Пираты Карибского моря. Проклятие капитана

мысль сделать так, чтобы маркиз де Блаказ продал свой корабль де ла
Крусу.
Графиня с присущей ей прямотой предложила сыграть на ревности де
Блаказа, который, будучи доведен до отчаяния, непременно согласится
продать де ла Крусу свое судно. Говоря об этом, графиня сдерживала слезы
и улыбалась. Но что в ту минуту являли собой ее слезы? Они были лишь
еще одним доказательством того, что силы женщины возрастают не в
результате одержанной ею победы, а от осознания собственной любви.
Оговорив план действий на вечер, графиня и капитан нежно пожали
друг другу руки и вошли в парадный зал. Он был уже полон гостей, и де ла
Крус сразу ощутил на себе пристальный взгляд незнакомца. Молодой
человек, которому на вид было чуть более двадцати пяти лет, несомненно,
принадлежал к дворянскому сословию.
Длинные темные волосы, аккуратно завитые на концах, подчеркивали
бледность его лица. Шрамы на высоком лбу и у подбородка не только не
обезобразили его, но придали ему мужественности.
На неизвестном был бархатный горчичного цвета камзол с большими
синими отворотами, желтые чулки, подвязанные красными лентами,
галстук — элегантный бант — был сколот дорогой жемчужиной, а
закрытые черные туфли с красными каблуками были украшены огромными
золотистыми пряжками. На расшитой серебром перевязи висела шпага с
позолоченным эфесом. Элегантностью он ничуть не уступал французским
офицерам.
В каждом движении незнакомца можно было отметить уверенность и
сознание собственной силы. Однако де ла Крус данным ему от рождения
тонким чутьем уловил и во взгляде, и в манере двигаться, и в привычке
время от времени наклонять голову скрытую ущербность характера.
Вокруг незнакомца крутился щеголевато одетый местный идальго.
Графиня 
со 
свойственной 
влюбленной 
женщине 
интуицией
почувствовала что-то неладное и, перехватив взгляд де ла Круса,
зашептала:
— Никто не должен помешать нашей затее, милый Педро.
— Дорогая Иннес, вы поражаете меня своей проницательностью. Но
что, собственно, встревожило вас?
— Вон тот щеголь сам по себе ничто, он просто близок со старшим
сержантом Прадо. Ярый противник генерала Чакона. А вот тот, кто рядом с
ним…
— Вы знаете его? — спросил де ла Крус.
— О, это мой старый знакомый. Родом он из некогда знатной, но ныне

обедневшей кастильской семьи. С детства был влюблен в мою близкую
подругу, которая не ответила ему взаимностью, скорее всего, потому, что ее
родители посчитали жениха неподходящей партией. Это озлобило его, и он
покинул Мадрид. Скитался в поисках утешения. В него влюблялись
хорошенькие дворянки, но он не мог забыть мою подругу. Всякий раз,
возвращаясь в Мадрид, он затевал ссоры, которые заканчивались дуэлями.
Совсем недавно он посетил Мехико и был хорошо принят в доме вице-
короля. Мой дядя даже покровительствовал ему, но очередная дуэль
заставила Андреса покинуть Новую Испанию, и вот он здесь. Этот человек
превратился в завистника и нападает на тех, к кому удача без должного на
то основания, как он считает, поворачивается лицом, — закончила свой
рассказ графиня с ноткой тревоги в голосе. — Нет второго такого забияки и
искусного дуэлянта.
— А мне он чем-то нравится, — начал было де ла Крус, но появление
маркиза де Блаказа прервало его мысль.
Подле Марии маркиз задержался ненадолго и тут же устремился к
графине. Он весьма элегантно поклонился Иннес и довольно сухо де ла
Крусу. Между ними завязалась светская беседа, однако графиня слушала
маркиза невнимательно и то и дело обращалась с вопросами к капитану.
Когда маркиз уже принялся покусывать побледневшие губы, де ла Крус
извинился перед графиней и направился к той группе мужчин, с которыми
увлеченно беседовал незнакомец — Андрес.
— Графиня, не заставляйте меня изменить свое мнение о вашем
вкусе, — меж тем говорил ей маркиз, намекая на симпатию графини к де ла
Крусу.
— Он так мил и храбр! Один темной ночью задержал английских
лазутчиков и отобрал у них важные документы, — возразила графиня, но
маркиз ее перебил:
— О! Прошу вас, перестаньте! Об этом знает вся Гавана. Вы говорили
мне об этом раз пять. Лучше подумайте, может ли сердце знатной испанки
полонить смазливая внешность или простая солдатская храбрость?
— Ну что вы, маркиз, мое сердце… — графиня опустила глаза, вселяя
тем самым в своего собеседника надежду.
А в это время незнакомец заканчивал свой рассказ, из которого де ла
Крус понял, что Андрес хорошо знаком с морским делом:
— Наш корабль находился в десяти лигах от мыса, за которым был
неприятельский порт, с наветренной стороны. А преследуемая шхуна в
двух лигах — с подветренной, идя на фордевинд. Мой капитан лежал в
каюте, истекая кровью, а шхуну надо было во что бы то ни стало

перехватить…
— Вы приказали поставить лисели, изменили курс на бакштаг и
догнали ее, — закончил дружелюбным тоном де ла Крус.
Незнакомец дерзко глянул на капитана, но ответил спокойно:
— Возможно, вы помните Горация, сеньор? Ничему не удивляться…
вот почти единственное средство сделаться счастливым и остаться им.
Однако вам этого не понять. Удача сейчас сопутствует вам, как парусам,
надутым попутным ветром.
— В этом вы глубоко заблуждаетесь, сеньор. У нас с вами есть что-то
общее — везение, как паруса в штилевую погоду.
— А кто вам дал право, сеньор, судить обо мне? Мы с вами незнакомы
и… — Но графиня Иннес весьма своевременно жестом пригласила де ла
Круса подойти. Капитан извинился и отошел, но незнакомец последовал за
ним. Тогда графиня попросила руку маркиза и направилась с ним навстречу
де ла Крусу и Андресу. Она приветствовала незнакомца, который учтиво
поклонился ей, словами:
— Дорогой Андрес, вы снова в Гаване? Так я чего доброго могу
подумать, что вы влюблены в меня. Это мои друзья. Маркиз Луаэ де Блаказ
и капитан Педро де ла Крус, — представила графиня Иннес обоих мужчин
испанцу, тот ответил на их поклоны весьма сухо.
— Право, странные имена придумывают своим детям доблестные
французы. Ваш отец был мушкетером? — задиристо спросил испанец
маркиза.
— Нет, он был маркизом и служил при дворе его величества Людовика
XIV, — ответил с чувством собственного достоинства де Блаказ. — Мир
праху его.
— Тогда с какой стати вам, маркиз, дали имя «Lua» — рукавицы для
чистки лошадей?
— Сеньор, испанский язык я знаю не хуже родного и смею заметить,
что «Lua» обозначает подветренную сторону паруса. Однако вам, не
покидающим суши, этого не понять!
Андрес вспыхнул, а маркиз продолжал:
— И еще, сеньор, следует помнить, что рукавицы могут быть
использованы и для того, чтобы остужать чересчур горячие головы.
Графиня Иннес взяла под руку Андреса и отвела его в сторону, хотя он
и успел бросить через плечо:
— Я оставляю за собой право, маркиз, ответить вам…
— Горяч, как хороший боевой бык, и в то же время в нем есть что-то
притягательное. Не находите, маркиз? К тому же он бывалый моряк, —

заметил де ла Крус.
— Весьма возможно, — только и произнес де Блаказ.
Тогда де ла Крус решил сменить тему разговора:
— Маркиз, все собираюсь спросить, как ваше здоровье? Скоро ли
домой?
Де Блаказ окинул капитана внимательным взглядом и, улыбнувшись,
ответил:
— На это, милейший, можете не рассчитывать.
— А я верю в судьбу, маркиз. Перед лицом судьбы все равны. Однако
речь не о том. Я хотел предложить вам свои услуги… — На лице маркиза
появилось удивленное выражение. — Быть может, на чужбине вы стеснены
в финансах…
— Не понимаю. Прошу вас объясниться, капитан!
— Видите ли, мне на днях предложили по очень сходной цене пару
просроченных векселей… Ваших векселей. Кредитор не надеется получить
по ним…
— Что это значит?
— То, что я мог бы ссудить вас деньгами… и без процентов, — де ла
Крус знал наверняка, какую подобное предложение вызовет реакцию.
— Я ничего не знаю о ваших делах, капитан де ла Крус, и просил бы
вас не вмешиваться в мои.
Конец фразы отчетливо расслышала подходившая к ним Мария:
— О, как приятно, когда два достойных человека ведут на балу
деловые разговоры.
— Сегодня вы, Мария, очаровательнее, чем обычно, — сказал в ответ
на реплику девушки де Блаказ.
— Вам к лицу красный бархат, Мария, — в свою очередь заметил де ла
Крус.
— Скажите, маркиз, а эти серьги мне к лицу? — спросила Мария. —
Их сегодня мне преподнес дорогой Педро.
В это время скрипки заиграли первый танец, и к молодой хозяйке дома
подошел ее жених Мигель де Амбулоди.
Де ла Крус танцевал с графиней де Аламеда, она отказала маркизу в
первом танце, но пообещала ему второй.
Когда оркестр заиграл вновь, к капитану подошел наш новый
знакомый испанец.
— Я просил бы вас все-таки объяснить, что дает вам право так вольно
судить обо мне? — спросил де ла Круса Андрес.
Вместо ответа тот предложил:

— Не кажется ли вам, милейший сеньор, что прежде нам следовало бы
представиться друг другу. Вы знаете, я — капитан Педро де ла Крус, — и
он поклонился. — А ваш покорнейший слуга не имеет чести знать полного
имени того, к кому расположен.
— Я не вижу причины…
— Но скажите, друг мой, мы ведь, очевидно, ровесники? Вы долго
плавали, кем и где?
— Что за самоуверенность! Ха-ха! Я ваш друг! — и испанец сверкнул
глазами.
— Однако я полагаю, сеньор, вы должны лучше разбираться в людях.
Простите, у меня сейчас дела. Но если пожелаете продолжить нашу беседу
по окончании бала, я к вашим услугам у ворот дома.
— Меня это вполне устраивает, — быстро ответил испанец и отошел.
Маркиз к концу вечера был доведен до наивысшей точки раздражения
и не взрывался только оттого, что графиня очень умело и всегда вовремя
успокаивала его.
Убедившись в том, что намеченный ими план весьма искусно приведен
в исполнение, де ла Крус тепло распрощался с графиней, поблагодарил
Марию и вслед за маркизом, в душе которого бушевала буря, оставил дом
Арреолы Вальдеспино. Капитан хотел побродить по ночному городу, чтобы
собраться с мыслями. Он, признаться, не думал, что испанец воспользуется
предложением продолжить неприятный разговор. Поэтому, увидев, как
Андрес терпеливо ждет его у ворот, решил, что это сейчас совсем некстати.
Они зашагали прочь от гостеприимного дома, испанец сказал:
— Предпочитаю без свидетелей. Место выбираете вы!
Де ла Крус привык ничему не удивляться, но такой поворот событий
его озадачил.
— Да что вы, дон Андрес! Я хотел прогуляться с достойным
человеком по тихим улицам и, беседуя с ним, уяснить, могу ли я сделать
ему, то есть вам, одно деловое предложение. Вместо этого вы собираетесь
проткнуть меня шпагой. Клянусь святым Андреем 
[11]
, я давно не встречал
человека, который умел бы так превосходно шутить!
— Капитан, остроты с вашей стороны неуместны. Вы наговорили мне
дерзостей и теперь ответите мне за них! Назовите место, где вам будет
удобней…
— Не раньше, чем вы назовете свое имя целиком, — тем же шутливым
тоном заметил де ла Крус.
— Поскольку вы будете убиты, я полагаю, вам незачем знать мое имя.
— Представьте себе, на какие переживания я буду обречен, если,

скажем, случайно вы наткнетесь на острие моей шпаги. Я невольно
отправлю вас в потусторонний мир, а сам не буду знать, чьей душе за
упокой поставить свечку в церкви.
— Девото 
[12]
, — решительно произнес Андрес и добавил: — Не будем
терять времени.
— Простите, но это же не имя, а какое-то прозвище.
— Капитан де ла Крус, мне кажется, мы пришли на тихую площадь.
Когда-то меня звали дон Андрес и далее. Теперь перед вами Девото…
Соблаговолите начинать, или я сочту позором, что обнажил шпагу перед
трусом.
У де ла Круса не было никакого желания сражаться, тем более что этот
человек ему все больше и больше нравился. Было в нем что-то отчаянное
до самозабвения. Капитан произнес:
— Нет, милейший Андрес, на сей раз вам придется обнажить вашу
шпагу против того, кто привык свою вкладывать обратно в ножны сам. Я не
убью вас, и вам не удастся убить меня… До тех пор пока я не узнаю, что же
довело вас до такого отчаяния. Почему вам жизнь не мила? Я буду стойко
защищаться, предупреждаю! — с этими словами де ла Крус снял шляпу,
перевязь, сбросил камзол, обнажил шпагу и встал в стойку, чтобы
поприветствовать противника.
Но в тот самый миг со стороны улочки, по которой они только что
вышли на площадь, высыпало человек шесть молодцов с длинными
дубинками. Во главе их был боцман. Они окружили испанца, не
растерявшегося, как отметил про себя де ла Крус, даже при столь
неблагоприятно сложившихся для него обстоятельств.
— Добрая Душа, как ты оказался здесь? — спросил де ла Крус.
— Там, где опасность грозит капитану, ее должен принять на себя его
боцман.
— О какой опасности ты говоришь? Мы просто решили немного
размяться после бала.
— Не верьте, он не гаванский житель. Он английский лазутчик и
подослан, чтобы свести с вами счеты.
— Ты что-то путаешь, Добрая Душа!
— Нет, капитан. Я знаю, с кем он общался на балу. Мы его сейчас
немного поколотим, да и сдадим стражникам Чакона.
— Боцман, — резко осадил его де ла Крус, видя, как люди Доброй
Души на шаг сузили круг. — Назад! Это приказ.
— Слушаюсь, мой капитан, но…
— Никаких «но»! Отправляйтесь по домам, а завтра придешь с ними в

«Розу ветров».
— Черт возьми, в ваших жилах течет по-настоящему благородная
кровь, — сказал испанец, как только боцман и его люди скрылись за
углом. — И все-таки мы начнем.
Де ла Крус отсалютовал в ответ на приветствие Андреса, но как только
их шпаги скрестились, на площади появились стражники. Пришлось
быстро ретироваться. Похватав камзолы, шляпы и перевязи, они оба
скрылись в темном переулке, куда стражники почему-то за ними не
последовали.
— Завтра в десять утра. Назначайте место, — первым заговорил на
бегу Девото.
— В это время я занят, милейший Андрес.
— Тогда вечером в тот же час, или вы трусите?
— У ворот Монсеррате, там, где раньше была таверна «Летучая
мышь».
Точно в назначенный час оба противника были у груды обгоревших
останков трактира. После сообщения де ла Круса о его ночной встрече в
«Летучей мыши» по указанию генерала Чакона хозяин таверны был
арестован. На допросе он ничего важного, как и предвидел де ла Крус, не
сообщил. Его родственник — рыбак — бесследно исчез. Тогда генерал
приказал сжечь трактир.
Днем молодой капитан с помощью боцмана разыскал еще одного
кредитора маркиза де Блаказа и купил по номинальной стоимости два его
крупных векселя на сумму в одну тысячу сто дукатов. Таким образом
влюбленный маркиз превратился в серьезного должника де ла Круса.
Сумма его долга составляла уже две тысячи шестьсот золотых дукатов.
Теперь было самое время для Педро, чтобы радоваться жизни, а тут
предстояла дуэль, да еще, по словам графини Иннес, с искусным и
беспощадным противником.
— Я рад приветствовать вас живым и здоровым, сеньор Девото.
Сегодня у меня еще меньше желания умирать, хотя, как вы помните, его и
вовсе не было. Так что держитесь! Но знайте, что я не собирался причинять
вам неприятностей, — начал, подходя к назначенному месту, де ла Крус.
— Все petit-maitre 
[13]
, — неприятно резанувшее слух капитана слово
Девото произнес по-французски, — опаздывают к месту дуэли и начинают
говорить красиво, чтобы попытаться избежать ее. На моих часах десять
минут одиннадцатого.
— Не станете же вы, любезный Девото, вызывать меня на вторую
дуэль за то, что у вас спешат часы? Впрочем, в этом нет ничего

удивительного. Они торопятся так же, как их владелец. Я к вашим услугам.
Но знайте, я верю в судьбу и в то, что мы еще станем друзьями и вы будете
плавать на моем корабле.
— Если только после этой ночи вы попадете в ад, а черти пожелают
поджаривать вас вместо сковородки на чугунном корабле и назначат меня
на эту посудину. Я готов! — С этими словами Девото выхватил из ножен
шпагу.
Клинки зазвенели в ночи. Огромная луна ровно лила свой свет,
освещая площадку, на которой сражались молодые люди. Противники
сошлись. Сталь заскрежетала, и послышался глухой удар двух гард. На
лице де ла Круса играл румянец, появившийся от возбуждения, которое
всегда овладевало им в схватке с достойным соперником. Лицо Девото
было белым, краска оставила его, что свидетельствовало о крайней степени
ярости, а значит, и поспешности в действиях.
«Да, много незаслуженных обид пришлось снести этому человеку», —
подумал де ла Крус. И тут же отметил, что лишь с трудом увернулся от
опасного удара, который легко миновал его защиту.
Девото владел шпагой превосходно, потому привык к легким победам.
Встретив же достойное сопротивление, он все больше разъярялся. Де ла
Крус ловко парировал его атаки и ждал первого промаха, чтобы выбить из
рук Девото шпагу. Но тот не ошибался и, неожиданно проведя серию
выпадов, стал теснить де ла Круса к краю площадки. За спиной были
колючие кактусы, да и не в привычках Педро было отступать. Он сделал
резкий бросок вперед, второй, но Девото удалось защититься, и испанец
напал. Его клинок скользнул вдоль груди и проткнул рубаху у бицепса
левой руки де ла Круса. Тот не почувствовал боли, но кожа была задета,
ибо рукав обагрился кровью. Соперники заметили это несколько позже. В
тот же миг, когда шпага Девото коснулась де ла Круса, капитан рванулся
вперед и оказался в положении, при котором мог спокойно нанести
ответный удар. Вместо этого де ла Крус произнес:
— Случайность! Я же чувствую, что вы слабеете.
Ответом, как и ожидал капитан, была серия новых, но еще более
поспешных атак. Выпад! Прыжок назад! Удар! Защита. Укол! Снова
защита. Еще выпад! Но слишком глубокий. И пока Девото пытался
восстановить равновесие, чтобы самому уйти в защиту, де ла Крус
молниеносно сделал круговое движение шпагой, и оружие вылетело из рук
испанца.
Девото замер, но тут же с ловкостью дикой кошки бросился за шпагой,
которая упала на землю всего в нескольких метрах от него. Де ла Крус

стоял на месте, как изваяние, его волосы мягкой волной рассыпались по
плечам. Острие шпаги капитана было опущено.
— Вы удовлетворены, сеньор Девото? — спросил де ла Крус, когда
испанец поднял свою шпагу с земли.
— Нет, это не победа. Защищайтесь! Я убью вас! — прокричал Девото,
совершенно теряя контроль над собой, и ринулся в новую атаку.
Де ла Крус чувствовал, что выигрывает, и не столько благодаря
мастерству, хотя в технике Девото он и обнаружил некоторые изъяны,
сколько благодаря своему хладнокровию.
Ошибка, еще ошибка, и шпага Девото вновь на земле. Но теперь де ла
Крус одним прыжком оказался между ней и безоружным испанцем. Тот
стоял как завороженный и ждал смертельного удара. Но вместе этого Педро
отбросил в сторону свою шпагу и произнес:
— Между прочим, я не знаю вашего настоящего имени…
— Для вас я — Андрес Дага, — испанец быстро выхватил из-под
рубахи стилет и кинулся на де ла Круса.
Капитан, который не захватил с собой ни пистолетов, ни
оборонительной даги, опустил руки, расправил плечи, и, пристально глядя
в глаза обезумевшему Девото, тихо, но внятно произнес:
— Вы убьете настоящего друга.
Девото остановился в метре от де ла Круса с уже занесенной для удара
рукой. В глазах его появился ужас, стилет выпал, а сам он, громко рыдая,
повалился на колени.
Де ла Крус подобрал с земли свою шпагу, накинул на плечи камзол,
взял шляпу и не спеша зашагал к воротам Монсеррате. Там он привел себя
в порядок, затянул легкую рану носовым платком, и, размышляя над тем,
где в данный момент может находиться Каталина, направился в «Розу
ветров».

жүктеу/скачать 2,55 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: