Сахалин и Курильские острова в литературе indd

33
нуло солнце, бледное, как омлет. Из окна узла 
связи, лениво звеня, сыпались на улицу стекла, 
какие остались»
7
. 
Мощь природного явления вызывает у автора 
очень сильные и неоднозначные ощущения. Зем-
летрясение – это не только страх, не только смя-
тение, не только разрушение, это еще и потрясе-
ние от «своеволия природы», которая граничит с 
«первозданной, дочеловеческой красотой»
8
зем-
ли. У автора рождается восхитительная метафо-
ра, которая передает образ природного события, 
каким его представляет и сама писательница, и 
на короткий миг ее героиня. Сказочный сильный 
своенравный необузданный строптивый конь в 
непокорном страстном движении – вот что видит-
ся автору в стихии природы. «Тут поперек ей, на-
перерез и к горам, всхрапывая, пронесся конь из 
детской сказки, давно забытой. Но она узнала его: 
сказочный конь. Ноги его были высоки, пружин-
но напряжены, грива стояла вверх резко, морда 
была трагически вытянута, и ярко летел сзади 
хвост, будто отлитый из горячего металла. Перво-
зданную, дочеловеческую какую-то красоту зве-
ря вдруг ощутила в тот миг Клара Михайловна 
вместо страха. И даже – вместо ответственности 
за свой коллектив. Но это было один только миг, 
меньше мига. Она успела еще удивиться – откуда 
же дикий конь посреди поселка?»
9
. Возвышен-
ность образа Зоя Журавлева сдобрила юмором, 
который вообще характерен автору и в повести 
встречается довольно часто. Сказочным конем 
оказалась директорская кобыла Пакля, но это ни 
сколько не «убило потрясенности» в Кларе Ми-
хайловне: «С тех пор она дважды видела коня во 
сне, как увидела его тогда. Яростно яркий, летел 
он по ветру мимо нее во сне, высоко неся гордое, 
оскаленное лицо и распластав по ветру твердый, 
как из металла, хвост»
10
.
Страх перед мощью природы люди лечат 
смехом, «у взрослого населения приключалась 
вроде разрядка с истерическим весельем»
11
. 
«Тут с подоконника райбольницы подала голос 
древняя старуха Царапкина, бабыкатина мать, 
глухая, как печка, но пронзительная до жизни 
старуха. Над ней тоже выкрошилось из рамы 
стекло, и стена дала трещину сзади палаты. Но 
не это беспокоило старуху Царапкину, это все 
она пропустила мимо. А тут подала такой голос: 
«Чего прекратили праздник, а, бабы? Затмение, 
что ли?!» Медперсонал, который уже очнулся, 
покатился со смеху. Другим повторили, кто не 
расслышал. И такой хохот поднялся перед узлом 
связи, себя не слышно»
12
. Если смешно, зна-
чит, жизнь идет своим чередом, все в порядке, 
обычный ход жизни не нарушен. «Еще пару раз 
встряхнуло в тот день. Но это уж так, чтоб было 
не скучно. Последний толчок даже придвинул, 
сколько мог, обратно инютинский сарай, отки-
нутый первым, настоящим, почти на полметра 
от дома. Сарай, сбитый на совесть, сбегал ту-
да-обратно и весь остался цел, только потерял 
одну стенку, которая была раньше – дом. Из са-
рая рванули во все стороны куры и свиньи. Хряк 
Борька, страстный производитель, пробежал по-
селок насквозь и залег в прошлогодней ботве на 
школьном участке, будто дикий кабан, врылся в 
землю, едва подняли. С того дня как производи-
тель потерял свою силу, свял духом при полном 
физическом здравии. Только старый рыжий пе-
тух сидел в сарае сиднем, на несушкином ме-
сте, и ворочал налитыми глазами, даже клюнул 
в палец Варвару Инютину, Симкину мать и свою 
хозяйку. Все же согнав петуха, Варвара Инютина 
нашла вдруг под ним яйцо, очень крупное и в 
большой грязи, – значит, старый петух от потря-
сения снесся. Как женщина и без того мистиче-
ского склада ума, Варвара сразу в это поверила. 
А была, конечно, проделка Костьки Шеремета – 
без него уж не обошлось, успел подложить»
13
. 
Люди смеются, потому что все минуло, все 
обошлось, дело привычное, житейское. Ну, на-
крыл страх с головой, да и отступил, попугала 
природа, да и успокоилась. Но есть такие момен-
ты в жизни курильчан, когда не до смеха, когда 
жизнь измеряется мгновениями, когда смерть 
настигает безжалостно и необратимо, когда 
сердце цепенеет, если приходится вспоминать 
о случившемся. Это цунами, которое произошло 
на Курилах 24 октября 1952 года. Картину цунами 
Зоя Журавлева рисует в свойственной ей мане-
ре: точность, практически документальность со-
бытий, подробная детализация, при сдержанной 
цветовой гамме яркость и выразительность изо-
бражения, психологическая напряженность. И 
как результат художественных подходов к изобра-
жению стихии автор добивается исключительной 
достоверности тех картин, которые изображает в 
повести. Память о цунами живет в сознании тех, 
кто пережил его и остался в живых. Люди хранят 
воспоминания, порой на уровне подсознания. 
Пережитое стало частью их, изменило отноше-
ние к жизни, изменило порой саму жизнь. Вот 
глухая прабабка, бабакатина мама: «К глухоте 
прабабка привыкла, сжилась с нею и, кроме того, 
гордится ею, как боевым ранением. Эта глухо-
та выделяет ее среди других старух острова, не 
переживавших варчуганского цунами пятьдесят 
второго года. Их не выбрасывало из собствен-
ной постели на случайную крышу, они не носи-
лись в волнах и гремящей тьме, вцепившись в 
крышу леденеющими руками, их не швыряло на 
каменистую сопку и не искали потом вертолета-
7 
Журавлева, Зоя. Указ. соч. – С. 27–28.
8 
там же. – С. 27.
9 
там же. 
10 
там же. 
11 
там же. – С. 29.
12 
там же. 
13 
там же. 

34
ми. Другие старухи седели постепенно, не враз. 
Другие старухи на острове, как и везде, боятся 
смерти, жалуются на внуков, глотают таблетки, 
нервничают по мелочам. Прабабка 
конец света 
уже видела 
(
выделено мною

жүктеу/скачать 1,98 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: