Моя борьба

значения профессиональной организации и ставили ей все новые препятствия, тем
увереннее социал-демократия забирала это движение в свои руки. С большой
дальновидностью она создала для себя прочную базу, которая в критическую
минуту уже не раз оказывалась ее последней защитой. Конечно при этом
внутренняя цель движения постепенно сошла на нет, что открыло дорогу для новых
целей.
Социал-демократия никогда и не думала о том, чтобы сохранить за
профессиональным движением его первоначальные задачи.
Нет, она об этом конечно не думала.
В ее опытных руках в течение нескольких десятилетий это орудие защиты
общественных прав человека превратилось в инструмент, направленный к
разрушению национального хозяйства. Что при этом страдают интересы рабочих,
социал-демократию нисколько не трогает. Применение экономических мер
давления дает возможность и в политической области применять вымогательство.
Социал-демократия достаточно бессовестна для того, чтобы этим пользоваться, а
идущие за ней массы обладают в достаточной мере овечьим терпением, чтобы
позволить ей это делать. Одно дополняет другое.
* * *
Уже на рубеже XX столетия продвижение давно перестало служить своей
прежней задаче. Из года в год оно все больше подчинялось социал-демократической
политике и в конце концов превратилось исключительно в рычаг классовой борьбы.
Его задачей стало изо дня в день наносить удары тому экономическому порядку,
который с таким трудом едва-едва был построен. Подорвавши экономический
фундамент государства, можно уже подготовить такую же судьбу и самому
государству. С каждым днем профсоюзы стали все меньше и меньше заниматься
защитой действительных интересов рабочих. Политическая мудрость в конце
концов подсказала вожакам ту мысль, что улучшать экономическое положение
рабочих вообще не стоит: если сильно поднять социальный и культурный уровень
широких масс, то ведь, пожалуй, возникнет опасность, что, получив удовлетворение
своих требований, эти массы не дадут больше использовать себя как безвольное
орудие.
Эта перспектива внушала вожакам такую большую боязнь, что они в конце
концов не только перестали бороться за поднятие экономического уровня рабочих,
но самым решительным образом стали выступать против такого поднятия.
Найти объяснения для такого, казалось бы, совершенно непонятного поведения
им было не так трудно.
Они стали предъявлять такие громадные требования, что те небольшие уступки,
которые удавалось вырвать у предпринимателей, должны были показаться рабочим
относительно совершенно ничтожными. И вот рабочим стали изо дня в день
доказывать ничтожество этих уступок и убеждать их в том, что здесь они имеют
дело с дьявольским планом: уступив до смешного мало, отказать рабочим в
удовлетворении их священных прав, да еще ослабить при этом наступательный
натиск рабочего движения. При небольших мыслительных способностях широкой

массы не приходится удивляться тому, что этот прием удавался.
В лагере буржуазии очень много возмущались по поводу лживости социал-
демократической тактики, но сами представители буржуазии никакой серьезной
линии собственного поведения наметить не сумели. Казалось бы, что раз социал-
демократия так трепещет перед каждым действительным улучшением положения
рабочих, то надо было бы напрячь все силы именно в этом направлении и тем
вырвать из рук апостолов классовой борьбы их слепое орудие.
Ничего подобного сделано не было. Вместо того, чтобы перейти в наступление и
взять позицию противника с бою, предпринимательские круги предпочли пятиться
назад, уступать немногое лишь под давлением противной стороны и в самую
последнюю минуту соглашаться лишь на такие совершенно недостаточные
улучшения, которые ввиду своей незначительности никакого действия оказать не
могли и которые поэтому социал-демократия могла легко отклонить. В
действительности все оставалось по-старому. Недовольство только выросло еще
больше.
Уже тогда так называемые «свободные профсоюзы» висели грозным облаком
над общеполитическим горизонтом и омрачали существование каждого отдельного
трудящегося.
Свободные профсоюзы стали одним из ужаснейших орудий террора,
направленных против независимости и прочности национального хозяйства, против
незыблемости государства и свободы личности.
Именно свободные профсоюзы в первую очередь сделали то, что понятие
демократии превратилось в смешную и отвратительную фразу. Это они опозорили
свободу, это они всей своей практикой послужили живой иллюстрацией к
известным словам: «если ты не хочешь стать нашим товарищем, мы пробьем тебе
череп». Вот какими рисовались мне уже тогда эти друзья человечества. С годами
этот мой взгляд расширился и углубился, изменять же его мне не пришлось.

жүктеу/скачать 3,18 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: