Людмила Давидюк, Людмила Дядечко, Инна Халабаджах

 77
Литература. Речь
он указывает в зал: «Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста где­то недоку­
шанных, недоеденных щей…» И головы присутствующих невольно пово­
рачиваются туда, куда он указал. Но кивком головы, высверком глаз фу­
турист показывает в другую сторону: «…вот вы, женщина, на вас белила 
густо, вы смотрите устрицей из раковин вещей». И кто­то невольно сжи­
мается под пронзительным взглядом молодого человека в желтой блузе, 
пряча под стол руку, уснащенную золотым браслетом и перстнями, кто­то 
непроизвольным  жестом  прикрывает  ухо,  оттянутое  массивной  серьгой 
с изумрудом…
Классическая дуэль — «поэт и толпа»?
Похоже, что этот высокий юноша, уже не сдерживающий своей стра­
сти, готов выкрикнуть: к барьеру!
Люди,  которые  сидят  перед  ним,  уютно  устроившись  за  столиками, 
разморенные  сытым  ужином  и  вином,  —  враждебны  искусству,  это  — 
«толпа», которая взгромоздится «на бабочку поэтиного сердца… в кало­
шах и без калош» и «будет тереться, ощетинит ножки стоглавая вошь».
В зале зашикали. Кто­то неуверенно свистнул. Юноша на эстраде не­
поколебим. Лишь плотно сжатые губы да легкая бледность, проступаю­
щая сквозь смуглоту лица, выдают волнение.
А на вальяжно рассевшихся за столиками падают слова, тяжелые, как 
булыжники, они вбивают сидящих в кресла:
А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется — и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я — бесценных слов транжир и мот.
Зал словно взорвался, послышались оглушительные свистки, истери­
ческий крик: «Долой!» Кому­то из женщин сделалось дурно.
Потом рассказывали по Москве, что вечер прошел с битьем графинов 
и  бутылок,  что,  когда  поэта  освистывали,  он  подбадривал:  «Еще!  Еще! 
Дайте насладиться идиотами!»
И говорили, будто его увели в полицию под аплодисменты свистунов. 
Так кое­кому хотелось.
Стихотворение с вызывающим названием «Нате!» нашло своего адре­
сата и произвело именно то действие, на которое автор мог рассчитывать. 
Это было первое стихотворение двадцатилетнего Владимира Маяковского 
из двух десятков к тому времени написанных (не считая самых юноше­
ских, потерянных), в котором он открыто противопоставил себя буржуаз­
ному обществу. Противопоставил в грубой, вызывающей форме. Это дало 
ему право впоследствии сказать: «Капиталистический нос чуял в нас ди­
намитчиков».  В  нас  —  это  значит  —  в  футуристах.  С  ними  поэт  связал 
свою судьбу и свое творчество в молодые годы.
Двадцатилетний поэт, автор двух десятков стихотворений и трагедии 
«Владимир  Маяковский»,  показанной  в  петербургском  театре  «Луна­
парк», почти мгновенно приобрел известность.
Чем это объяснить?

 78
Экстравагантной  одеждой,  вызывающей  манерой  держать  себя  на 
эстраде,  тем,  что  его  имя  стало  мелькать  в  газетной  хронике  в  связи  с 
сенсационными  и  даже  скандальными  выступлениями  группы  футури­
стов, где заглавной фигурой был Давид Бурлюк, где блистал почти леген­
дарный  поэт­авиатор  Василий  Каменский,  но  где  неизменно  выделялся 
самый молодой, самый яркий и как оратор, остроумный полемист, и как 
поэт — Владимир Маяковский.
Во время первого выступления в Политехническом музее, 11 ноября 
1913 года, по свидетельству его участника, Василия Каменского, блестя­
щее, неслыханное дарование чтеца, неотразимое остроумие оратора, вся 
великолепная  внешность  поэта  просто  покорили  аудиторию.  «Рекорд 
успеха остался за Маяковским, который читал изумительно сочно, нажи­
мая на нижние регистры, широко плавая желтыми рукавами, будто гип­
нотизируя  окончательно  наэлектризованную,  но  далекую  от  признания 
публику».
Прочитайте стихотворение «Лиличка! (Вместо письма)», посвя-
щенное Лиле Брик — возлюбленной поэта, отношения с кото-
рой складывались непросто. Какое впечатление оно на вас произвело? О чем это 
поэтическое произведение?

жүктеу/скачать 7,35 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: