Способы могут быть разными: через шедевры искусства или
завоевание новых земель, великое богатство или просто большую и
любящую семью с изобилием внуков и правнуков. Но
всякий
жизненный смысл формируется подспудным желанием не умирать
.
Религия, политика, спорт, искусство и технологические новации —
следствие проектов бессмертия. С точки зрения Беккера, войны, революции
и массовые убийства происходят, когда сталкиваются проекты бессмертия
разных групп. Века угнетения и убийства миллионов оправдывались как
защита одного проекта бессмертия от другого.
Но когда наши проекты бессмертия заканчиваются неудачей, когда
теряется смысл, когда шансы на переживание нашим концептуальным «Я»
нашего физического «Я» выглядят сомнительными и маловероятными, страх
перед смертью — эта ужасная, гнетущая тревога — снова вползает в наш
ум. К этому могут привести травма, стыд и социальная насмешка. А также,
отмечает Беккер, психическая болезнь.
Если вы еще не поняли, наши проекты бессмертия — это наши ценности.
Это барометры смысла и качества нашей жизни. А когда наши ценности
рушатся, с ними рушимся и мы (в психологическом плане). По сути, Беккер
хочет сказать следующее: страх толкает нас уделить чему-то особое
внимание, ибо только так мы можем отвлечься от реальности и
неизбежности собственной смерти. При отказе от этих тревог человек
обретает квазидуховное состояние, смиряясь с бренностью своего
существования. В таком состоянии он менее склонен к формам
эгоцентризма.
Впоследствии, уже на смертном одре, Беккер пришел к удивительному
выводу: человеческие проекты бессмертия были проблемой, а не решением.
И надо не навязывать (подчас смертельным насилием) миру свое
концептуальное «Я», а усомниться в нем, сжиться с реальностью
собственной смерти. Беккер называл это «горьким противоядием» и
пытался применить его к себе перед лицом кончины. Смерть — это плохо,
но ведь и неизбежно. И надо не противиться этому осознанию, а открыться
ему по мере сил. Когда мы смиримся с фактом нашей смерти — базовым
страхом, глубинной тревогой, мотивирующей все легкомысленные
амбиции, — мы сможем выбирать наши ценности более свободно, не
ограничивая себя алогичным поиском бессмертия, и без опасных
догматических воззрений.
Достарыңызбен бөлісу: