляет от прочтения стихов, от вникания в их глубины. А стихи Блока – истинно/исполнены/ глубины. Глубины сердечного чувства, глубины мысли, глубины духа. Никаких особых потрясений не испытав, он носил в себе неблагополучие мира, чувствовал близкую его гибель.»(12)

Мысли Свиридова, о любимом поэте поражают глубиной проникновения в сущность творческой натуры Блока, они проникнуты глубочайшим историзмом мышления, философской глубиной. «...Многие русские писатели любили представлять себе Россию как воплощение тишины и сна», — писал А. Блок в преддверии революции, — «но этот сон кончается; тишина сменяется отдаленным гулом...» И, призывая слушать «грозный и оглушительный гул революции», поэт замечает, что гул этот, все равно, всегда о «великом».
Интересно проследить, как музыкальный стиль, эстетика Свиридова соприкасаются с творчеством А.Блока.

Свиридов усиливает мотивы гражданские, социальные, ломая существовавшую ранее тенденцию видеть в творчестве поэта только болезненную утонченность, смутные настроения... Свиридовское восприятие много шире. Он раскрывает в своей музыке огромную силу поэтических образов Блока. У Свиридова Блок в «грустном» значителен. Ибо, как известно, и в печали присутствует «возвышенное», а в трагедии — красота.

Блок многократно вдохновлял композитора, написавшего около 40 песен на его стихи: это и сольные миниатюры, и камерный цикл «Петербургские песни» (1963), и небольшие кантаты «Грустные песни» (1962), «Пять песен о России» (1967), и хоровые циклические поэмы «Ночные облака» (1979), «Песни безвременья» (1980). Поэма «Петербург»

Поэма включает стихотворения Блока, написанные в период с января 1901 по сентябрь 1914 года. Стихотворения, таким образом, охватывают одну из самых поразительных эпох в русской истории. Эта эпоха включает в себя трагические события революции 1905 года и заканчивается мировой войной, переломившей и судьбы России и Европы, и инерцию XIX века.

Кроме того, первые пятнадцать лет ХХ века - это эпоха расцвета русской культуры и русской экономики. Это время было раздавлено и сметено мировой войной и революциями 1917 года. Предчувствиями и предсказаниями этих катастроф полна поэзия Блока.

Георгий Свиридов дал своему произведению имя, отсылающее нас к весьма значимой традиции русской словесности и русского мышления в целом. Речь идёт о традиции романтического и постромантического мифа о Петербурге. Это миф о ночном городе-призраке, городе-убийце, городе послепетровской мрачной и одновременно монументально-помпезной государственности, городе Медного всадника, Пиковой дамы, Раскольникова.

Г.Свиридов был знаком в тридцатых годах с кругом людей, лично знавших Блока. При этом для композитора, по его собственным словам, были важны прогулки в местах, любимых Блоком - юношеские воспоминания о туманных берегах Финского залива под Петербургом. "Петербург" Георгия Свиридова предстаёт произведением, в котором с поразительной простотой, силой и ни с чем несравнимой самобытностью повествуется о страдальческой судьбе России, о трагедии Города, Мира и человека и тем самым венчает более чем двухвековую "петербургскую" традицию русского искусства.

Особую любовь питал Свиридов к В.Маяковскому и С.Есенину. С ними у композитора было много общего в плане национальной духовности, для которых поэзия являлась действенной силой, требующей неотложного, немедленного восприятия, потому что завтра уже может быть поздно.
Свиридов впервые в музыке открыл поэзию Маяковского, кстати, это было первое в истории музыки мелодическое освоение его стихов. Маяковский - бесстрашный творец нового русского стиха и недаром оценивался Цветаевой как воплотитель русской трагической стихии. Маяковский импонировал композитору, увлек его именно своей широтой, своей открытостью, демократизмом. Публицистическая мощь, “общительность” поэзии Маяковского сомкнулись в той точке с эстетическими идеями Свиридова, где он проповедует искусство как великую этическую силу.

Поистине неисчерпаемые мелодические, даже гимнические возможности раскрыл Свиридов в Маяковском. А «гул революции» — в великолепном, грозном марше 1 части («Разворачивайтесь в марше!»), в «космическом» размахе финала («Светить и никаких гвоздей!»)...

Ближайший друг и исследователь творчества Свиридова Арнольд Сохор в своей фундаментальной монографии о композиторе подчеркнул: «Свиридов подошел к творчеству поэта с принципиально новых позиций. Он открыл и музыкантам и слушателям иного Есенина - национального художника больших масштабов, певца революционной эпохи. Так, оказалось, что композитор-мыслитель может влиять на представления общества о поэте.»(13)

Как ни странно, композитор познакомился с его поэзией лишь в 1956 г. Строка «Я — последний поэт деревни» потрясла и сразу стала музыкой, тем ростком, из которого выросла «Поэма памяти Сергея Есенина». Есенин обладал пророческим даром — еще в середине 20-х гг. он прорицал страшную судьбу русской деревни. «Железный гость», грядущий «на тропу голубого поля», — это не машина, которой будто бы боялся Есенин (так когда-то считали), это образ апокалиптический, грозный. Мысль поэта прочувствовал и раскрыл в музыке композитор.

Среди его есенинских сочинений — волшебные по своей поэтической насыщенности хоры («Душа грустит о небесах», «Вечером синим», «Табун»), кантаты, камерно-вокальная поэма «Отчалившая Русь» (1977)
В 1968 году в беседе с корреспондентом одной из ленинградских газет, Свиридов рассказал: «Моим любимым поэтом всегда был Блок. Но однажды - а произошло это в ноябре 1955 года - я встретился в Ленинграде со знакомым поэтом, и он долго читал мне Есенина. И тут есенинские стихи как-то особенно запали мне в душу. Воротясь домой, я долго не мог заснуть, все повторял про себя запомнившуюся строфу. И неожиданно родилась музыка. Просидел я за фортепиано не вставая, почти пятнадцать часов! Так была написана первая песня на есенинский текст, ставшая потом ключевой в моей «Поэме памяти Сергея Есенина». Остальные песни сочинились за две недели, залпом». (14) Уже в процессе работы Свиридову стало ясно, что масштабы замысла «Поэмы» выходят за пределы камерного жанра и требуют иного решения. И в начале 1956 года создается новый, окончательный ее вариант - для солиста (тенор), смешанного хора и симфонического оркестра. Надо сказать, что Свиридов перед первым исполнением «Поэмы памяти Сергея Есенина» выступил по радио, раскрывая замысел своего сочинения: « В этом произведении мне хотелось воссоздать облик самого поэта, драматизм его лирики, свойственную ей страстную любовь к жизни и ту поистине безграничную любовь к народу, которая делает его поэзию всегда волнующей. Именно эти черты творчества замечательного поэта дороги мне. И мне хотелось сказать об этом языком музыки, эпиграфом к поэме я взял слова С.Есенина:

«… Более всего

Любовь к родному краю

Меня томила,

Мучила и жгла»
С полным основанием слова эти Сергея Есенина можно взять и в качестве эпиграфа к творчеству самого Георгия Свиридова. Есенин и Свиридов были певцами родного края, родной природы оба они познали прелесть той неповторимо красивой глубинки России, где экологическая красота природы органично сочетается с экологической чистотой чувств человека, ощущающего первозданность природы во всем ее совершенстве и дивном богатстве красок.
Появление поэмы было особенно важно потому, что она стала как бы окончательной реабилитацией Есенина (1895--1925), долгие годы по существу запрещенного. О нем старались не упоминать, его не издавали. Причиной тому был трагический уход из жизни.
«Поэма памяти Сергея Есенина», безусловно, одно из самых значительных сочинений Свиридова. Произведение состоит из десяти частей, в которых использованы стихи Есенина разных лет: "Край ты мой заброшенный"; "Поет зима"; "В том краю"; "Молотьба"; "Ночь под Ивана Купала» (его композитор разделил на две части, «За рекой горят огни купальные» и «Матушка в купальницу», редакторская дата 1914--1916). Последующие четыре стихотворения относятся к 1918--1924 годам и посвящены образам молодой Советской России - Это два фрагмента из поэмы «Песнь о великом походе» (1924), озаглавленных Свиридовым: «1919...» и «Крестьянские ребята»; стихотворение «Я - последний поэт деревни...» (1919) и фрагмент из цикла «Иорданская голубица» (1918) - «Небо - как колокол...», образующий финал поэмы.

Все части произведения Свиридова пронизаны лирической «есенинской» песенностью. Ее жанровые истоки многообразны. Это и протяжная крестьянская песня, и архаические попевки, и интонации городского романса, и частушечные мотивы. Еще одна особенность свойственная этому ораториальному произведению, возникшему из замысла камерного вокального цикла: сближение и органическое сочетание двух разных жанровых пластов лирического и эпического.

Воплощая в музыке лирическую тему есенинской поэзии - «любовь к родному краю», Свиридов раскрывает также важные для поэта грани этой темы: поэт и Родина, поэт и народ, поэт и революция. Он показывает их во всей сложности и противоречивости, свойственных Есенину, не сглаживая остроту и трагизм его переживаний. Как и стихи Есенина, музыка Свиридова выросла на почве русской, вспоена соками крестьянской жизни, вскормлена родной землею.

Очень широк круг любимых поэтов-современников, близких композитору по духу, по мировосприятию, по бескомпромиссности и беззаветной любви к отчизне. Это такие имена как Александр Прокофьев, Михаил Искаовский, Константин Симонов, Николай Рубцов. Особенно близок на уровне духовном композитору был Александр Твардовский. Он был для Свиридова сильной моральной опорой. Подчеркивая их духовную «общность» композитор Валерий Гаврилин писал: «Свиридов не одинок в своих исканиях. Его очень многое роднит с Твардовским - бескомпромиссность, творческая и человеческая, презрение к украшательствам речи, добролюбие, и сугубый интерес к тому, что является общим для всех людей.»(15)

Показательно, что Свиридов и Твардовский обращались к сердцам и памяти, создавая могущественные мемориалы культурных духовных ценностей, как творческих, так и личностных, нравственная сила искусства этих современных столпов отечественной культуры.

Глубочайший интерес с детских лет проявлял Свиридов к мировой художественной культуре, к литературе , особенно к поэзии, воспринимая ее в прекрасных русских переводах, это Вильям Шекспир в переводе Бориса Пастернака, Роберт Бернс в переводе Самуила Маршака, Беранже в переводе Василия Курочкина, Аветик Исаакян в переводе Александра Блока. Поэтические тексты любимых поэтов стали источником творческого вдохновения и дали миру самобытные музыкальные произведения. Отмечая очень широкий круг образов песен Свиридова на слова Бернса, Вера Васина-Гроссман писала: « Он очень широк потому, что композитор смог уловить в творчестве великого шотландца его непреходящее, общечеловеческое значение, далеко выходящее за пределы страны и эпохи. Круг этот представляет собой единство, хотя ни сюжетных, ни музыкально-тематических связей между песнями не наблюдается. Он объединен и образом центрального героя, и жизненными связями.»(16) Несомненно, что единство образов цикла обусловлено и глубоким ощущением духовного родства композитора с шотландским поэтом, любовь к которому нашла отражение в искренности музыкальной речи, в ее живом и непосредственном интонационном строе. Выражение глубокой любви к поэтам находим мы в бесценных записях разных лет, сделанных композитором в моменты размышлений о жизни, людях, искусстве. В связи с этим очень интересна запись, сделанная композитором 22 июля 1982 года: « Сейчас, в наши дни, в большой моде искусство первой половины ХХ века, в поэзии - это Пастернак, Ахматова, Цветаева, Гумилев, Мандельштам, прекрасные, настоящие поэты, занимающие свое почетное место, которое у них уже не отнять. Они оказывают /вместе с другими / несомненное влияние на современный творческий процесс.Творчество этих поэтов, в сущности, лирическое самовыражение, личность самого поэта в центре их творческого понимания, а жизнь – как бы фон, не более, чем рисованная городская декорация, видная за спиной мастера, произносящего свой монолог.»(17)

В этих словах композитора звучит, словно объяснение своей любви к этим великим именам, столь близким композитору в духовном плане. Свиридов сетует на то, что фигуры таких великих русских поэтов как Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Некрасов, Блок, Бунин, Есенин как бы отошли в тень, в тоже время он отмечает факт преемственности молодых поэтов с этими титанами, особенно выделял в этом отношении Николая Рубцова, поэта глубоко своеобразного с его душевным помыслом. С преобладанием густого/ черного цвета, очень характерного для Севера России.»(17)Какое удивительно тонкое психологическое наблюдение, «синестезийное» в своей основе, позволяет сделать вывод о синестезийности мироощущения композитора. О его стремлении соединить слово и музыку в своих сочинениях как неразделимое единое звуковое целое. Отсюда и его любовь к слову, к поэтическому слову, вдохновляющему и пробуждающему в нем звуковой мир его музыки.

Любви неутленно, недовоплощенной,

Покуда неизвестен день прощенный,

Искать любовь ты будешь на Земле»

Библиография:

(1)-Белоненко А. Начало пути / К истории свиридовского стиля / //Музыкальный мир Георгия Свиридова М.,1990, с.149.

(2)-Татарская И./ По свиридовским местам / Георгий Свиридов в воспоминаниях современников. М.,2006,с.17.

(3)- Цит.по: Шейко Р.Елена Образцова. Записки в пути.Диалоги.М.,1984,с.335.

(4)-Гаврилин В. Годовой круг//Георгий Свиридов в воспоминаниях современников, с.639

(5)- Свиридов Г.В. Музыка как судьба, с. 125.

(6)-Веселов В.Звездная романтика// Музыкальный мир Георгия Свиридова, с.19

(7)-Нестьев И. О Свиридове//Музыкальный мир Георгия Свиридова, с.13

(8)-Нестеренко Е. Размышления о профессии. М., 1985, с.130

(9)-Свиридов Г. Из разных записей//Музыкальная академия,2000,№4,с.22

(10)-История отечественной музыки второй половины ХХ века. СПб,2010,с.97

(11)-Свиридов Г. Из разных записей // Музыкальная академия,2000,№4,с.27

(12)-Сохор А. Георгий Свиридов М.,1972, с.105

(13)-Свиридов Г.В. Музыка как судьба, с. 129

(14)Цит.по: Сохор А. Георгий Свиридов,с. 106

(15)-Гаврилин В.Годовой круг//Георгий Свиридов в воспоминаниях современников, с.634

(16)-Васина-Гроссман В. Мастера советского романса. М.,1980,с.278

(17)-Свиридов Г. Из разных записей//Музыкальная академия,2000,№4,с.22

*там же, с23

(18) Барыкина Л.Святая Любовь//Свиридов в воспоминаниях современников, с.703

материалы с сайтов: