Петрухина Е.В. (Москва). Сопоставление русского и чешского языков на семантико-дискурсивной основе: взаимодействие языковых категорий при выражении событий, процессов и состояний

Петрухина Е.В. (Москва). Сопоставление русского и чешского языков на семантико-дискурсивной основе: взаимодействие языковых категорий при выражении событий, процессов и состояний

2. В исследовании используются разработанные в лингвистике 1) аспектуально-семантическая классификация базовых глаголов и семантическая типология предикатов (см. работы З. Вендлера, Ю.С. Маслова, Ф. Леманна, Г. Кучеры, Х.Р. Мелига, В. Броя, В.Д. Кли­монова, Е.В. Падучевой, Е.В. Петрухиной и др.); 2) описание грамма­ти­ко-словообразовательного механизма аспектуальной модификации базовых глаголов: видовой деривации и словообразовательно-видовой рекатегоризации (см. работы Ф. Леманна, Р. Мелига, Е.В. Петрухиной и др.); 3) результаты исследования текстовых функций глагольных форм и аналитических предикатных конструкций в разных коммуникативных типах речи и взаимодействия категорий глагола (см. работы А.В. Бондарко, В.В. Виноградова, М.Я. Гловинской, Г.А. Золотовой, Ю.С. Маслова, Е.В. Падучевой, Ж. Фонтэн, П. Хоппера и др.). На основе этого разрабатывается дискурсивная типология предикатов (События, Процессы, Состояния, Свойства), имеющих текстовый статус (ментальные предикаты Знания, Мнения не рассматриваются). В славянских языках основной функцией глаголов совершенного вида (СВ) является выражение Событий, а НСВ – Процессов, но в тексте глаголы НСВ могут выражать и События (например, презентные формы НСВ в настоящем историческом), а глаголы СВ, в определенных контекстных условиях, – Процессы, например процесс повторения однотипных действий. Поэтому необходимо более подробное сопоставление взаимодействия всех языковых средств при выражении текстовых категорий – Событий, Процессов, Состояний, Свойств: глагольного вида в славянских языках, лексического значения глаголов, именных и наречных предикатов, времени и залога, глагольных способов действия, лексических показателей последовательности / одновременности, кратности / однократности ситуаций, моно‑ / поли­субъектности, коммуникативных типов речи и др. Кроме того, такой подход актуализирует новые аспекты исследования данной проблематики: расхождения в интерпретации сходных ситуаций в сопоставляемых языках. Например, в следующих чешских примерах (представляющих дейктический коммуникативный тип речи) результат выражается как состояние, тогда как в русских функционально эквивалентных предложениях выражены события, приведшие к созданию новой ситуации, т.е. результирующее состояние выступает как имплицитно выводимый смысл: Почти два года как он уехал – Je pryč už dva roky; Květina je zvadlá – Цветок завял.

3. Накоплен большой материал по сопоставительному изучению употребления видов и видо-временных форм в славянских языках, особенно в нарративе (Ю.С. Маслов, Г. Кучер, Св. Иванчев, А.Г. Ши­ро­кова, Е.В. Петрухина, А. Стунова, С. Дики, М. Докулил, Г. Кучера, A. Стунова и др.). В связи с этим встает новая задача – объяснение многочисленных семантико-функциональных расхождений в упо­требле­нии видо-временных форм в русском и чешском языках. Кроме того, не совсем ясна роль страдательного залога в противопоставлении «переднего и заднего плана» в нарративе: так, в славянских языках наблюдается некоторое противоречие между текстовыми функциями СВ (поступательное развертывание сюжета) и страдательных причастий СВ, участвующих в выражении результирующего состояния (описание).

4. В меньшей степени в сопоставительном плане изучено в славянских языках употребление видов в дейктическом типе речи, прежде всего глаголов НСВ в общефактическом значении. Именно в дейктическом коммуникативном типе речи несовершенный вид в русском языке, как показали исследования Тэк-Гю Хонга (2003), целесообразно анализировать с позиций теории речевых актов.

Русский язык отличается от других славянских языков богатым прагматическим потенциалом претеритальной формы НСВ в дейктическом типе речи и вообще большей частотностью употребления формы прошедшего времени глаголов НСВ с общефактическим значением. Там, где в русском языке употребляется глагол НСВ в общефактическом значении, в чешском часто используется СВ в своем обычном употреблении. Ср.: – Доктор Орлов, если не ошибаюсь? – Да, это я, а вы?... Простите, не узнаю. – Ян Сухи. Мы встречались с вами на симпозиуме генетиков в Варне; чеш. Jestli se nemýlím, jste doktor Orlov? – Ano, to jsem já. A vy?... Promiňte, nepoznávám vás. – Jan Suchý. Setkali (СВ) jsme se s vámi ve Varně na sympoziu genetiků.

В русском языке вид может выступать как показатель своего рода определенности / неопределенности действия, в частности в отрицательных предложениях: СВ выражает отрицание известного, ожидаемого действия, тогда как глагол НСВ указывает лишь на то, что действия не было [Рассудова 1981: 20–21]. В чешском языке возможен СВ и во втором случае (пример б’). Ср.: (а) Алексей мне книгу не вернул, хотя я его об этом очень просил; (б) Никакой книги мне Алексей не возвращал, он обманывает; чеш. (а’) Alexej mi nevrátil knihu, i když jsem ho o to moc prosil; (б’) Žádnou knihu mi Alexej nevrátil/nevracel, vymýšlí si.

В следующих парах русских и чешских предложений между русским и чешским языками в употреблении НСВ в общефактическом значении проявляется сходство: первые высказывания (1,1’,3,3’) функционируют в качестве своего рода предэтапного вопроса, после которого говорящий переходит к главному сообщению или вопросу (2,2’,4,4’). Ср.: (1) Кто записывал лекцию? (2) В лекции много неточностей – (1’) Kdo tu přednášku zapisoval? (2‘) Je v ní plno chyb; (3) Кто убирал на моем столе? (4) Где моя записная книжка? – (3’) (Kdo mi uklízel na stole? (4’) Gde je můj diář?.

НСВ в общефактическом значении в русском языке активно участвует в создании риторического вопроса – употребление здесь СВ в русском языке означало бы «иллокутивное самоубийство», так как пресуппозиция риторического вопроса предполагает, что говорящий заранее знает отрицательный ответ на этот вопрос [Тэк-Гю Хонг 2003: 97-112]. Ср. (5) Кто тебя просил это делать? (‘никто не просил, не надо было это делать)’; (6) Кто тебя туда посылал (‘никто не посылал, не надо было ходить’)? (7) Я вас перебивала? (‘ясно, что не перебивала’). Дайте и мне договорить. В чешском языке в аналогичных риторических вопросах может быть употреблен как НСВ, так и СВ: (5’) Kdo se tě prosil, abys to dělal? (6‘) Poslal/ Posílal tě tam snad někdo? (7’) Přerušila/Přerušovala jsem vás snad? Nechte mě laskavě domluvit.

Таким образом, в русском языке «формальное» разграничение видов при возможности их использования для обозначения одной и той же денотативной ситуации в большей степени, чем в чешском, «нагружается» различиями в их иллокутивных и дискурсивных функциях. Мы предлагаем объяснение этому факту, а также семантическим различиям между СВ и НСВ в условиях т.наз. «конкуренции видов» в обоих языках.

Литература