жизнью все-таки пою – слава Тебе.
Вот она идет, все усмиряющая смерть, а я говорю – слава Тебе!..»
Княгиня Вера обняла ствол акации, прижалась к нему и плакала.
Дерево мягко сотрясалось. Налетел легкий ветер и, точно сочувствуя ей,
зашелестел листьями. Острее запахли звезды табака… И в это время
удивительная музыка, будто бы подчиняясь ее горю, продолжала:
«Успокойся, дорогая, успокойся, успокойся. Ты обо мне помнишь?
Помнишь? Ты ведь моя единая и последняя любовь. Успокойся, я с тобой.
Подумай обо мне, и я буду с тобой, потому что мы с тобой любили друг
друга только одно мгновение, но навеки. Ты обо мне помнишь? Помнишь?
Помнишь? Вот я чувствую твои слезы. Успокойся. Мне спать так сладко,
сладко, сладко».
Женни Рейтер вышла из комнаты, уже кончив играть, и увидала
княгиню Веру, сидящую на скамейке всю в слезах.
– Что с тобой? – спросила пианистка.
Вера, с глазами, блестящими от слез, беспокойно, взволнованно стала
целовать ей лицо, губы, глаза и говорила:
– Нет, нет, – он меня простил теперь. Все хорошо.
1910
Достарыңызбен бөлісу: