4
Превозмогая боль
Из дома я вышел раньше обычного, потому что ожидался один из
самых жарких дней в истории Ланкастера: столбик термометра должен
был подняться выше сорока. Небо было затянуто легкими облаками –
скорее серыми, чем белыми. Нельзя сказать, чтобы на улице было
солнечно или облачно: куда ни глянешь – все либо серое, либо бурое.
Крутя педали, я чувствовал, как от земли поднимается жар, настолько
горячий, что, казалось, он мог опалить волосы у меня на ногах.
Приходилось держать руль то одной, то другой рукой: так сильно
обжигал их раскаленный металл. Я попробовал ехать без рук и уже
почти приноровился, как вдруг услышал крики со стороны поля,
расположенного рядом с англиканской церковью.
Я узнал парня. Он учился на два класса старше и вместе со своим
закадычным дружком частенько издевался надо мной и братом,
несколько раз избивал нас и даже отвешивал пощечины. В
послеобеденные часы, между тремя и пятью, они вдвоем
терроризировали ланкастерскую детвору на протяжении всего учебного
года. Летом у них, видимо, был более гибкий график: на часах еще не
было и десяти утра, а один из них уже бил какого-то паренька, тогда как
другой что-то орал и смеялся. Я не видел, над кем они измываются,
потому что парень лежал на земле, скрючившись и обхватив голову
руками, чтобы защитить ее от ударов. На секунду я подумал: «А не мой
ли это брат?», – но тут же вспомнил, что он был дома, когда я уходил.
Не уверен, что именно побудило меня слезть с велосипеда и
прикрикнуть на хулиганов. Я всегда защищал брата (эта привычка
сохранилась у меня и после того, как мы выросли), но никогда не
нарывался на драку – и уж точно не с этими двумя. Сперва они меня не
услышали. Приближаясь к ним, я словно на себе чувствовал каждый
удар, который они наносили своей жертве, и сердце мое бешено
колотилось. Я глубоко вдохнул и снова крикнул:
– Оставьте его в покое!
Здоровяк, который до этого стоял наклонившись, выпрямился в
полный рост. Он посмотрел на меня, раздраженно оскалился и еще раз
пнул лежавшего на земле парня в живот. Меня аж передернуло, словно
удар пришелся по моему собственному животу.
Если придется драться, я буду драться.
Трусливо убегать я не собирался.
– А ты нас заставь.
Их внимание переключилось на меня; тот, кого они избивали,
перекатился на спину и попытался встать. Я вроде как видел этого
паренька в школе. Я не помнил его имени, но знал, что он переехал в
наш городок в прошлом году: его отец служил на авиабазе. Лицо
паренька было в крови, а его очки валялись в грязи неподалеку.
Оказалось, что он чуть ли не по пояс нам троим (мой рост был таким же,
как у здоровяка и его приятеля, только каждый из них весил
килограммов на пятнадцать больше). Поднявшись, он нетвердо
поплелся в сторону школы. Я не мог винить его за желание поскорее
убраться отсюда.
– Хочешь занять его место?
Те двое направились ко мне; во рту у меня пересохло, а в ушах
зазвенело. Я попробовал сделать несколько глубоких вдохов, как учила
Рут, но мне словно не хватало воздуха, чтобы наполнить легкие.
Дело запахло жареным.
– Что, строишь из себя героя? Долбаного героя, да?
Я ничего не ответил. Я попытался расслабить ноги и руки, как
научили меня в лавке чудес. Я начал прыгать на носках, стараясь
очистить свой разум. Если придется драться, я буду драться. Убегать я
не собирался.
– Сейчас я надеру тебе задницу, а потом мы заберем твой велик.
Я по-прежнему ничего не говорил. Его дружок начал обходить
меня сзади, но я в упор смотрел на того, кому так нравится мутузить
более слабых. Из них двоих именно он был главарем. Он подошел
настолько близко, что я смог разглядеть какую-то белую дрянь в уголке
его рта. С каждой секундой становилось все жарче и жарче, его лицо
было потным и грязным.
– Но я могу и отпустить тебя, если ты поцелуешь мне ноги.
Я вспомнил о Рут и Ниле. Наверное, они ждут, что я вот-вот
приеду. Если я не покажусь вовремя, подумает ли Рут, что я решил
пропустить один день? Найдут ли меня потом истекающим кровью?
Побежал ли тот паренек за помощью? А этот здоровяк – он что,
проснулся утром, позавтракал хлопьями с молоком и выбежал из дома
лишь для того, чтобы бить всех вокруг, не удосужившись даже вытереть
рот? Вот какие мысли носились в моей голове, пока я стоял и пялился
на засохшую белую дрянь в уголке его рта, пытаясь представить, что это
пламя свечи.
– Целуй мои ноги.
Я посмотрел ему прямо в глаза и заговорил впервые с тех пор, как
крикнул, чтобы он перестал бить того паренька.
– Не буду.
Он сделал выпад и схватил меня за футболку.
– Целуй мои ноги, – произнес он угрожающе.
Он ухмыльнулся, как человек, наслаждающийся властью над
другими. Он вплотную приблизил свое лицо к моему, и я почувствовал
его дыхание. На долю секунды я закрыл глаза, и в эту самую секунду
что-то изменилось.
Я снова взглянул ему в глаза. Я смотрел на него так, как смотрят,
когда хотят что-то или кого-то понять.
– Ты можешь делать что угодно, но я не стану целовать твои ноги.
Он засмеялся и бросил взгляд на своего дружка, после чего
удивленно повел бровью и опять уставился на меня. Я смотрел на него
не моргая. Он поднял кулак и занес над своим ухом. Я не дрогнул. Я по-
прежнему не отводил взгляда от его глаз. В то мгновение мне было
наплевать, что он крупнее меня или что на его кулаке кровь другого
человека. Я не собирался отступать. Я не собирался позволять ему
запугивать меня. И уж точно я не собирался целовать ему – или кому бы
то ни было другому – ноги. Никогда в жизни.
Когда наши взгляды на секунду пересеклись, я его увидел, и он это
понял. Я увидел его собственные боль и страх. Боль и страх, которые он
пытался скрыть, издеваясь над остальными.
Он отвел глаза, посмотрел на своего дружка, а потом снова на меня.
– Пустая трата времени.
Он отпустил мою футболку и слегка толкнул меня назад, из-за чего
я оступился, но удержался на ногах. Долю секунды он стоял, не глядя на
меня, а потом развернулся и двинулся прочь.
– Ну и жарища. Пойдем отсюда.
Его дружок толкнул меня в спину, но скорее для показухи.
Очевидно, он не понял, что произошло. Он догнал здоровяка и начал
что-то говорить ему. Наверняка выяснял, почему тот не избил меня. Но
заводила лишь рявкнул:
– Заткнись!
Ни один из них больше не обернулся в мою сторону.
Я сделал еще несколько глубоких вдохов и выдохов, наблюдая за
тем, как они уходят, и только после этого повернулся к велосипеду. Я
тоже не совсем понимал, что произошло и почему я так поступил, но на
душе у меня было легко. Внезапно я вспомнил, что опаздываю и что Рут
меня ждет. Я надеялся, что она не думает, будто я решил пропустить
занятие. Запрыгнув на велик, я как угорелый понесся к лавке чудес.
Достарыңызбен бөлісу: |