Ссылка на материал

Мо, не понимая, смотрит на него, а Намджун и Чонгук отходят на безопасное 
расстояние.
— Мы подумали, что почему бы не вернуть старую традицию, — продолжает 
Сайко, нервно поглядывая на мрачнеющего мужа, — и похитили Омариона, 
чтобы и традиция с похищением жениха была и на твою рожу поглядеть. Он у 
меня в гараже, но ты пойми, что мы…
Сайко не договаривает, потому что Мо бьет его кулаком в челюсть, и стоит 
альфе сфокусировать взгляд, как он получает второй кулак, теперь уже от 
Тэхена. Юнги отталкивает обнимающего его только для того, чтобы 
обезвредить, Чонгука и так матерится, что все цветы в комнате вянут. Намджуну 
везет меньше, он не успевает поймать летящий в него поднос с закусками для 
Мо от Чимина и салфетками оттирает с себя майонез и кетчуп.
— Эль идиота! — продолжает кричать на весь дом Юнги. — Как же вы 
додумались? Это чей гениальный в своей тупости план был? — омега натягивает 
на себя жакет и вместе с Мо и другими омегами бежит на выход, чтобы 
отправиться за Омарионом. Сгорающие от стыда альфы топчутся на месте, а 
потом идут следом.
Омарион находится спящим на заднем сидении одного из внедорожников Сайко 
в запертом гараже. Альфа пристегнут к сидению, и еле дожидается, пока Мо 
кусачками ломает наручники, но вместо поцелуя Омарион получает кулаком в 
лицо, правда сразу после крепкое объятие и поцелуй в губы.
— Я так испугался, — удерживает его лицо в ладонях Мо и покрывает 
поцелуями. — Я думал, я умру. Если бы не нашел тебя, то умер бы.
— Так я рад даже, что твои братья так жестоко пошутили, — ухмыляется 
Омарион и получает кулаком в бок. — Блять, больно же, — сразу бьет в ответ, — 
но Мо ловит его руку, так и сидит на заднем сидении, оседлав его, и страстно 
целует в губы. Омарион ему не уступает, наконец-то освободившимися руками 
поддерживает его под ягодицами, сильнее в себя вжимает, целует с привкусом 
собственной крови.
— Может, нам их оставить? — отворачивается Чонгук, но Намджун и Сайко 
продолжают следить за, кажется, уже раздевающей друг друга парой на заднем 
сидении внедорожника.
— Знаешь, что я еще люблю в тебе, — оттягивает губы альфы Мо, — стоит мне к 
тебе прикоснуться, и у тебя стоит.
— Поехали в отель, потом твоих братцев прибью, — не хочет отпускать 
сползающего с его бедер Мо Омарион. Мо идет к воротам к омегам, а Омариону 
нужно пару минут, чтобы прийти в себя и поправить одежду, в которой он уже 
несколько дней.
— Говорю же, мы, наоборот, вам помогли, укрепили связь, — пятится назад по 
мере наступления Омариона Сайко.
— Я вас уничтожу, — шипит Омарион, остановившись перед альфами, на лице 
одного из которых расцветают синяки, а второй пытается спрятать под 
пиджаком испачканную кетчупом рубашку. — А этому чего не досталось? 
615/624

— выгибает бровь, смотря на Чонгука, — он меня ведь заманил.
— Его наказание куда больнее, чем синяки, — усмехается Юнги и снова 
матерится.
— Лучше бы побил, — Чонгук, который знает, что ближайшие дни будет спать на 
диване в гостиной, опускает глаза и тяжело вздыхает.
— И как долго вы бы нас пытали? — спрашивает Омарион.
— Мы думали, что привезем его прямо на свадьбу, это же традиция, похищение 
жениха, — мямлит Хосок, — но согласитесь, что это было отличной проверкой 
чувств…
— Мои чувства проверять незачем было, — хватает его за воротник Омарион, и 
ткань трещит под его пальцами. — Если бы не боялся оставить ваших детей 
сиротами, клянусь, я бы вас живьем закопал, всех троих! — глаза альфы опасно 
блестят, и ни один из Зверей, которые прекрасно знают, что виноваты, не 
решается дать отпор.
***
На то, чтобы собраться на свадьбу, остается всего два часа. Тэхен и Чимин бегут 
в салон красоты, а Юнги едет сперва за Лукасом. Альфы с детьми приезжают в 
ресторан раньше омег, которые все еще собираются. Омеги, которые ждут 
Чимина, решившего в последний момент осветлить корни волос, приезжают 
последними. Стоит омегам переступить порог ресторана, как они замирают 
перед открывшейся перед ними картиной. Прямо посередине зала стоит арка из 
белых роз. Розами украшены также столы и колоны в зале, но все внимание омег 
на огромной, занимающем почти одну стену портрете Тэхена.
— Это же… это мой любимый художник, я узнаю его из миллиона! — подходит к 
портрету ошарашенный омега.
— Я совсем запутался, — чешет голову Юнги, — на салфетках вышито «с днем 
рождения, Тэхен», но мы же, вроде, на свадьбу приехали.
— Я делал вечеринку для тебя, но пришлось отдать ее Мо, сделаю тебе новую! 
— подходит к супругу Хосок. — Твой любимый цвет синий и тут все должно было 
быть сделано с синим цветом, но пришлось добавить белый и розы, знаю, ты их 
не любишь, сам их ненавижу. Одним словом, пожалуйста, не думай, что это твоя 
вечеринка, у тебя будет самая крутая.
— Мне и эта нравится, — усмехается удивленный сюрпризом мужа Тэхен.
— Приятно это слышать, — подходит к парням омега лет сорока и улыбается. 
Тэхен сразу же чувствует тот самый запах, который ловил на муже последние 
дни. — Я организатор. Мы с вашим мужем работали над этим…
— Так вот оно что, — прерывает его улыбающийся Тэхен. — Ты готовил мне 
вечеринку? — смотрит на Хосока, и альфа кивает. — А я думал, ты мне 
изменяешь.
— Что? — восклицает Хосок, и все присутствующие поворачиваются к ним. — Ты 
616/624

что несешь?
— Ты приезжал уставшим, не уделял мне внимание, еще и пах другим омегой, — 
косится на организатора Тэхен. — Вот я и подумал…
— Да как ты мог! Как ты позволил себе такие мысли! — мечется по залу Хосок. 
— Ты меня обидел! Я, кроме тебя, омег не вижу, я с ума по тебе схожу, а ты вот 
какого обо мне мнения!
— Может, вы потом поругаетесь, — пытается вмешаться Чимин, а Хосок, схватив 
Тэхена за руку, тащит его наружу. Он отпускает омегу, только когда они 
оказываются во дворе у ламборгини альфы.
— Ты серьезно? — с обидой смотрит на него Сайко. — Ты можешь о таком 
подумать?
— Прости, я идиот, — пытается обнять мужа Тэхен. — Теперь нужно вернуть 
Юнги садовые ножницы, — вздыхает.
— Эй, а ножницы зачем? — округлив глаза, смотрит на него Хосок, и по мере 
осознания отступает назад. — Ты бы…ты… да ты маньяк!
— Но ты же меня любишь, — смеется Тэхен и умолкает сразу же, когда Хосок, 
прижав его к дверце ламборгини, встряхивает за плечи.
— Люблю, блять, — зло шипит альфа. — Я пахал на работе, знаешь, у нас 
поставки, а потом в ресторане торчал, все, вплоть до салфеток, сам выбирал, а 
ты меня в измене обвиняешь?
— Мне показалось, — виновато говорит Тэхен. — Ты просто не хотел меня эти 
дни, я подумал, тебя кто-то другой удовлетворяет.
— Я всегда тебя хочу! — кричит Хосок на весь двор, и вышедшие покурить Тайга 
и Ниньо сразу прячутся за гелендевагеном Чонгука. — И никто в этой долбанной 
вселенной не способен меня удовлетворить. Кроме тебя.
— Лучше нам свалить, не хочу слушать подробности интимной жизни твоих 
родителей, — шепчет Ниньо брату, но тот с силой заставляет его остаться на 
месте.
— Надо было раньше валить, теперь они поймут, что мы подслушиваем, и папа 
разозлится, — шипит Тайга, и Ниньо сдается.
— Прям вот так вот всегда и хочешь? — играет с пуговицами на бордовой 
рубашке Хосока омега, трется бедром о него, и морщины на лбу альфы 
разглаживаются. — Я ведь соскучился, — спускает руку вниз и поглаживает 
сразу же реагирующий на его ласки член альфы.
— Бестия, — ухмыляется Хосок и, подняв дверцу ламбо, толкает омегу внутрь.
— Валим, — кричит Ниньо и бежит обратно в ресторан, Тайга еле за ним 
успевает.
Хосок с Тэхеном на крик не реагируют, опускают дверь и, получая синяки, 
617/624

пытаются наспех раздеться в тесном салоне автомобиля.
— Как же бесит твоя любовь к спорткарам, — расстегивает рубашку мужа Тэхен. 
— Сто раз просил побольше автомобиль взять. Юнги с Чонгуком поэтому только 
внедорожники и берут, они в них даже в гараже, когда от детей прячутся, с 
комфортом трахаются, а у Намджуна роллс, как корабль, всю Камасутру можно 
испробовать.
— Не говори при нем, — сажает избавившегося от штанов мужа на колени Хосок 
и поглаживает руль автомобиля. — Не обижай мой ламбо.
— Клянусь, еще немного нежности к груде железа, когда я сижу на твоем члене, 
и я ночью спущусь в гараж и спалю все твои автомобили! — Тэхен умолкает, 
потому что говорить с чужим языком во рту сложно.
Вышедший через пару минут наружу, чтобы ответить на звонок, Намджун, 
растерянно смотрит на странно двигающийся автомобиль друга на парковке, 
сперва думает, что у него проблемы со зрением, а когда наконец-то понимает, 
почему ламборгини так трясет, поспешно покидает двор ресторана.
Вся церемония бракосочетания длится три минуты, потому что официально пара 
будет заключать брак в другой стране. Омарион и Мо поклялись друг другу в 
любви перед друзьями и показали «кольца», которые выбили на безымянных 
пальцах. Гости наслаждаются вкусной едой, не перестают хвалить Хосока, 
который даже меню сам утверждал, и общаются. Амин вплетает в свои волосы 
сорванные с арки розы, следит за катающим Лукаса на своих плечах Тайгой. Лэй 
украдкой шлет сидящему рядом с Чонгуком и, как и всегда, внимательно 
слушающему его Ниньо воздушный поцелуй. Мо это замечает, подмигивает 
племяннику. Омарион вновь спорит с Сайко о чем-то, Мо, положив голову на 
плечо Чимина, слушает его рассказы про детей. Юнги помогает Ви и Ди выбрать 
на планшете наряд на вечеринку у друзей. Тэхен пишет пошлые смс-ки мужу, в 
деталях описывая что и как с ним сделает, отвлекает его от Омариона.
— Продолжим у нас! — заканчивает поставлять сыну розы Намджун и 
обращается к семье.
— Как раз Лукаса уложу, — поддерживает его Юнги, с нежностью смотря на 
заснувшего на коленях отца малыша. Чонгук заворачивает ребенка в свой 
пиджак и несет к машине.
Дома у Чимина парни сразу включают гирлянды на елке, зажигают камин, пусть 
на Кальдроне снега почти не бывает, но все равно холодно. Дети устраиваются 
на полу на толстом ковре с монополией и горячим шоколадом, который 
быстренько готовит Лэй, а взрослые занимают места у камина. Тэхен с Чимином 
под чутким руководством Мо делают коктейли у барной стойки, уставший Юнги 
устроился на полулежащем в кресле Чонгуке, получает поцелуи и урчит от 
удовольствия. Внезапно омега подскакивает на ноги и идет к колонкам, выбирая 
на телефоне, что бы подключить.
— Хотите что-нибудь романтичное?
— Давайте тряхнем стариной, — забывает про коктейли Мо. — Покажем детворе, 
как надо двигаться.
618/624

— Хочу танцевать, — поддерживает его Тэхен и подмигивает мужу, который 
сразу снимает пиджак и демонстративно швыряет его на пол, всем своим видом 
показывая, что он готов.
Юнги включает один из последних хитов на полуострове, подзывает пальцем 
Чонгука к себе, и альфа, взяв его на руки, кружится под визги детей. Тайга 
танцует с Ви и Ди, Амин им хлопает, а Ниньо никак не решится.
— Ниньо, — зовет сына Намджун. — Пригласи, не бойся Эль Диабло, если что, я 
здесь, прикрою.
— У меня багажник полный пушек, — встревает Хосок и сразу исправляется, — 
хлопушек. Новогодних фейерверков.
Чонгук только усмехается и кивает залившемуся красным Ниньо, который идет 
приглашать на танец Лэя. Чимин ставит на стол бокалы, хлопает друзьям, и 
только собирается сесть, как Намджун, встав, берет его за руку.
— Потанцуем? — спрашивает альфа.
— Ты, вроде, не пил, — с сомнением смотрит на него Чимин.
— Я серьезно.
— Не верю, — смеется Чимин, — за все годы, что мы вместе, ты ни разу не 
танцевал со мной при людях. У тебя же пунктик.
— Молчи, — выводит его на середину Намджун, — я был идиотом, но 
исправляюсь.
Не привыкшие видеть Намджуна танцующим, дети и братья собираются вокруг и 
хлопают, пока он кружит счастливого, что наконец-то может станцевать с 
мужем, Чимина в танце.
Еще через два часа в гостиной абсолютная тишина, дети так и уснули, кто на 
толстом ковре, кто на одном из диванов. Чимин накрыл всех пледом, убавил 
огонь в камине, убирает с пола кружки и тарелки с печеньями. Альфы дремлют 
кто где, Хосок с Тэхеном на кухне, и судя по доносящимся оттуда визгам, их 
лучше не беспокоить.
— А брачной ночи не будет? — идет к лежащему на диване Мо Омарион и 
заваливается сверху.
— Ты, как кабан, — лупит его подушечкой Мо, — я задохнусь.
— За столько лет не задохнулся и сейчас выживешь, — зарывается лицом в его 
шею Сокджин и Мо притихает, обнимает его. — Мне кажется, я ревную тебя к 
Кальдрону. К твоей семье. Даже к этому дому.
— Тебе кажется, — вжимается в спинку дивана Мо, чтобы Омарион удобнее 
расположился.
— В таких вопросах я обычно не ошибаюсь, — смотрит на него альфа.
— Ты думаешь, я идиот? — приподнимается Мо. — Ты правда считаешь, что 
сейчас лучшее время для наших разборок?
619/624

— Каких разборок? — делает невинное лицо Сокджин. — Мы просто 
разговариваем, и я, как твой уже муж, делюсь с тобой своим беспокойством.
— О нет, дорогой, — опасно блестят глаза Мо, — знаю я тебя, успел уже изучить 
за эти годы. Ты ревнуешь абсолютно ко всему, даже к этому долбанному дивану, 
я уверен.
— Да перестань, — отмахивается Омарион и, встав на ноги, идет в сторону 
террасы.
— И то, что ты убежишь, я тоже знал! — Мо скидывает на пол подушечки и 
бежит за альфой.
— Я вышел покурить, — пожимает плечами Омарион и ищет пачку сигарет в 
кармане. Не находит.
— Я думал, после последней нашей ссоры мы договорились, что ты не будешь 
меня ревновать.
— Я и не ревную, — ежится от холода Омарион, который в одной рубашке, и 
благодарит обнимающего его со спины Мо улыбкой. — Это не ревность, я не 
знаю что это, — поворачивается к нему лицом. — Тебя же все любят, тебя 
невозможно не любить, ты самый красивый, умный, добрый человек из всех, 
кого я встречал, а я не такой. Что там лукавить, я, делая предложение, до 
последнего боялся, что ты откажешь.
— Ты не веришь в мои чувства? — с обидой смотрит на него Мо.
— Верю, но это не мешает мне бояться, а мой единственный страх — потерять 
тебя. Моя трагедия в том, что я ревную тебя к целому полуострову, и сам этим 
не горжусь.
— Давно я тебя не лупил, — вздыхает альфа.
— Синяки еще не сошли, — улыбается Омарион.
— Послушай, до того, как я встретил тебя, меня никто не любил, — тихо говорит 
Мо и прикладывает ладонь к губам Омариона, чтобы тот не мешал ему 
договорить. — Да, у меня была и семья, братья, друзья, все они любят меня, а я 
их не меньше, но меня никто никогда не любил, как альфу, не звал на свидания, 
не планировал со мной свое будущее, и уж тем более не думаю, чтобы кто-то 
захотел бы связать со мной жизнь. Ты, возможно, и не знаешь, но я любовь 
покупал, я знал, что со мной встречаются из-за моих денег, и даже семью бы 
построили со мной из-за них, никто, кроме моей семьи, омег, которые в этом 
особняке и тебя — меня не любил. А я любил. Думал, что это любовь. Любил 
твоего брата, боготворил его, а сейчас мне никто не нужен. Никто, кроме тебя. 
Ты не просто стал моим альфой, ты вселил в меня уверенность, ты заставил 
меня принять и полюбить себя таким, какой я есть, тебе даже удалось то, что не 
удалось моему папе, а ведь ему удавалось все. Я больше не стесняюсь своего 
лица, хотя первое время, когда ты целовал шрамы от ожогов, я умирал от 
смущения. Сейчас я люблю каждый шрам, ты меня этому научил. И ты самый 
сексуальный, дикий, безумно красивый альфа полуострова, — тянет его за 
ремень брюк резко на себя Мо, — ревнуешь меня? Ты хоть представляешь, как 
620/624

сильно я был напуган, думая, что тебя похитили? Так нечестно, вечно я тебя то 
из огня достаю, то от похитителей спасаю, я уже поседел от страха за твою 
жизнь, а ты только ухмыляешься, а еще сцены ревности мне закатываешь.
— Это потому, что если бы они похитили тебя, я бы этой шутки не понял, — 
опасно блестят глаза Сокджина. — Чонгук знает, что я разговаривать, слушать 
не буду, я к чертям все здесь разнесу. Я ужасный человек, и только рядом с 
тобой я об этом забываю. А насчет моей ревности, я знаю, что она яд, знаю, 
насколько это неправильно, и я над этим работаю, — вздыхает Омарион. 
— Когда мы на учениях, вообще с ума схожу, поэтому и разделил нас, чтобы ты с 
солдатами отдельно занимался, а я отдельно, иначе боюсь сам себя без армии 
оставить. И на Кальдрон прилетать не люблю, тут у меня столько конкурентов.
— Будь добр, засунь эту ревность так глубоко, чтобы больше никогда не 
всплывала, — твердо заявляет Мо. — Я думал, мы оставили это в начале наших 
отношений, так вот предупреждаю, если мы вернемся во времена, когда ты без 
моего ведома «чистил» мое окружение, которое, как тебе казалось, флиртует со 
мной, я… — делает паузу. — Я от тебя уйду. Ты же знаешь, что я могу.
— Можешь, — кивает побледневший Омарион, — но я обещаю, я буду держать ее 
под контролем, а ты больше это даже не озвучивай. Не смей.
— А то что? — становится вплотную Мо, сверлит альфу наглым взглядом, 
собирает пальцы в кулаки, готовится дать отпор, но Омарион не нападает. Он 
уходит влево, резко оборачивается к расслабившемуся Мо, и обхватив его торс, 
блокирует руки.
— Сукин сын, — пытается достать его ногами Мо, на ходу соображая, какой 
прием использует Омарион, а последний вжимает его в перила терасы, 
заставляет нагибаться назад. Мо не вываливается по ту сторону только из-за 
перил, упирающихся в задницу, и из-за рук Омариона, вцепившихся в него, как 
клешни.
— Ну что, не такой борзый? — нависает над ним Сокджин. — Отвечаю на твой 
вопрос — до смерти зацелую. А пока собери цветочки.
Омарион разжимает пальцы и не сумевший удержать равновесие Мо, 
заваливается по ту сторону перил, прямо в любимые кусты Чимина.
Из кустов доносится отборный мат, и пока Мо из них выбирается, Омарион 
возвращается в гостиную и как ни в чем ни бывало общается с Намджуном. 
Вошедший за ним в дом через пару минут Мо выдергивая из волос застрявшие 
там сухие листья, идет к бару и, попивая виски, сверлит альфу недобрым 
взглядом.
Омарион знает, Мо ему такое с рук не спустит, готовится получить по первое 
число, но младший выбирает самую страшную пытку — он за весь оставшийся 
вечер больше на него не реагирует. Готовый терпеть какие угодно побои и 
скандалы, Омарион не выдерживает, сам подходит к лежащему на диване 
любимому, просит прощения и предлагает в качестве мести столкнуть и его с 
перил.
Мо мучительно долго думает, а потом усмехается, отодвигается и делает место 
на диване и для него.
621/624

— Моя месть будет другой, — поглаживает его волосы младший. — Отныне на 
всех утренних пробежках, куда ты меня насильно тащишь, ты будешь без 
футболок, а я бегать не буду, я буду сидеть с кофе на террасе и любоваться 
видом.
Омарион молча соглашается.
— Жаль, что папа этого не увидел, — прислоняется к косяку двери Хосок, 
поглядывая на членов своей семьи, расположившихся в гостиной, пока Тэхен за 
ним пытается привести в порядок свою одежду.
— Я уверен, что он видит, — обнимает его со спины омега. — Пока он здесь, — 
кладет руку на его сердце, — значит, он и здесь, кивает в сторону гостиной.
Хосок присоединяется к братьям, и через полчаса в гостиной наступает 
абсолютная тишина. Чимин, стараясь никого не разбудить, берет со стойки 
бутылку распечатанного вина и идет на террасу. Он достает из-за 
отодвигающегося кирпича в стене пачку сигарет и зажигалку, которые прячет 
от Ниньо, и плюхается на кресло-пуфик. Омега только подносит бутылку к 
губам, как видит перед носом два бокала. Чимин усмехается подтащившим к 
нему пуфики Юнги и Тэхену и наливает им вино.
— Я устал, как собака, но, блять, я так счастлив, — чокается с друзьями Тэхен.
— Я счастливее некуда, — кладет голову ему на плечо Чимин.
— Мое счастье спит в спальне, второй на ковре, а тот, кто мне их подарил, на 
диване, — с любовью говорит Юнги. — Ближайшие пару ночей наша огромная 
кровать будет только в моем распоряжении, буду отрываться, как хочу. Мой 
Диабло наказан за похищение, а я его помучаю. Он же мне спать не дает! Я 
крохотный, занимаю малюсенькую часть кровати, а этот боров оккупирует и всю 
кровать, и меня в придачу! Ладно, меня занесло. Моя семья — мое главное 
счастье, — улыбается омега. — Я ведь почти десять лет жил с твердой 
убежденностью, что счастье не для меня, что я никогда не смогу его обрести, а 
сейчас я понимаю, что ошибался, что как же хорошо, что тогда я не сломался, не 
сдался, не свернул с пути. Если бы я остановился, я бы лишил себя всего, что 
сегодня делает меня счастливым. Я верил в свои силы, сделал отличную 
карьеру, самореализовался, и самое главное, продолжал верить в нашу любовь. 
Ни о чем не жалею.
— Оно и мне не полагалось, — затягивается Чимин, — я думал, что счастье — это 
не умереть сегодня, что если я дожил до утра, то уже не на что роптать. Я и 
понятия не имел, что когда-то буду не выживать, а жить, что обрету семью, о 
которой запрещал себе мечтать, потому что… — делает паузу, — потому что 
таким, как я, полагалось закончить где-то на обочине. Я боролся за него, я 
воевал, я сбегал, очень много раз падал, позволил содрать с меня кожу, а потом 
понял, жизнь может швырять меня по стенам, утыканным штыками, но пока ни 
один из них не достиг моего сердца, у меня есть шанс. У всех он есть. Сколько 
раз мы падали, но каждый раз вставали, так я и хочу воспитать своих детей, 
хочу, чтобы они понимали, что даже если сейчас очень плохо, невыносимо и 
кажется, что из этой ямы не выбраться, они верили в себя, в свои силы. Хочу, 
чтобы, упав, они смогли сами, без чьей-либо помощи подняться. Пока я рядом, я, 
конечно, буду на их стороне, буду закрывать их собой.
622/624

— А я думал, что разбитое сердце не склеить, был твердо убежден, что мне 
счастья не видать, потому что я просто в него не верил. Когда один раз тебе 
делают больно, то второй раз ты в это не полезешь, всегда будешь ждать 
подставы, — забирает у Чимина сигарету Тэхен. — А потом я встретил моего 
психопата. Он ворвался в мою жизнь, как вихрь, перевернул ее с ног на голову, и 
я чертовски ему благодарен. Он показал мне, что я ошибался, что не все то, что 
мы зовем любовью, ей и является. Любовь — это не сладкие речи и свидания под 
луной с обещаниями, большинство из которых ни один не выполнит. Любовь — 
это война, где один закрывает другого грудью, а второй штопает его раны. 
Любовь — это Чон Хосок и наши дети.
— Счастье любит тишину, — вздыхает Чимин.
— С Сайко это не прокатит, — хохочет Тэхен и вновь наполняет их бокалы.
— Я за свое счастье всегда бороться буду, головы поотрываю, — заявляет 
Чимин, — я с таким трудом его получил, никому не позволю отнять его у меня. В 
то же время я знаю, что я омега Волка, и наша совместная жизнь мне доказала, 
что он не даст мне портить маникюр, я просто за его спиной постою, он сам всем 
глотки перегрызет, — мечтательно улыбается внезапно сильно соскучившийся 
по мужу омега.
— Пап, — выходит к парням Лэй, и они зовут его к себе.
Чимин убирает сигареты, а Тэ сразу протягивает ему свой бокал.
— Убери, — шипит на друга Юнги.
— Ой, не начинай, — закатывает глаза Тэхен, а Лэй, улыбнувшись, обнимает 
папу.
— Дедушка бы тобой гордился, — целует сына в макушку омега. — Ты носишь 
имя самого доброго омеги Кальдрона, и ты так на него похож своим характером.
— И правда похож, только ты справляешься с нашими сорванцами, — улыбается 
ему Тэхен.
— Лэй, дедушка Илан прилетает утром, а не в обед, рейс поменяли, — говорит 
сыну Юнги. — Нам надо подготовить его комнату. Кстати, Шивон так и не 
ответил Хосоку?
— Ответил, — тихо говорит Тэхен. — Он не приедет, как и обычно. Но ничего, 
наберем его сразу после полуночи, он ошибается, если думает, что мы дадим 
ему спокойно сидеть. Тэсона тоже не будет, — с грустью добавляет, — у Фея 
показ коллекции, и они проведут праздник вдвоем в Париже.
— Завтра этот год закончится, он был не легким, многих у нас забрал, еще раз 
напомнил нам о том, чтобы мы были внимательны и берегли тех, кто остался, — 
поднимается на ноги Чимин и облокачивается о перила, любуясь садом в свете 
фонарей. — Следующий будет намного лучше, и пусть некоторые потери нам не 
вернуть, пока мы не нарушаем главное правило, у нас все будет хорошо. Мы со 
всем справимся.
623/624

жүктеу/скачать 2,65 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: