Концептуальный признак Степь как страна.
Казахская Степь исторически
представляла собой мощную и рационально организованную пространственную систему
странового типа. Ее слаженную работу обеспечивали элементы, структурирующие Степь как
место жизни и деятельности казахского социума: пути кочевий, аулы, родовые кладбища,
зимовки, пастбища, источники воды, хозяйственные угодья. Г.Д. Гребенщиков, с молодых лет
хорошо знавший особенности организации казахского степного хозяйствования, в
художественной форме воспроизводит его детали в своем тексте:
«Красиво и пышно обставляется весной перекочевка киргизов от их зимних
стойбищ на летнее “джайляу”»
[10, с. 74],
«Двадцать пять отдельных пастухов, каждый
с четырьмя подпасками, в двадцати пяти отдельных стойбищах пасут гурты и табуны
Тохтахановы»
[4, с. 112],
«Кыстау Батырбека находились в первых морщинах обширного
горного кряжа, называемого Кандыгатау … Отава за лето вырастала, и осенью, когда
прикочевывали киргизы, скот имел хороший подножный корм, зимою лошади ловко
выгребали его копытами и ели вприкуску со снегом, не требуя водопоя»
[11, с. 168],
«Никогда в веках не мерены и не вспахивались девственные пастбища у западных отрогов
Тянь-Шанских высот, на краю солнечной Туркестании»
[4, с. 112],
«Молнией облетела эта
весть все кочевья и стойбища, все киргизские аулы»
[4, с. 113],
«Старый Карабай с утра
ушел на озеро и, заложив за согнутую спину руки, жалобно и сипло причитал, что умереть
ему надо, умереть, только не здесь, а там, в степи, возле могилы Бекбулата, где часто
ветер плачет над погибелью степных приволий, где почтенные старики лежат в
могилах…»
[12, с. 108].
Автор знал, Степь – не безлюдное, пустое пространство, а место витальной активности,
настоящее жизненное пространство казахского народа, пронизанное многими путями и
наполненное бесчисленным количеством значимых для казаха объектов. Широко
разветвленная сеть кочевых троп и маршрутов, складывавшаяся веками, представляла собой
своего рода «кровеносные сосуды» хозяйственной жизни кочевников, связывающие эти
территориальные объекты в единое системное целое [13, с. 40].
Поэтому закономерно, что в тексте Г.Д. Гребенщикова Казахская Степь предстает
перед читателем не только как сложная система с многообразной и прагматичной
организацией бытовой культуры и хозяйства, но и как целая страна с исторически
сложившимся самоуправлением. В одном из очерков автор рельефно описывает «сайляу» –
событие выборов волостных управителей в Восточном Казахстане:
«”Сайляу” – это поголовный киргизский съезд для выборов волостных управителей,
происходящий один раз в каждые три года. Сайляу – это великое торжество на всей степи,
это единый в три года национальный праздник, продолжающийся иногда больше месяца.
Сайляу происходят при очень торжественной обстановке: на джейляу, т.е. на место
свежего весеннего кочевья съезжается все уездное начальство… Помимо чисто
театрального интереса выборов степная жизнь на Сайляу в течение двух-трех недель дает
слишком много: и чудный воздух степи, и роскошные юрты, кумыс, баранину, и особенное
только одним киргизам свойственное гостеприимство»
[14].
Система выборов волостных управителей занимала в прошлом Казахской Степи
важное место. Как отмечают исследователи, «низовые системы управления», к которым в
дореволюционное время относились волости, представляли собой важный пласт в
региональной политической системе, так как охватывали практически все проявления жизни
208
казахского общества (хозяйство, культуру, образ жизни) [15]. При этом традиции выборной
власти, то есть своеобразной степной демократии, уходят в казахском обществе далеко в глубь
веков [16, с. 82-85]. Не случайно, Г.Д. Гребенщиков отмечает, что в отличие от русских
крестьян, «которые в волостные старшины, например, идут неохотно и смотрят на честь
избрания как на неприятную повинность», казахи «на выборы их в управители» смотрят с
гордостью [15]. Более того, по убеждению автора:
Достарыңызбен бөлісу: |