Аалда
Каристi айланмас тiп сағынғабыс
–
В деревне
[мы]
считали, что Карис не вернется или же
Аалда
Каристi айланмас тiп
сағыныңар
–
В деревне
[вы] считайте, что Карис не вернется. В подобных
предложениях субъект не получает выражения, но сохраняется его
конкретная референтность. Такие предложения считаются бессубъектными,
однако семантически подразумевается его наличие, и получает отражение в
личных аффиксах сказуемого – глагола, указывающих на определенный
субъект.
Подобные
предложения,
хоть
формально
считаются
односоставными,
но
семантически
являются
полноценными
и
завершенными. Такое скрытое в личных аффиксах присутствие субъекта
отмечается и в других тюркских языках, например, в карачаево-балкарском
[Мамаева 2005, с. 10]. Еще ряд примеров хакасского языка:
Пiстең артых
тоғынар кiзi чоғыл тiп сағын чöрчеңмiс
(О, 47) – Никто не может работать
лучше нас, – думали [мы].
Ам на сағысха кир тур ниме пол парғанын
(Хп, 48)
– Только сейчас стал вспоминать, что случилось.
Аннаң сығара чуртас
чахсыдаң чахсы ла полып одырғаныннаyар чоохтап сыххан
– С тех пор [он]
стал рассказывать, что жизнь становится все лучше и лучше.
Хайди
оңнабинчазың, пiлбес полғазың ма
? (Хч, 3) – Как не помнишь, чересчур
пьяный был что ли? В подобных предложениях грамматический субъект
имплициируется показателями первого, второго или третьего лица.
Глаголы с эмоционально-психической семантикой часто организуют
неопределенно-личные конструкции, семантическая структура которых
сводится к побуждению к какому-либо действию (советы, поучения,
наставления, призыв).
Пастап сағынып ал, анаң чоохтан
– Сначала подумай,
381
потом говори.
А.П. Чеховтың «Сибирьдең» тiп очеркiн хатап хығыр
(Кч, 6)
– Читай снова очерк А.П. Чехова «Из Сибири».
Ол халған истең кöгенек
тiгерге чарадыңар
(По, 49) – Разрешите сшить платье из тех остатков ткани.
Пурунғы тархынның ööн сурығларын ÿгрен
(Хчк, 64) – Изучай основные
вопросы древней истории.
Кил, азыран
– Иди, кушай.
Палаларны чахсы кöр
–
Хорошо смотри за детьми. Субъект в подобных предложениях
подсказывается нулевой формой глагола. О присутствии «невидимого»
субъекта
сигнализирует
форма
2-го
лица
единственного
(или
множественного) числа глагола в побудительном наклонении, поскольку
«глагольные формы 2 л., употребленные независимо, способствуют отрыву
выражаемого признака от конкретного субъекта и представлению его как
универсального, соотносимого с любым субъектом» [Лекант 1969, с. 200].
Подобной формой высказывания обычно характеризуются пословицы и
поговорки. Поскольку основной целью таких высказываний являются
поучения, советы, наставления, то редко бывает так, что такого рода
высказывания формируются глаголами, обозначающими негативные
действия, например, глаголами «отрицательного» поведения.
Иногда в качестве субъекта выступает субстантивированное причастие,
представленное формой им. п. как ед., так и мн. чисел.
Чоннаң чарылған хара
чалғыс чуртаста ырыс оңнабас
(МК, Тх, 39) – Отколовшийся от народа не
познает счастья в одинокой жизни.
Чаадаң тискеннер хай пiрее тоғысха
кiрiп аларға сағыс тутчалар
– Беженцы (букв. убежавшие от войны)
намереваются устроиться на какую-либо работу. Такая форма обозначения
субъекта, на наш взгляд, дает более подробную характеристику субъекта.
Позиция субъекта в конструкциях имеет обыкновение выпадать, но
легко восстанавливаются из предыдущих предложений и определяются из
контекста. Цель такого выпадения сводится к тому, что в данной
конструкции главная мысль сосредоточена на сказуемом, «...а предложение с
опущенным подлежащим включалось бы в текст как непосредственное
продолжение предшествующего суждения» [Хазраткулов 1964, с. 76].
382
Отсутствие позиции субъекта в преложении допускается во избежание
повторяемости, т.к. обычно конструкция с нулевой позицией субъекта
представляет собой фрагмент более обширного описания данного персонажа
в нескольких предложениях или даже целом абзаце, а под отсутствующим
субъектом воспринимается конкретное лицо с определенным именем. Но эта
нулевая позиция субъекта не подразумевает личное местоимение или
термины, обозначающие понятие «человек».
Пурбачахты тохтадып алып,
тылаастар сурағлаан: – Хайдар парчазың? Ноо кирекнең?
(Кх, 47) –
Остановив Пурбачах, расспрашивал новости: – Куда идешь? По каким
делам? Из этого предложения узнаем, что в роли субъекта выступает именно
Сакис
, а не
он
, или
мужчина
, или
дезертир
.
Позиция субъекта выражается именем в вин. п. в том случае, если глагол
принимает аффикс страдательного залога. Такую форму принимает любой
глагол со значением печали.
Пÿÿн минi ачырғандыр салғаннар
– Сегодня
меня расстроили. В подобных предложениях носитель эмоционального
переживания является социативным объектом, а глагол выражен аффиксом
множественного числа.
Че наа чурт, наа арғыстар, хатығ дисциплина
пастағы туста минi, iдöк арғыстарымны мöнексiндiрчеңнер
(Тс,32) –
Однако новый дом, новые друзья, строгая дисциплина в первое время меня и
моих друзей приводили в уныние.
Итак, субъект является основным и полифункциональным компонентом
семантической структуры предложения, коррелирующим с глаголами
психической деятельности. Отмечаем следующие важные особенности
позиции субъекта: 1) Субъект – это одушевленное лицо, проявляющий себя
как мыслящий, высказывающийся, переживающий какие-либо эмоции,
воспринимающий органами чувств явления внешнего и внутреннего мира
индивид; 2) в предложении позиция субъекта чаще заполняется именем в им.
п. и соотносится с подлежащим; 3) в конструкциях некоторых глаголов со
значением ментальной, речевой и поведенческой деятельности субъект,
выраженный именем в форме местн. п. имеет пространственное значение,
383
при сочетании с ним глагол всегда имеет аффикс множественного числа,
частично принимающий на себя функцию субъекта, т.е. указывает на
неопределенное множество лиц; 4) в неопределенно-личных предложениях,
смысл которых сводится к побуждению к какому-либо действию (советы,
поучения, наставления, призыв), позиция субъекта отсутствует, но легко
восстанавливается из актуального смысла предложения.
Достарыңызбен бөлісу: |