250
— У меня вот свояк приезжал… как раз осенью тоже… Посмотрел.
«Нуу, — говорит, — у васто жить можно! Это, — говорит, — ты у нас
иди сунься».
— А откуда он?
— За Уралом… Город Златоуст.
— Что ж ты городто суешь? Мы про сельскую жизнь говорим.
— Он не из самого города, а близко к этому городу.
— Да зачем же там гдето брать, человек про наши места интересуется!
Это я тебе могу насказать: у меня свояк в Магадане вон…
— Ну, едрена мать! Ты ещё скажи — в Америке.
— А при чем тут Америкато?
— А при чем Магадан?
— Да при том, что — речь идет про сельскую местность, а ты кудато
в Златоуст полез! Чего ты в Златоустто полез?!
— Тихо, тихо, — успокаивал Николай Григорьевич горячих селян.
Странно, он становился здесь неким хозяином — на манер какогонибудь
вербовщикаработодателя в толпе ищущих. — Спокойно, мужики, — го
ворил Николай Григорьевич, — мы же не на базаре. Меня теперь инте
ресует: сколько над уровнем моря твое село? — это вопрос к тому, в чьем
селе домпятистенок стоит дешевле.
Тот не знал. И никто не знал, сколько над уровнем моря их деревни и
села.
— А зачем это?
— Это очень важно, — пояснил Николай Григорьевич. — Для сердеч
нососудистой системы необходимо. Если место немного возвышенное —
тоже нельзя: сразу скажется нехватка кислорода.
— Не замечали, — признавались мужики.
Но это — так, это Николай Григорьевич подпускал для пущей важно
сти. Больше говорили про цены на постройки, на продукты, есть ли река
в деревне или, может, озеро, далеко или близко лес… Потом переходили
на людей — какие люди хорошие в деревне: приветливые, спокойные, не
воруют, не кляузничают. И тут — незаметно для себя — начинали слегка
врать друг другу. Это както само собой случалось, никто не преследовал
никакой посторонней цели: один ктонибудь начинал про своих людей, и
уж тут другие не могли тоже умолчать, тоже рассказывали, но так, чтобы
получалось, что у них — лучше.
— А у нас… обрати внимание: у нас, если баба пошла по воду, она ни
когда дом не запирает — зачем? Приткнёт дверь палочкой, и всё: сроду
никто не зайдет. Уж на что цыганы — у нас их полно — и то не зайдут: мы
их так приучили.
— Да кого!.. Вы вот возьмите: у нас один вор есть…
— Вор?!
— Вор! Мы все про него знаем, что он вор, он уже раз пять сидел за это
дело. А у нас одна
заслуженная учительница живет, орден имеет… И этот
вор натурально пришел к ней и говорит: «Пусти пожить недели две». А он
у нее учился когдато… в первом классе, что ли. Он вообщето детдомов