Книга миллионов людей во всём мире. В юности люди не боятся мечтать, всё кажется им возможным

И  в  этой  церкви  ему  ещё  ни  разу  не  случалось  ночевать,  хотя  в
здешних  краях  бывал  он  часто.  Мир  огромен  и  неисчерпаем:  пусть
овцы  ведут  его  —  обязательно  выведут  к  чему-нибудь  интересному.
«Всё  дело  в  том,  что  сами-то  они  не  понимают,  что  каждый  день
пролагают новые пути, что меняются пастбища и времена года, — они
заняты только едой да питьём».
«Может быть, и мы такие же, — думал пастух. — Ведь я и сам ни
разу  не  подумал  о  других  женщинах  с  тех  пор,  как  познакомился  с
дочкой суконщика». Он взглянул на небо, прикинул — выходило, что
он ещё до обеда будет в Тарифе. Там обменяет свою книгу на другую,
потолще,  наполнит  фляжку  вином,  побреется  и  острижётся.  Надо
подготовиться  к  встрече  с  дочкой  суконщика.  А  о  том,  что  какой-
нибудь другой пастух опередит его и попросит её руки, он старался не
думать.
«Жизнь  тем  и  интересна,  что  позволяет  сны  сделать  явью»,  —
думал Сантьяго, поглядывая на небо и прибавляя шагу. Он вспомнил,
что  в  Тарифе  живёт  старуха,  которая  умеет  толковать  сны.  Пусть-ка
расскажет, что значит сон, уже во второй раз приснившийся ему.
* * *
Старуха  провела  гостя  в  заднюю  комнату,  отделённую  от
столовой  занавесом  из  разноцветных  пластмассовых  шнуров.  В
комнате  стояли  стол  и  два  стула,  а  на  стене  висело  изображение
Сердца Христова.
Хозяйка села сама, усадила Сантьяго, потом взяла его за обе руки
и вполголоса прочитала молитву.
Похоже, что молитва была цыганская. Пастуху часто встречались
цыгане — они, хоть овец и не пасли, тоже бродили по свету. А люди
говорили,  что  живут  они  обманом,  что  продали  душу  дьяволу,  что
воруют  детей,  и  те  потом  становятся  в  их  таборах  невольниками.
Сантьяго  сам  в  детстве  до  смерти  боялся,  что  его  украдут  цыгане,  и
теперь, когда старуха взяла его за руки, страх этот воскрес.
«Но  ведь  здесь  —  святое  Сердце  Иисусово»,  —  подумал  он,
стараясь успокоиться и унять дрожь. Ему не хотелось, чтобы старуха
заметила, что ему страшно. Он прочитал про себя «Отче наш».

— Как интересно, — сказала старуха, не сводя глаз с линий его
руки, и вновь замолчала.
Юноша забеспокоился ещё сильней. Руки затряслись ещё больше,
и он поспешно отдёрнул их.
— Я не за тем пришёл, чтобы ты мне гадала по руке, — сказал он,
жалея,  что  вообще  переступил  порог  этого  дома:  не  лучше  ли  будет
заплатить,  сколько  скажут,  да  идти  восвояси.  Слишком  большое
значение придал он своему сну.
—  Знаю.  Ты  пришёл,  чтобы  я  растолковала  тебе  твой  сон,  —
ответила  цыганка.  —  Сны  —  это  язык,  на  котором  говорит  с  нами
Господь. Когда это один из языков мира, я могу перевести с него. Но
если Господь обращается к тебе на языке твоей души, он будет внятен
тебе одному. Однако деньги за совет я с тебя всё равно возьму.
«Вот  те  на»,  —  подумал  юноша,  но  всё  же  решил  рискнуть.
Пастух  всегда  рискует:  то  волки  нападут  на  его  стадо,  то  засуха
случится. Риск и составляет очарование его жизни.
—  Мне  дважды  снился  один  и  тот  же  сон,  —  сказал  он.  —
Снилось,  будто  я  пасу  своих  овец  на  лугу,  и  тут  появляется  ребёнок,
хочет  с  ними  поиграть.  Я  не  люблю,  когда  люди  подходят  к  моим
овцам — они чужих боятся. Только детей они к себе подпускают без
боязни — уж не знаю почему. Не понимаю, как это овцы определяют
возраст.
—  Рассказывай  дальше,  —  перебила  старуха.  —  У  меня  вон
котелок на огне. Денег у тебя немного, а время моё стоит дорого.
—  Ребёнок  играл  да  играл  с  овцами,  —  продолжал,  немного
смутясь,  Сантьяго,  —  а  потом  вдруг  подхватил  меня  на  руки  и
перенёс  к  египетским  пирамидам.  —  Он  помедлил,  засомневавшись,
знает  ли  цыганка,  что  это  такое,  но  она  молчала.  —  К  египетским
пирамидам,  —  повторил  он  медленно  и  раздельно,  —  и  там  сказал
мне так: «Если снова попадёшь сюда, отыщешь спрятанный клад». И
только  захотел  он  указать  мне,  где  же  это  сокровище  лежит,  как  я
проснулся. И так — два раза.
Старуха долго молчала, потом снова взяла Сантьяго за обе руки и
внимательно вгляделась в ладони.
— Сейчас я с тебя ничего не возьму, — молвила она наконец. —
Но если найдёшь сокровище, десятая часть — моя.

Юноша  рассмеялся  от  радости  —  приснившиеся  сокровища
сохранят  ему  его  жалкие  гроши.  Старуха,  верно,  и  в  самом  деле
цыганка: цыгане, говорят, сущие ослы.
— Растолкуй мне мой сон, — попросил он.
— Прежде поклянись. Поклянись, что отдашь мне десятую часть
сокровищ, тогда расскажу.
Сантьяго  поклялся.  Но  старуха  потребовала,  чтобы  он  повторил
клятву, обратясь лицом к образу Святого Сердца Иисусова.
— Этот сон на Всеобщем Языке, — сказала она. — Я попытаюсь
его  растолковать,  хоть  это  и  очень  трудно.  Вот  за  труды  я  и  прошу  у
тебя десятую часть клада. Слушай же: ты должен идти к египетским
пирамидам.  Я  сама  и  не  слыхала  про  такое,  но  раз  ребёнок  показал
тебе их, значит, они существуют на самом деле. Отправляйся туда: там
ты найдёшь клад и разбогатеешь.
Сантьяго сначала удивился, а потом его взяла досада. Ради такой
чепухи  и  не  стоило  разыскивать  старуху.  Хорошо  хоть,  что  она  не
взяла с него денег.
— Только время потерял, — сказал он.
—  Я  ведь  предупредила:  сон  твой  трудно  разгадать.  Чем
необыкновенней  вещь,  тем  она  проще  с  виду,  и  только  мудрецу  под
силу  понять  её  смысл.  Моей  мудрости  тут  не  хватает  —  вот  и
пришлось выучиться другим искусствам — гадать, например, по руке.
— А как же я попаду в Египет?
—  Это  уж  не  моя  печаль.  Я  умею  только  толковать  сны,  а  не
воплощать  их  в  действительность.  А  иначе  стала  бы  я  жить  тем,  что
дают мне дочки?!
— А если не дойду до Египта?
— Не дойдёшь — останусь без платы за гаданье. Не в первый раз.
А теперь ступай, я и так потеряла с тобой слишком много времени.

жүктеу/скачать 0,56 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: