§ 2. ФОРМЫ И МЕТОДЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ НАСЕЛЕНИЯ И ГОСУДАРСТВА

§ 2. ФОРМЫ И МЕТОДЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ НАСЕЛЕНИЯ И ГОСУДАРСТВА

Государство всегда оценивается людьми с позиций того, насколько оно соответствует или не соответствует их представлениям о справедливом общественном строе. В одном случае они готовы поддерживать его, в другом – пассивно реагировать на его действия, в третьем – противостоять ему. Это отношение зависит от того, создает ли государство условия, благоприятные для человеческого существования, строит ли оно систему взаимоотношений на уважении к правам человека, учитывает ли мнения людей и их желание соучаствовать в управлении.

Существовавшая в течение более 70 лет советская форма государственности подвергнута критике. Но критике в основном с позиций концептуальных, теоретических и отчасти политических. Сложнее дело обстоит с общественным сознанием, когда люди на уровне практического сознания и реального поведения склонны как к позитивным, так и к негативным оценкам.

Весь парадокс органов советской власти состоял в том, что согласно Конституции СССР они обладали достаточно широкими правами, проявлявшимися в коллективном обсуждении и решении вопросов; регулярной отчетности и ответственности депутатов вплоть до досрочного отзыва тех, кто не оправдывал доверие избирателей; контроле за работой исполнительных и других органов; привлечении граждан к участию в управлении. Чтобы эти принципы могли быть реализованы, нужно было анализировать политическое сознание людей, знать их отношение к политике государства. С другой стороны, развитие властных отношений, государственности, работа Советов народных депутатов была полна бюрократизма, канцелярщины, бумаготворчества, что, как следствие, привело к отстранению населения от действенного участия в решении общественных проблем. Анализ социологических данных о работе Советов показал, что их деятельность вызывала немало нареканий людей; Советам не хватало деловитости и инициативы, реального решения как долговременных, так и краткосрочных проблем. Нагляден пример с полномочиями сельских Советов, которые ничего не решали, ибо все реальные рычаги власти находились в руках местных хозяйственных руководителей.

Когда в прежнем виде СССР перестал существовать, остро встал вопрос о новых началах в государственном строительстве, о переосмыслении принципов федерализма, о реакции населения на эти преобразования и, что особенно стало значимым, об учете национальной идеи в осуществляемых изменениях.

Социологические исследования констатируют, что в деятельности органов государственной власти имеются огромные резервы по повышению их эффективности и действенности. Если в решении хозяйственных, производственных вопросов властные структуры стали проявлять определенную инициативу, то этого нельзя сказать, когда речь идет о быте, отдыхе, досуге населения, а также о неотложных нуждах развития социальной инфраструктуры: торговли, общественного питания, общественного транспорта, охраны природы.

Напрашивается вывод, что только повышение реального их влияния на повседневную и трудовую жизнь людей способно изменить сложившиеся представления об их работе [5].

Государственная власть не выступает в виде некоей аморфной массы – она распределена между различными политическими институтами и организациями. Но эффективность существующего ее распределения очень спорна. С этим связан поиск каналов усиления исполнительной власти посредством институтов президентов, губернаторов, мэров, префектов, вводимых во многих регионах Российской Федерации.

Участие людей в подготовке и принятии государственных актов осуществляется в форме непосредственной или представительной демократии.

Одна из форм непосредственного участия – референдум (в масштабе всей страны, отдельной республики, области, края, города и т.д.). Под референдумом понимается прямое волеизъявление народа с целью выявления степени поддержки принципиальных изменений, затрагивающих коренные вопросы жизни общества и государства (или их отдельных частей).

И хотя участие людей в референдумах характеризует степень их политической или гражданской активности'(процент желающих принять участие, количество принявших участие, распределение голосов в поддержку той или иной позиции), однако референдумы таят в себе много спорных позиций.

Так, вопрос, который ставится на референдум, должен предполагать, как правило, ответы «да» или «нет». Но сами вопросы должны быть сформулированы предельно четко и ясно. В свое время практика референдума за сохранение СССР в марте 1991 года опиралась на многозначность вопроса, который содержался в нем (в нем по меньшей мере содержались четыре подпозиции). Но население не обращало внимания на такие нюансы – оно отвечало на коренной вопрос: «да» или «нет». И то, что 71% участвующих в голосовании сказали «да», а через 8 месяцев политики сказали «нет», лишний раз показывает цену референдумов.

Очень сомнительно, когда на референдум выносятся большие документы, как, например, Конституция России в декабре 1993 года. Целесообразность такого решения вызывает сомнение хотя бы потому, что большинство людей не читали этот документ, а если кто и пытался это сделать, вряд ли без глубоких познаний мог разобраться в глубинных проблемах государственного строительства. В результате происходило голосование не по документу, а по политическим симпатиям, по поддержке тех сил, которые стояли за этим документом.

Вместе с тем институт референдумов при всех его недостатках очень важен. Особенно когда требуется широкое общественное обсуждение готовящихся решений на местном уровне. Надо, например, чтобы население чаще обсуждало проекты застройки городов и поселков, вопросы транспортного, бытового, медицинского, культурного обслуживания и т.д.

Важной формой участия населения в управлении государственными делами является реализация всеобщего избирательного права при тайном голосовании по выборам высшей законодательной и представительной власти. В социологии есть такое выражение – «электоральное поведение». Оно отражает суть понимания людьми реальной политической ситуации, дифференциацию его по политическим симпатиям и ориентациям и соответствующее поведение во время акта голосования.

По сути, этот феномен начал оформляться на последних выборах в Верховный Совет СССР в 1989 году и наиболее ярко проявил себя в период выборов в Государственную Думу в 1993 и 1995 годах, а также на президентских выборах 1996 года.

Участие населения в выборах, особенно когда на самом деле, в реальности осуществляется выбор, показывает как преимущества, так и уязвимые места процесса реализации права избирать. Как показала практика, значительное число людей могли реализовать свое право на выбор, особенно когда это касалось партийных списков, когда доверие оказывалось не конкретному лицу, а определенной политической силе. Так, по данным социологических исследований, политические симпатии осенью 1995 года распределялись следующим образом: 30–35% избирателей ориентировались на социалистические (коммунистические) идеи, 20–25% – на различные варианты либерально-демократических ценностей, 16–18% – на национально-патриотические идеалы. Остальные участники или до последнего дня не имели точной ориентации, или пассивно относились ко всей этой процедуре, или поддерживали влиятельные, но незначительные силы религиозных, монархических и даже фашистских объединений.

Вместе с тем процесс голосования (особенно в период президентских выборов) выявил огромное влияние средств массовой информации, особенно телевидения, на политическое сознание людей, активное их участие в манипулировании общественным сознанием, в создании имиджа участвующих в выборах политиков.

Эта система выявила и огромную роль финансовой поддержки, которая способствовала избранию в депутаты людей с сомнительным прошлым, с шаткими убеждениями, но большими амбициями. Этим изъянам способствовала и мажоритарная система голосования, которая более, чем другая, создает преимущества для тех, кто у власти, или тех, кто обладает огромными финансовыми ресурсами, брошенными на пропагандистское сопровождение избирательной кампании.

При анализе процесса участия населения в управлении государством следует исходить из того, что оно реализуется и в форме опосредованной демократии, в деятельности представителей народа – депутатов – на различных уровнях государственной власти. В этой связи представляет интерес вопрос: а не прекращается ли взаимосвязь между избирателями и их избранником после акта голосования и его утверждения в соответствующем органе? Вероятно, это скорее правило, чем исключение, тем более, что значительное число избирателей, как показывают данные ВЦИОМ, уже через несколько месяцев не помнят, за кого они голосовали или кто из депутатов представляет их интересы в федеральных, региональных и даже местных органах власти.

Косвенной формой участия в управлении являются формы политического протеста, которые мы рассмотрим, когда будем анализировать деятельность политических партий и общественных организаций.

В заключение следует отметить еще одно положение: развитие эффективного взаимодействия людей и государства невозможно обеспечить без уточнения места и роли аппарата управления, который оказался серьезно зараженным вирусами бюрократизма и технократизма.

Реальность такова, что именно аппарат фактически командовал (и командует) всеми выборными органами, превратившись в институт, монополизировавший не только исполнительные, но и законодательные (или производные) функции. Осуществление многих прогрессивных изменений может или ускоряться, или сдерживаться группой лиц, представляющих собой исполнительную власть. Речь идет о том, что лишение аппарата чрезмерной власти благотворно влияет на развитие всех без исключения творческих потенций человека, в том числе и тех из них, которые касаются участия в управлении и самоуправлении.

Ликвидация ряда министерств и ведомств привела к созданию акционерных обществ, концернов, ассоциаций. Аппарат этих организаций не навязывает другим звеньям свои представления о путях решения тех или иных проблем, а выполняет коллективную (групповую) волю. Иначе говоря, противоречие, выражаемое крылатой фразой «Зачем министр парикмахеру», может быть разрешено в процессе перераспределения власти в российском обществе.