Беды развода и пути их преодоления. В помощь родителям и консультантам по вопросам воспитания
«Вопрос о праве на воспитание несовершеннолетних Сабины Б. (14 лет), Андреаса Б. (10 лет) и Патрика Б. (7 лет)
жүктеу/скачать 1,33 Mb.
|
Гельмут Фигдор, Беды развода и пути их преодоления
- Бұл бет үшін навигация:
- Заслушивание детей; вид отношения к выражению ими желания в пользу одного из родителей
- Методы определения «благополучия ребенка»
| «Вопрос о праве на воспитание несовершеннолетних Сабины Б. (14 лет), Андреаса Б. (10 лет) и Патрика Б. (7 лет) 129.
Право на воспитание несовершеннолетних Сабины, Андреаса и Патрика Б. целиком отдается их матери, Берте Б. Обоснование: мать детей заявила свои права, против которых выступил отец детей. После проведения судебной экспертизы (...) выяснилось следующее. Соответственно § ABGB после развода суд – при отсутствии согласия между родителями – вынес решение о праве на воспитание (...). В настоящем случае экспертиза установила, что мать детей способна хорошо ухаживать за детьми, она доказала это также в последние полгода, когда осталась одна с несовершеннолетними. Несмотря на то что она работает (полдня), она не воспользовалась посторонней помощью – ее рабочее время совпадает со временем посещения детьми школы. Рабочее время отца, напротив, занимает 24 часа (работа в Вене) и затем – 48 часов отдыха. В этом случае он будет нуждаться в посторонней помощи, а в семейном кругу нет персоны, которая могла бы эту помощь оказывать. Отец детей по своему характеру представляется суду персоной, менее подходящей для ухода за детьми, поскольку он вспыльчив и болезненно ревнив по отношению к своей разведенной супруге. Несовершеннолетняя Сабина Б. выразила свое однозначное желание жить с матерью, что не оставлено без внимания. В любом случае сестра и братья не должны и не желают быть разлучены. Несовершеннолетние Андреас и Патрик Б. имеют одинаково хорошие отношения как с матерью, так и с отцом. Наконец, следует отметить, что сам отец детей, представленный здесь его адвокатом, не подал заявления на получение права на воспитание, более того, еще в то время, когда семья жила в одной квартире, желал отклонения заявления матери на право на воспитание. Соответственно этому суд вынес решение...» В качестве критериев для выноса решения суд использует следующее. «Хороший уход» матери за детьми, отсутствие чужой помощи, родительские способности (вывод о которых по отношению к отцу сделан в психологически неоправданной форме – «вспыльчив и болезненно ревнив по отношению к своей разведенной супруге»), наконец, желание детей остаться вместе, плюс формально юридические аргументы. Но все это критерии второстепенной важности! О решающем критерии – внутреннем (объектном) отношении детей к родителям – мы находим лишь одно короткое замечание: «...Андреас и Патрик Б. имеют одинаково хорошие отношения как с матерью, так и с отцом». Что бы здесь ни имелось в виду, замечание это основано на личном впечатлении судьи или социального работника. Вопреки заявлению отца, психологическое обследование не было проведено. Конечно, это отдельный случай, но, по моему опыту, весьма типичный. Заслушивание детей; вид отношения к выражению ими желания в пользу одного из родителейТезис 3 Выслушивать заявления детей, с кем из родителей они желают жить дальше, означает подвергать эти высказывания оценке. Но подобная оценка – задание слишком трудное и едва ли разрешимое юридическими методами. Многими авторами желание ребенка, с кем он хочет жить, признается первостепенным критерием для выноса решения. Закон также предусматривает учитывание желания ребенка, во всяком случае, с одной существенной оговоркой: «...если отсутствуют серьезные причины, которые говорили бы против, или это желание противоречит объективным интересам несовершеннолетнего» (У15. к § 177 ABGGB в MMGA33). Элл (Ell), к примеру, желание ребенка вообще считает важнейшим критерием: «Не существует благополучия ребенка против его воли»130. Казалось бы, этот критерий несложно выявить, следует только спросить ребенка, с кем он хочет жить. Задание, которое мог бы выполнить и судья. Но с психологической точки зрения возникают сомнения и здесь. • В большинстве случаев, и прежде всего у маленьких детей (до девяти, десяти лет), часто вообще отсутствует желание выбирать между родителями. Во-первых, у них есть другое желание – чтобы родители жили вместе, а во-вторых, они не в состоянии принимать подобные решения, потому что они любят и мать, и отца. И, в-третьих, такое задание им не по силам, потому что они не представляют себе, что всё это может означать конкретно и как это будет – жить с одной мамой или с одним папой. Иными словами, ребенок не может ответить на этот вопрос, потому что это не его вопрос, это вопрос родителей или судьи. • Следующей причиной является то обстоятельство, что один уже этот вопрос «опрокидывает» ребенка в тяжелейшие конфликты лояльности. Точнее сказать, он чрезвычайно обостряет уже и без того существующие в нем внутренние конфликты. Ведь решить в пользу одного из родителей означает отказаться от другого: «Как я теперь смогу смотреть папе в глаза, ведь он знает, что я сказал, что хочу остаться с мамой?..». Невыносимые конфликты лояльности, в свою очередь, повышают вероятность (столь фатальных для ребенка) процессов расщепления: чтобы избежать внутреннего конфликта, ребенок вынужден идентифицировать себя с одним из родителей и отвергнуть другого. Это изменяет в нем представление об обоих родителях так, что один из них теперь идеализируется в носителя лишь положительных качеств, в то время как другой становится «козлом отпущения». Кроме того, «избранный» родитель далеко не всегда оказывается именно тем, с кем у ребенка были более тесные внутренние отношения, выбор чаще всего падает на того, перед кем ребенок испытывает больше страха или которого считает более ранимым либо более злопамятным. Ответы ребенка на вопрос, с кем он хочет жить, следует воспринимать очень осторожно также и потому, что нередко бывает, что он в это время находится под большим давлением одного из родителей и вынужден высказаться в его пользу. И это едва ли возможно выяснить – будь то в беседе с ребенком, будь то в беседе с родителями. Есть дети, которые свое разочарование родителями или свои конфликты лояльности стараются побороть освобождением от всяких эмоциональных мотивировок и начинают упрямо использовать свою власть. В этом случае они решают вопрос в пользу того родителя, с которым надеются получить больше удовлетворения своих непосредственных, субъективных потребностей. Но, во-первых, эти потребности не обязательно соответствуют задачам благополучного развития ребенка (например, разрешение без конца смотреть телевизор), и, во-вторых, дети не умеют делать «правильных» оценок («у папы (у мамы) мне не нужно будет ходить в школу и я смогу так долго не ложиться спать, как мне только захочется...»). Иногда дети используют родителей, «сталкивая» их друг с другом, чего те, может быть, и заслужили своими «глупыми ссорами», но для ребенка это в любом случае губительно. Итак, можно предположить, что в законе не предусмотрено того обстоятельства, что желания ребенка нередко противоречат интересам его развития. В связи с этим оценка желания ребенка весьма проблематична потому, что уже самим вопросом можно нанести ребенку непоправимый вред. Но как же тогда определить, что действительно соответствует благополучию ребенка? Методы определения «благополучия ребенка»жүктеу/скачать 1,33 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|