О сергее волкове и его книге
жүктеу/скачать 177,36 Kb.
|
| О СЕРГЕЕ ВОЛКОВЕ И ЕГО КНИГЕ
В этом номере я начинаю публикацию книги Сергея Владимировича Волкова "Гибель русского офицерства". Таким образом, круг авторов "Разбитого компаса" начинает расширяться, а следовательно, делается ещё один шаг по пути осуществления моего замысла - создания в России действительно независимого толстого журнала. Сергей Владимирович Волков родился в 1955 году в Москве. Окончил Институт стран Азии и Африки. Работал в Институте востоковедения, специализируясь на изучении верхних социальных слоёв общества. До перестройки официально Волков имел возможность заниматься только элитой обществ "подальше" и "подревнее". Например, клановой структурой средневековой Кореи. Начать публикацию работ о России Волков смог только с конца 80-х годов. Большинство этих работ ("Традиционные элиты и новое общество", "Российское служилое сословие", "Гибель образованного слоя старой России", "Советский эстеблишмент", "Формирование советской интеллигенции") до сих пор остаются неизданными. Им составлены также огромные базы данных для справочников "Участники Белого движения в России" (около 100 тыс. чел.) и "Офицерство и чиновничество Российской Империи" (свыше 500 тыс. чел.). С конца 80-х годов Волков начал заниматься публицистикой и литературной критикой. Ряд его статей вышел в сборнике "На углях великого пожара" (М.,1990 г.). В 1991 году он стал ведущим обозревателем газеты "Политика", предприняв заранее неудачную попытку сделать из неё орган русского национального возрождения. Волков- публицист выступал как апологет Белого движения, отвергая и высмеивая претензии "советских патриотов" на наследие русской государственности. Опубликованная 21 августа 1991 года в "Политике" статья "Национал-большевизм или патриотическая глупость?" обеспечила ему стойкую ненависть идеологов национал-большевизма. В среде белой эмиграции Волков стал широко известен после статьи "Сохранить Белую Идею", перепечатанной в 1992 г. всеми органами этого направления (от Германии и Франции до Австралии и Аргентины). Эта публикация была последней каплей, переполнившей чашу терпения советских, после чего Волков стал объектом "чёрной пропаганды", доходившей до одновременных (!) обвинений в "белоперчаточном аристократизме" и принадлежности к коммунистической номенклатуре. Было принято решение о бойкотировании Волкова. Сначала прекратилось финансирование его журнала "Российский обзор" (1). Затем начался саботаж со стороны издательств. В результате, не имея средств к существованию, Волков был вынужден пойти на работу рядовым преподавателем... и снова заняться изучением средневековой Кореи. В семье за это время произошло несчастье - умер ребёнок. Недавно обворовали квартиру и похитили последние деньги - 3000 долларов, большей частью одолженные по крохам у родственников и знакомых на издание книги (2). Но Волков не сдаётся. Здесь следует заметить, что удивительной особенностью этого человека является способность почти осуществлять неосуществимое. Ясно, что его позиция - бедного одиночки, противопоставившего себя левиафану советского государства, была обречена на поражение. Но Волкову (одному!) удалось ПОЧТИ ПЕРЕВЕРНУТЬ ситуацию. Вершиной его "разрушительной деятельности- стало обнародование (в "Новом мире" и ряде других изданий) известного заявления "Белая эмиграция против национал-большевизма", подписанного руководителями всех белых организаций, потомками вождей Белого движения и ещё оставшимися в живых участниками гражданской войны. Заявление нанесло серьёзный удар по претензиям национал-коммунистов на "заединство" с русскими. Белая эмиграция отвернулась от "оклеветанного" Волковым советского "патриотического фронта", прекратила помощь изданиям типа "Нашего современника". Опубликованное благодаря Волкову заявление русской эмиграции есть ПОЧТИ СОСТОЯВШЕЕСЯ возрождение Белого Движения. Это заявление "не заметили", задушили (3), но факт имеет место навсегда. И Волкова, одиночку, ИСПУГАЛИСЬ. Более того, ПРАВИЛЬНО испугались. Объективно это был последний реальный шанс основать исторически и юридически преемственное движение за возрождение русской государственности на территории "РФ". Остатки русской эмиграции собрали последние силы и, умирая уже, "бросили клич". Его осталось только поддержать. И люди бы поддержали. Только советская дрянь, тоже НА ПОСЛЕДНЕМ ИЗДЫХАНИИ, растопырилась: "Но пасаран!" И те и другие умирают. Молодое русское поколение всё равно есть и оно победит. Но связь времён разорвалась окончательно и "сшивать" её придётся десятилетия. Кроме Волкова-учёного и Волкова-публициста, существовал ещё Волков-политик. Свою политическую деятельность Волков начал ещё в период перестройки. Он был членом Совета Российского общенародного союза, членом Президиума Российского народного собрания, сопредседателем Русского общенационального союза. Со всеми этими организациями он порывал после их сближения с коммунистами. Большинство политиков с политическим стажем Волкова сделало в РФ головокружительную карьеру. Волков до сих пор остаётся известным только узкому кругу профессионалов, хотя в нормальном обществе человек с его потенциалом как минимум возглавлял бы фракцию в парламенте. Причина невостребованности Волкова-политика - в его порядочности и ПОЛИТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ. И то и другое делает его по-настоящему опасным для режима. Ведь основа современной политической игры - это игра на понижение. Хотите антикоммунизм? - Будет вам антикоммунизм... во главе с Новодворской. Хотите либерально-демократическую партию? - Нет вопросов. Военная оппозиция? - Иванушка Лебедь. Партия экономических реформ? - Да вот Гайдара берите. Если бы Волков был глуп и подл, он давно бы сделал (точнее, ему бы сделали) политическую карьеру: "Хотите возрождение Белой Идеи? - Да вот Волкова берите". Но Волков человек дееспособный, хорошо понимающий политический механизм, правила и последовательность политических действий. И его травят уже 12 лет. Делают дурака, подлеца, наконец бедняка, вынужденного работать за кусок хлеба. Но, как и в случае со мной, не на того напали. Волков, не смотря ни на что, упрямо продолжает писать книги и заниматься общественной деятельностью. Правда, ему ещё труднее, чем мне. Философ и писатель "один в поле воин", так что против меня "многомиллионная армия советской интеллигенции" всё равно слаба в коленях. Но для политика и учёного это позиция безнадёжная. Создать партию из самого себя невозможно. То же касается и научной деятельности. Философ всегда находится в экзистенциальной ситуации и его включённость в социальную жизнь в той или иной мере условна. Учёный - это прежде всего "уважаемый человек", член интеллектуального сообщества. Ему для успешной деятельности как воздух необходима размеренная, основательная жизнь, социально благоприятная среда обитания. К учёному должны относятся с уважением, как к "господину профессору". А из Волкова делают шпану, платя 100 долларов в месяц. Это человеку, который один работает как крупный академический институт. Но дело, конечно, не только в объёме работы, но и в её качестве. Сколько сейчас у нас настоящих историков? Кутить, так кутить - ПЯТЬДЕСЯТ. И у 150-миллионного народа нет - нет, не денег, а просто ШИРОТЫ ДУШИ, платить по 500 долларов в месяц, чтобы эти люди могли спокойно работать. Не отдыхать, не бежать к чёртовой матери из проклятой России, а просто РАБОТАТЬ. Работать на родную Хавронью Ивановну для её же пользы и процветания. Всё это Волков понимает и, сжав зубы, упрямо, молчаливо "терпит". Выносить это издевательство ему гораздо труднее, чем мне. Я с 17 лет советским людям только радовался. Идёт "гражданин" в метро, опускает пятак, проходит через турникет. Я радуюсь: мог бы "на рывок" махнуть через ограждение, побежать по брусчатке голов, наступив сапогом мне на шапку; а то ещё лучше - вытошнить утренний портвейн на брюки. А он прошёл. Прям КАК ЧЕЛОВЕК. Ну пахнет от него, ну в соавторстве ещё с пятью татарами написал учебник по истории СССР для 7-го класса. Но ведь уже вечер, а мужичок ходит. Сам. Так держать! А Волков, например, по-детски переживал, что поступил в институт только после армии и таким образом "отстал" от своих сверстников на три года, чуть ли не опустился на социальное дно. Для него, школьного отличника, это была трагедия, и он потом, компенсируя комплекс неполноценности, умудрился стать чуть ли не самым молодым доктором наук в СССР. Для меня всё это было непонятно, и на его сетования я только пожимал плечами. Также я удивлялся, видя какое исключительное впечатление на него производят статьи советских клеветников. Для меня, "испортившегося" с младых ногтей, к 18-ти годам оформившего для военкомата справку о сумасшествии и пережившего мученическую смерть отца, советские мещане просто не существовали. К преподавателям в университете я относился как к пьяным крестьянам, опасным своим дебилизмом. Чёрт его знает, крутанёт спьяну какой-нибудь рычаг на тракторе и задавит. Лучше держаться подальше. Когда очередная потная харя в аудитории, жирно гекая по-украински, говорила о Гегеле или Гердере, я рисовал в тетрадке карикатуры на Ленина или Андропова (4), пускал по рукам. На экзаменах вежливо улыбался, отвечал чётко по пунктам, с улыбочками. На последнем курсе, когда началась перестройка, какой-то аспирантик на экзамене мне что-то про соцсоревнавание сказал, мол: "Да какое там соревнование, о чём вы!". У меня вопрос был о соцсоревновании на современном этапе. Я по пунктам, по пунктам, с улыбочками, примерчиками. Аспирант- комсомолец не выдержал и рукой махнул: "Какое это соревнование - одна показуха". Я сделал морду ящиком: “Да вы понимаете, что вы говорите? Социалистическое соревнование это основа основ нашего общества, эквивалент конкуренции при капитализме. Двигатель развития экономики". Он у меня как чёрт перед заутреней вертелся, пять баллов трясущимися руками в зачётке выводил. Потому что - что тут говорить. Избить (несильно), отнять имущество и лишить прописки в столичных городах - вот и вся "философия" для потного крестьянского паренька. Говорить с белым человеком это большая честь. Её надо заслужить. Приехал Иван-дурак в город философию изучать, городских учить уму-разуму. Думал: они ему - слово, а он им - два. А городские дурака избили, одели колпак позорный и отвезли обратно в деревню на навозной телеге. Волков всерьёз пытался существовать внутри советской науки. Человек умный, он просто из инстинкта самосохранения не понимал утопичности подобной попытки. На самом деле даже в предмете научных интересов Волкова было заложено неразрешимое противоречие. Он изучал элиту в обществе, построенном на принципе отрицания любой исключительности. Зачем изучать верхушку, зачем пристальный интерес к личности учёного, писателя? Изучать надо "народ", необходимо дотошно исследовать мир крестьянина, слесаря. Какое там монголо-татарское нашествие? Мол, приехали татары, всех порезали. Это ненаучно. Надо горшки изучать. Откопали 2 горшка X века и 17 горшков XII - вот и научный анализ. Почему в XII веке горшков больше? Потому что развилась экономика, возникло товарное производство. А товарное производство в условиях феодализма ведёт к складыванию региональных рынков, то есть к феодальной раздробленности. Феодальная раздробленность резко ослабляет государство, делает его лёгкой добычей для внешних врагов. Вот и подлинные причины монголо-татарского ига. А тут выдумали Чингис-Хана какого-то. Да он вообще не нужен. Собственно, известно два принципа управления: аристократизм (умные решают - а дураки работают) и демократия (никаких умных и дураков нет, а работать будем по системе). У нас произошёл "диалектический синтез". Собрать самую серость снизу, но выключить все механизмы саморегуляции; возвести её на Олимп и благоговейно внимать, как она хрюкает; бегает по президентскому самолёту на четвереньках; дирижирует оркестром в Берлине, прилюдно оправляет естественные надобности; чешет ногой за ухом. ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ ЦЕНТРАЛИЗМ. В Волкове наличествует странное для наших условий сочетание несоветскости и "социальности", точнее, буржуазности, хотя это слово тоже не точное. В советском мире есть нечто болезненно извращённое. Не просто подлое, злое, а именно болезненно злое, с усмешкой, гнильцой. На острове Реюньон произошла в своё время странная этническая аберрация, так что сейчас в плодородной и цивилизованной части острова живут негры, представляющие наиболее культурную часть населения, а удалённые горные районы населены белыми дегенератами: низкорослыми спившимися крестьянами, говорящими на средневековом французском диалекте. Вот что произошло за 70 лет в России и в масштабах грандиозных. Потомки первобытного зверья получили образование и светские манеры, а русские горожане, создавшие в XIX веке великую русскую цивилизацию, превратились в разрозненные группки издёрганных, плохо воспитанных, в той или иной мере ИСПОДЛИЧАВШИХСЯ людей. (Действительно исподличавшихся, ведь иначе советской власти давно бы не было и в помине.) Волков, живя среди подлецов, сам подлецом не стал. Я в известный момент просто стал говорить с советскими через тряпку. Говорил я спокойно, ровно, с улыбочками. И они по своей первобытности даже не понимали, что я их не считаю за людей. При случае, опишу подробно, как это происходило. Например, однажды швырнул в морду советскому писателю Крупину деньги, а он стал ползать по полу, собирать их и бормотать: "Вы-то так-то, Дмитрий Евгеньевич, премного благодарны - на храмы-то, храмы православные пожертвования пойдут." То есть он просто НЕ ПОНЯЛ смысла моих действий. Я на него не заорал матом, и он не понял. Волков со всеми этими людьми общался всерьёз. В нём, повторю ещё раз, было парадоксальное сочетание "социализованности" и "антисоциалистичности", хотя у нас социальное и социалистическое соединилось, и человек, отрицающий социализм, должен противопоставлять себя обществу как таковому, то есть становиться в позицию как раз природного, биологического социалиста. Честный и порядочный человек, Волков прилежно и добросовестно работал в мертворождённых советских общественных организациях (5). Но ведь эти организации основали подражающие людям оруэлловские свиньи. В Литературно-философском обществе, например, тогда заправлял небезызвестный Гулыга. Матёрый стукач, начавший свою карьеру в СМЕРШе, он носился по перестроечной Москве со своей женой, большой российской патриоткой по фамилии Выхристюк: "Вставайте, люди русские..." Потом "русских людей" переписывал в аккуратные списки и направлял оные в КГБ. Разумеется, из всех этих структур Волкова рано или поздно "уходили", но мне казался необъяснимым сам факт его официального существования в советском обществе. Для меня это было так же нелепо, как легальный выпуск подпольных листовок. Выпустили листовку "Смерть немецким оккупантам!". Зарегистрировали печатную продукцию в местной комендатуре, заплатили налог... Однако это и есть тип поведения учёного. Для меня тогда Волков был скорее публицистом и политиком, и я этого до определённого момента не понимал. Лично с Сергеем Волковым я познакомился в 1990 году. Помню, меня сразу поразило, что с ним было легко общаться, хотя он был старше всего на пять лет. В своё время меня записали чуть ли не в апологеты поколения 70-80-десятников. Но я за всю жизнь не видел ни одного по настоящему талантливого человека моего поколения. И психологически, и по-человечески мне всегда были близки люди более старшего возраста. Единственное исключение - Волков (6). Во-первых, он был человеком образованным, и мне не приходилось тратить интеллектуальную энергию на постоянное "объяснение" и "коррекцию". Образованный человек обладает некоторой суммой знаний, универсальной для людей его круга. Этой универсальной суммы у советского интеллигента нет. Отсюда его бесконечные: "а кто это?", "а что это?", ссылки на каких-то только ему известных авторитетов, попытки изобрести вечный двигатель или поставить под сомнение хронологию мировой истории. Во-вторых, Волков прекрасно видел БЕЗДОННУЮ ПРОПАСТЬ, отделяющую советскую Россию от "России русской". Пропасть, которую не засыпать никогда. Он это знал и, следовательно, не был советским человеком. Поэтому мы понимали друг друга с полуслова. У него совершенно отсутствовали как хамский "патриотизм", который всем НАДОЕЛ, так и столь свойственный русским поверхностный либерализм "понаслышке". Волков видел слабость и ложь русского либерализма с точки зрения не красного "патриота", а владеющего фактами учёного. Учёный, по определению человек либеральных убеждений, к НАШЕМУ либерализму всегда будет относиться весьма и весьма скептически. В древнерусском языке есть несколько незаслуженно забытых терминов. Один из них - "БЛЯДОСЛОВИЕ". Показывают документальный фильм про перестройку. На экране уголовник - металлические зубы, перстни судимости. Автор фильма о нём не говорит ничего. Зато урка говорит обо всём. Как мучают его, несчастного, ни за что ни про что, как надо нам строить в России демократическое общество, какие книги (Достоевского, Толстого) читать. А по наколкам видно - осуждён за изнасилование несовершеннолетней. Это доведённый до гротеска, но увы, характерный и показательный пример. Если хотите, краткая советская экранизация системы взглядов русских "либералов" от декабристов до Керенского. "Ах, Пестель, первый русский демократ, ах, хотел ввести конституцию". А отец "демократа" Пестеля был изверг и садист, а сам “демократ- первым делом на- меревался перерезать всю царскую семью, включая грудных детей, устроить "ночь длинных ножей" своим соратникам и стать единоличным диктатором. "Ах, Керенский утверждал правовое начало, ах гласность, законность, справедливость, прозрачность". А Керенский, дожив почти до ста лет, так и не осмелился сообщить соотечественникам биографические сведения на уровне: где родился, когда, кто отец, кто мать. Так об этом проходимце толком ничего и не знают. Написано-то много, а фактов - нет. Есть - блядословие "за жизнь": "Посади дерево, вырасти сына; копейка рубль бережёт; не имей сто рублей, а имей сто друзей". Волков исходит из фактов. Читая его работы, вы это видите сразу - огромный пласт фактографии, а если уж выводы, то выводы краткие и математически возможные. Теперь собственно о публикуемой книге. "Трагедия русского офицерства" - это, конечно, "Трагедия русской интеллигенции". Уже во времена римской империи правильно организованная армия была оплотом для цивилизации первоначально диких территорий (возникновение городов из военных поселений, система военных дорог, романизация варваров благодаря военной службе и т.д.). В дальнейшем сам по себе офицерский корпус в конце концов превратился в орган самообороны интеллигенции. В Западной Европе интеллектуализация военной науки послужила одним из основных рычагов просвещения. Фортификация, морское дело, применение огнестрельного оружия резко увеличили престиж интеллектуалов. В XVIII веке это явление наиболее полно воплотилось в Пруссии - гипермилитаризированном и одновременно гиперинтеллектуализированном государстве. Для России в силу ряда обстоятельств (полуазиатская церковь, слабое развитие городов, отсутствие чёткой границы между метрополией и колонией) сказанное верно вдвойне. Начиная с XVIII века русская армия, совершенно европейская по своему духу и организации, являлась главным бастионом культуры, могущественным оплотом европеизации, в конце концов сорвавшейся, но успевшей принести обильные плоды для всего человечества. Соответственно, вторичная азиатизация России сопровождалась параллельным уничтожением белой армии (7). Это уничтожение было лицемерным и последовательным. То, что все образованные русские погибнут во время гражданской войны, большевики знали с самого начала. С 1918 года Ленин и Троцкий решили сознательно использовать русских "военспецов", а потом их физически уничтожить. Волков это практически показывает в своём исследовании, но, может быть, ему, не изучавшему специально историю КПСС, не совсем ясна степень предумышленности произошедшего. Россия, это странное "метроколониальное" государство, держалась прежде всего благодаря армии. Как только европейская армия погибла на фронтах мировой войны, а её верхушка (8) решила вместо НЕКОТОРОЙ АЗИАТИЗАЦИИ России, объективно ставшей за годы войны гораздо более ВОСТОЧНЫМ обществом, заняться её ГИПЕРВЕСТЕРНИЗАЦИЕЙ, всё рухнуло за полгода. Из Швейцарии приехал аятолла Ульянов - дальнейший ход событий хорошо известен. Белые русские вдруг оказались посреди огромной разъярённой колонии. Волков скрупулёзно, месяц за месяцем восстанавливает ход гражданской войны с точки зрения гибели русскй армии как живого социального организма. Как, начиная с ФЕВРАЛЯ 1917 года, русские офицеры (то есть инженеры, учителя, врачи, литераторы, учёные, просто ВСЕ ОБРАЗОВАННЫЕ ЛЮДИ, вынужденные во время мировой войны надеть погоны) обречённо и часто неумело сопротивлялись АЗИИ, хлынувшей из всех щелей рассохшейся русской империи. Волков в своей книге не даёт каких-то оценок, не подгоняет факты под ту или иную концепию. Он сухо и несколько монотонно рассказывает, КАК БЫЛО ДЕЛО, справедливо полагая, что читатель сделает выводы сам. Англия в XIX веке страшно переживала из-за удалённости своих колоний и завидовала России с её огромной монолитной территорией. Но вот предположим, что сладкие мечты английских империалистов стали явью и Британия граничала бы с Индией. Где Оруэлл жил, в Бирме? Вот там какой-нибудь У Тан перебил бы ему кисть бамбуковой палкой, потом привязал сломанную руку лианой к крюку на потолке и дёргал. Дёрг, дёрг, дёрг. Два часа, три часа. Двадцать. И Оруэлл написал бы "1984" о великой индийской социалистической революции, о великих идеях большого брата. Появились бы монографии о лучших представителях английской интеллигенции, которые "поняли" революцию. Грызотруп Вгепеунастучанто, Утриклёш Мегацыгано, Мозгожёг Держимордошвили, Джорж Оруэлл, Редьярд Киплинг - вся многомиллионная армия советской интеллигенции, все 36 советских республик, сплотившихся на обломках проклятой империи британской: Индийская социалистическая республика, Бирманская социалистическая республика, Суданская социалистическая республика, Британская советская федеративная социалистическая республика строят социализм. По суше откачевал к Лондону небольшой табор индийцев (миллиончиков пять), пошёл по лондонскому метро: поможите, люди добрые. Метро встало. Выборы в Верховный совет организовали - всё как у людей. Общее количество депутатов - 50 000 человек, процентный состав 75% индусы, 15% негры, 10% - прочие. Собрались на лондонском стадионе, проголосовали. Демократия. На следующий день газета "Суть" открывается восторженными стихами лауреата Государственной премии Редьярда Киплинга: Востекает Запад Востоком ввысь, И Восток это Западная земля. Кто сказал, что им не сойтись? Врозь нам никак нельзя.
1) В определённом смысле "Российский обзор" является прообразом "Разбитого компаса". Как и я, Волков издавал свой журнал в одиночку, будучи его единственным сотрудником. Как и в случае со мной, это была не какая- то "литературная игра", а естественная реакция порядочного человека на ситуацию, сложившуюся в советских средствах массовой информации. Отличие же в том, что Волков всё-таки хотел издавать свой журнал официально, сотрудничая с советскими общественными организациями. Это, конечно, было ошибкой. 2) Волков намеревался издать "Трагедию русского офицерства" за свой счёт по примеру "Бесконечного тупика". Характерно, что часть украденной суммы составляли деньги, присланные старым эмигрантом из Австралии на покупку книг на русском языке. На эти деньги Волков хотел, в частности, купить и послать в Австралию номера моего журнала и "Бесконечный тупик". Но советские не растерялись - тут как тут. Не дали денежкам пропасть. Вроде бы всё уже обработали, ан нет, какие-то недобитые русские ДЕНЬГИ своим шлют. Нет чтобы сразу "россиянам" отдать. Сумма, положим, небольшая, а всё равно непорядок. Так что пришлось напрягаться, в форточку лезть. 3) Поэтому ниже я его публикую снова. 4) Карикатуры сохранились, надо их как-нибудь тиснуть в журнальчике. 5) В 80-90-е годы он был председателем Центра пропаганды классического культурного наследия при Советском фонде культуры, директором Литературно-философского общества имени Достоевского, проректором глазуновской "Академии живописи, ваяния и зодчества", и т.д. и т.п. 6) Думаю, таким же исключением являюсь для него и я. В сущности, Волков до сих пор нашёл только одного истинного и полного единомышленника - меня. 7) Следует заметить, что этот процесс, конечно, не случайно совпал с общим кризисом профессиональной армии в Европе. Начальный этап индустриализации привёл к созданию огромных унифицированных армий, где значение профессиональной подготовки вновь было сведено до минимума. Речь шла об одноразовом использовании огромных масс плохо обученных людей. Окончательно этот кризис, в значительной степени стимулировавший появление тоталитарных режимов, был ликвидирован только после достижения "атомного пата". Чего, между прочим, в СССР так до конца и не поняли. 8) Февраль 1917 года - это, преже всего, результат широко подготовленного военного заговора. Иначе и быть не могло ни при каких обстоятельствах - как же ИНАЧЕ можно было совершить государственный переворот в условиях мировой войны. К сожалению, Волков оставляет эту тему за рамками своего исследования. (Может быть из-за не совсем удачных хронологических рамок. Повествование надо было бы начинать не с февраля 17-го, а с августа 14-го.). Дмитрий Галковский К ОГЛАВЛЕНИЮ "РАЗБИТОГО КОМПАСА" №3 жүктеу/скачать 177,36 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|