Питер москва Санкт-Петарбург -нижний Новгород • Воронеж Ростов-на-Дону • Екатеринбург • Самара Киев- харьков • Минск 2003 ббк 88. 1(0)
жүктеу/скачать 12,57 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Формирование психоанализа, 1885-1899 Фрейд и биология Фрейд и путь через физиологию: «Проект научной психологии».
- Фрейд — тайный биолог: эволюционная биология и обращение к сексуально
- Фрейд — сексуальный реформатор.
- Фрейд — врач: изучение истерии Истерия.
- Изучение истерии.
- Ошибка с совращением и создание психоанализа Важность эпизода «ошибка с совращением»
Структура главы Археологи Центральной Америки обычно делят историю культур, которые изучают, на преклассический, классический и постклассический периоды. Я хочу использовать такое деление при рассмотрении психоанализа Фрейда. Преклассический период психоанализа пришелся на бурное время с 1894 по 1899 г. Фрейд почти одновременно принимал участие в трех больших проектах, пытаясь сформулировать общую нейрологическую теорию функционирования психики, исследуя причины и лечение истерии, основного психиатрического заболевания того времени, и проводя первый психоанализ на самом себе. Из этих проектов постепенно вырастал психоанализ, и Фрейд занимался работами по классическому психоанализу с 1900 по 1920 г. Во время постклассического этапа он подверг пересмотру свои основные концепции и расширил рамки психоанализа за пределы консультационного кабинета, распространив его на проблемы общества. Проследив историческое развитие мысли Фрейда, мы обратимся к оценке психоанализа и краткой истории психоанализа после Фрейда. Формирование психоанализа, 1885-1899 Фрейд и биология Фрейд и путь через физиологию: «Проект научной психологии». Подобно другим основоположникам психологии, Фрейда привлекала идея подхода к психологии через физиологию. В предыдущей главе мы увидели, почему для В. Вундта и других основоположников путь через физиологию был так привлекателен. Ситуация Фрейда и его амбиции были, в значительной степени, такими же, как у остальных основоположников. Он получил научную степень по медицине и проводил важные работы по анатомии и физиологии. Эрнст Брюке, выдающийся физиолог, был учителем Фрейда и оказал на него большое влияние. Таким образом, психология Фрейда была физиологической в силу тех же причин, что и у В. Вундта, но, как только Фрейд занялся клинической практикой и начал создавать психоанализ как науку и терапию одновременно, путь через физиологию стал для него особенно привлекательным по двум причинам. Во-первых, серьезным недостатком теории, построенной на основе рассказов невротических пациентов, была культурная узость. Предполагается, что наука открывает универсальные истины: законы природы, которые остаются неизменными во времени и пространстве. В случае психологии это подразумевает открытие законов человеческого поведения, выходящих за пределы любой частной культуры или исторического периода. Существование на уровне этого стандарта причиняло много беспокойства экспериментальным психологам, которые могли указывать на точность и простоту своих экспериментов как оправдание их универсального характера, но этот призыв невозможно было отнести к психоаналитической терапии. Однако если терапевтические открытия использовали для разработки нейрофизиологической теории разума и поведения, то обвинения в культурной узости можно было отклонить (F. J. Sulloway, 1979). Наконец, нервная система человека существует вне культуры, поэтому теория, относящаяся к состоянию нейронов, могла укрепить заявления об универсальной истине. 134 Часть II. Основание психологии Но для Фрейда главная привлекательная черта пути к науке через физиологию таилась в его положении клинического невропатолога. Сегодня термин «невроз» подразумевает сугубо психические нарушения, но во времена Фрейда неврозы считали главным образом неврологическими заболеваниями. Несомненно, самым распространенным неврозом того времени была истерия. В нашем постфрейдиан-ском мире истерией называют диссоциативное нарушение, определяемое как физический симптом, имеющий психологическую причину. Но во времена Фрейда физические симптомы истерии — параличи и потеря восприятия ощущений — считались проистекающими из неизвестного нарушения нервной системы (М. Macmillan, 1997). Подробнее природу истерии мы обсудим в следующем разделе. В случае Фрейда физиологический путь к научной психологии подробнее всего был изложен в рукописи, которую он так и не завершил, — «Проект научной психологии». Он был написан со страстью Ньютона (R. С. Solomon, 1974) осенью 1894 и весной 1895 г. Двадцать седьмого апреля 1895 г. Фрейд писал В. Флиссу: «В отношении науки я на плохом пути, а именно — очень занят "Психологией для неврологов" [таково было рабочее название книги], которая поглощает меня почти полностью» (1985, р. 127). В письме от 25 мая: «...человек вроде меня не может жить без игрушки, без поглощающей страсти, без, говоря словами И. Ф. Шиллера, тирана. Я обрел это. Служа ему, я не знаю пределов. Это психология» (р. 129). Фрейда «мучили две задачи: изучить вопрос о том, какую форму примет теория психического функционирования, если ввести в нее количественные соображения, своего рода экономику нервной силы; и, второе, очистить нормальную психологию от психопатологии» (письмо к В. Флиссу от 25 мая 1895, р. 129). В самом «Проекте...» Фрейд определил свое ньютонианское «намерение... представить психологию, которая была бы естественной наукой: т. е. представить психические процессы как количественно определяемые состояния особых материальных частиц». Он продолжал работать над общей теорией разума и поведения в физиологических и количественных понятиях. Например, мотивацию описывали как результат увеличения напряжения перед «барьерами» между нейронами, именуемыми сегодня синапсами. Это увеличение ощущается как неудовольствие, а окончательное высвобождение перед барьером — как удовольствие. Память объясняли (как и в большинстве современных нейрологических моделей) как изменение в проницаемости нервных барьеров (изменения в синаптической силе), возникающее благодаря повторному возникновению потенциала действия в соединительных нейронах. Сходным количественно-неврологическим способом Фрейд объяснял и весь набор психических функций, от галлюцинаций до познания. «Проект» Фрейда остается одним из самых впечатляющих и будоражащих документов в истории психоанализа. Он пленяет воображение, поскольку большая часть психологической теории Фрейда изложена в «Проекте» в неврологическом обличье, но и вызывает тревогу, поскольку трудно понять, какое место Фрейд собирался отвести этому в рамках психоанализа. Так как Фрейд забросил работу над «Проектом» и позднее возражал против его публикации, легко заключить, что он считал эту работу безнадежно испорченной, но остается вопрос: почему? Стандартный ответ, обычный для последователей Фрейда, гласит, что после работы над «Проектом» Фрейд проделал «героический» самоанализ, в процессе которого об- Глава 4. Психология бессознательного 135 наружил, что причинами поведения являются психологические события, происходящие в бессознательном, и забросил «Проект» как юношескую глупость. Он оставался одержимым своим «тираном», психологией, и его последующие теории, как и у В. Вундта, стали более психологическими. В своей клинической работе он пришел к тому, что разграничил «органоневрозы» и «психоневрозы». Под органоневроза-ми понимались физические заболевания, связанные с «избытком или недостатком определенных нервных ядов», вызванными, обычно, мастурбацией (S. Freud, 1908/ 1953, р. 81). К психоневрозам, к которым относилась и истерия, были отнесены заболевания, связанные с причинами «психогенного характера И зависящие от работы бессознательных (подавленных) комплексов, способных к формированию и восприятию идей» (р. 81). Фрейд — тайный биолог: эволюционная биология и обращение к сексуальности. С другой стороны, Ф. Дж. Саллоуэй (F. J. Sulloway, 1979) приводил убедительные доказательства того, что считать самоанализ Фрейда поворотным событием в истории психоанализа — значит верить в миф. Он высказывает следующее предположение: этот пункт был изъят Фрейдом и его последователями, чтобы скрыть, что Фрейд продолжал опираться на биологию как тайное основание психоаналитической теории. Фрейд отказался от «Проекта», потому что не мог построить механизм, сравнимый с его основным путеводным тезисом о происхождении неврозов. В теории ли растления, или позже, Фрейд всегда утверждал, что глубинная причина невротических симптомов взрослых заключена в травме, полученной в детстве, или в неприемлемых мыслях. Тогда это событие или мысль не вызывают патологического эффекта, но остаются в спящем состоянии и годы спустя бессознательно пробуждаются, выражаясь в виде симптома. Этот взгляд на этиологию симптомов был настолько дорог Фрейду, что он отказался от неврологизации, но не отказался от биологии. По мнению Дж. Саллоуэя (F-. J. Sulloway, 1979, 1982), Фрейд отошел от механистической физиологической биологии и обратился к эволюционной биологии Ламарка для того, чтобы объяснить человеческое развитие. Например, большинство ученых того времени (в том числе и В. Вундт) верили в биогенетический закон Эрнста Геккеля (1843-1919), ведущего немецкого дарвиниста. Согласно биогенетическому закону, который, как мы сейчас знаем, является ложным, «онтогенез рекапитулирует (повторяет) филогенез»; т. е. эмбриональное развитие любого существа повторяет эволюционный путь вида, к которому оно принадлежит. Таким образом при каузальном рассмотрении, человеческий плод проходит через стадии амфибии, рептилии, примитивного млекопитающего и т. д., до тех пор пока не начинает походить на миниатюрного человека. Фрейд просто распространил биогенетический закон на психологическое развитие. Стадии психосексуального развития он рассматривал как рекапитуляции сексуальной жизни наших предковых видов, в том числе латентный период как повторение ледникового периода! Теория рекапитуляции Э. Геккеля объясняла задержку между событием, ставшим причиной истерии, и проявлением ее симптомов. В тот момент своей карьеры Фрейд считал, что истерию вызывают сексуальные посягательства по отношению к ребенку, которые сказываются через много лет: опыт долгое время дремлет в памяти, а затем вызывает симптомы, возникающие у взрослого человека. Фрейд еще 136 Часть II. Основание психологии не разработал свою теорию детской сексуальности и поэтому мог утверждать, что сексуальная травма не вызывала немедленного эффекта у ребенка, поскольку не была усвоена на том уровне развития. Поскольку жертва была асексуальной, то этот опыт ничего не значил. Он начинал иметь смысл, когда во взрослом состоянии возникала сексуальность и подавленная память оказывала свое отравляющее действие, приводя пациента к истерии. Фрейд развернул свою теорию развития, вдохновленную идеями Геккеля. Так, чтобы у ребенка развился страх кастрации, ему или ей совсем не обязательно увидеть, что люди противоположного пола обладают отличающимися гениталиями; это знание записано в генах. По мнению Ф. Дж. Саллоуэя, хотя Фрейд прекратил поиск причины психоневрозов в физиолого-химических механизмах нервной системы, он никогда не отказывался от поиска органического базиса невротического и нормального психологического развития. Половой инстинкт занимал центральное место в новой биологической концепции человеческого развития и поведения, предложенной Фрейдом. Секс обеспечивал базис для построения по-настоящему универсальной и натуралистической научной психологии, поскольку не обладал ни видовой, ни культурной специфичностью. Идя по пути Просвещения и выступая против немецких «мандаринов», Фрейд искал психологию, очищенную от культурных факторов, не имеющих отношения к науке. Повсеместность сексуального влечения создавала такую основу. Фрейд всегда полагал, что список биологических потребностей короток: пища, вода, самосохранение и секс (позднее сюда была включена и агрессия). Если считать этот список исчерпывающим, то возникает проблема, объясняющая большую часть человеческого поведения. Очевидно, что поведение животных всегда направлено на удовлетворение одной из этих потребностей, но не менее ясно и то, что это не так в случае с поведением человека. Люди строят соборы, рисуют картины, пишут романы, создают философию и занимаются наукой, что не удовлетворяет непосредственно ни одной из биологических потребностей. Более ранние авторы, писавшие о человеческой мотивации, от Платона до Франца Йозефа Галля и шотландских реалистов, не сталкивались с этой проблемой, поскольку исходили из предположения, что люди имеют особые мотивы, ведущие к религии, искусству, философии и науке. Но Фрейд, приняв биологически редукционистский и упрощенный взгляд на мотивацию, принял и короткий список побуждений, поэтому ему нужно было показать, что поведение, непосредственной причиной которого они не были, на самом деле косвенно вызвано этими побуждениями. Чтобы это доказать, нужно было найти то, что может направлять инстинкты в иное, не предопределенное от рождения русло. Голод, жажда и самосохранение — плохие кандидаты для изменения направления, поскольку удовлетворение этих потребностей необходимо для выживания организма. С другой стороны, сексуальность — мощный мотив, удовлетворение которого можно отложить или вообще отказаться от него; животное может быть несчастным, но оно будет жить. В таком случае сексуальность является биологическим побуждением, которое наиболее пригодно для того, чтобы заместить сексуальное удовлетворение более социально приемлемой и творческой деятельностью или неврозом. Фрейд был не первым, кто увидел в сексе тайную причину Глава 4. Психология бессознательного -|37 человеческих достижений; поэты-романтики и философы, например Шопенгауэр, говорили о сублимации сексуальности в высшие формы, как это делал друг Фрейда В. Флисс (F. J. Sulloway, 1979). Но лишь Фрейд сделал сублимацию частью общей теории разума и поведения человека. Более того, сексуальное побуждение таково, что именно к его регуляции общество проявляет самый большой интерес. Общество обычно регулирует людей того сорта, которых каждый воспринимает как сексуальных и брачных партнеров, в то же время не проявляя никакого интереса к их компаньонам за обеденным столом. Фрейду было ясно, что общество активно пытается переключить секс с его естественных целей на более цивилизованные, но вместо этого часто преуспевает в создании неврозов. Секс играл ключевую роль в формировании неврозов, создавая этим биологический фундамент науки Фрейда (F. J. Sulloway, 1979). В случае органоневрозов «сексуальный фактор играет существенную причинную роль» (S. Freud, 1908/1953), поскольку «нервные яды», вызывающие органоневрозы, вырабатываются при неправильной сексуальной практике, такой как мастурбация взрослых индивидов или сексуальное воздержание (F. J. Sulloway, 1979). В случае с психоневрозами дело обстоит иначе, здесь сексуальность играет более психологическую роль. Большинство биологических факторов психоневроза заключается в изначальном состоянии нервной системы, поскольку «наследственное влияние здесь выражено сильнее», чем при органоневрозе (S. Freud, 1908/1953). Сексуальность вступает в действие как фактор, работающий с нервной системой и вызывающий симптомы истерии. В ранних теоретических рассуждениях Фрейда сексуальное растление ребенка обеспечивало травму, которая позднее расцветала в невроз. В своей более поздней теории зерна неврозов взросл ых\сеяли сексуальные фантазии детства. В 1905 г. Фрейд написал основополагающие труды по психоанализу: «Толкование сновидений» (1908/1968) и «Три очерка по истории сексуальности» (Three Essays on the Theory of Sexuality, 1905a/1962) и разделил, что было в психоанализе биологическим, а что — психологическим: Некоторые из моих коллег-медиков рассматривают мою теорию истерии как чисто психологическую и в силу этой причины считают, что она не в состоянии решить патологическую проблему... Но лишь сама терапевтическая техника является чисто психологической; теория ни в коем случае не ошибается, указывая на то, что неврозы имеют органическую основу — хотя справедливо, что не нужно искать эту основу в каких-либо патологических изменениях анатомии... Никто не может отрицать сексуальной функции органического фактора, и именно сексуальную функцию я считаю причиной истерии и психоневрозов (S. Freud, 1905b, цит. по P. Gay, 1989, р. 372). Фрейд — сексуальный реформатор. Фрейд пришел к мысли, что секс является основным побуждением в человеческой жизни в силу ряда причин: во-первых, согласно теории Фрейда, секс представляет собой органический базис для неврозов и универсальную биологическую основу для теоретической психологии. Другой причиной стало «открытие» детской сексуальности как коренной причины неврозов. Третья причина таится в социальной истории: во времена Фрейда мужчинам и женщинам было по-настоящему трудно справиться со своей сексуальностью. 138 Часть II. Основание психологии Фрейд и другие врачи обнаружили, что перед ними встают проблемы, коренящиеся в борьбе с сексуальностью, которую вели в XIX столетии. Причина проблемы очевидна. По мере того как общество развивается в экономическом отношении, оно претерпевает важную демографическую перестройку, в процессе которой на смену большой семье приходит маленькая. В сельскохозяйственных обществах дети являются экономическим ресурсом — руками, которые следует как можно быстрее подключить к работе, — и основной поддержкой для родителей в старости. В промышленно развитых обществах дети превращаются в экономическую нагрузку. Траты, необходимые, чтобы вырастить детей и дать им образование, истощают доход родителей. По мере того как возрастают жизненные стандарты, дети становятся все менее привлекательными с экономической точки зрения, и родители начинают заводить все меньшее количество детей. Средние классы викторианской эпохи острее всего почувствовали проблему контроля репродукции в отсутствие современных противозачаточных средств. Чтобы добиться экономического успеха, им приходилось упорно трудиться и проявлять недюжинный самоконтроль, в том числе контролировать и потенциально дорогую репродукцию. Они смотрели на большие семЬи сельскохозяйственного и рабочего классов, для которых дети все еще оставались эксплуатируемым ресурсом, с ужасом, к которому иногда примешивалась и зависть. Средний класс питал отвращение к нищете и страданиям жизни низшего класса, но завидовал его сексуальной свободе. Фрейд также наблюдал за более счастливыми в сексуальном отношении бедняками, но не испытывая никакого желания присоединиться к ним. Описывая в лекции перед слушателями две вымышленные истории болезни, он говорил: «Сексуальная активность дочери смотрителя во взрослом состоянии выглядит такой же естественной и лишенной проблем, как и в детстве, и свободна от неврозов», тогда как дочь владельца поместья, «находясь под влиянием образования и признавая его требования, с отвращением отворачивается от секса и становится невротичной» (цит. по: P. Gay, 1986). Он писал своей невесте Марте Бернес (29 авг. 1883 г., S. Freud, 1960, р. 50): «Чернь живет без ограничений, тогда как мы многого себя лишаем. Мы, буржуа, поступаем так, чтобы поддержать наше единство... Мы храним себя для чего-то, сами не знаем, для чего, и эта привычка постоянно подавлять естественные побуждения делает нас утонченными» (цит. по: P. Gay, 1986, р. 400). Существуют многочисленные доказательства того, что борьба за единство среднего класса (к которому принадлежало большинство пациентов Фрейда) велась очень интенсивно и проходила в обстоятельствах, которые мы сегодня сочли бы шокирующими: Где следует нам искать ту почтительность к женскому полу, ту чуткость к их чувствам, ту глубокую сердечную преданность им, которая составляет прекрасную и возвышенную сторону любви? Разве не очевидно, что деликатное, рыцарское отношение, все еще пропитывающее наши эмоции, можно проследить в подавленной и, следовательно, загнанной и возвышенной страсти? Так писал У. Р. Грег в 1850 г. (цит. по: W. E. Houghton, 1957, р. 380). Викториан-цы не принимали животную часть своей натуры, неважно, сексуальную или просто ощущающую. Так писал анонимный автор в памфлете, направленном против куре- Глава 4. Психология бессознательного 139 ния: «Курение... нравится, поскольку приносит приятные ощущения. Сейчас есть положительные возражения против вещей, приносящих нам приятные ощущения. Серьезный человек определенно будет избегать того, что дает приятные ощущения» (W. E. Houghton, 1957, р. 236). Серьезность была основной добродетелью у викторианцев. Викторианская культура и религия обрушивались на удовольствия, особенно сексуальные, и люди викторианской эпохи несли бремя подавленного чувства вины. Вина возрастала от постоянных искушений. Проституция была распространена повсеместно; мужчины и женщины, мальчики и девочки — все были готовы к услугам за деньги. Анонимный автор книги «Моя тайная жизнь», сексуальной автобиографии, заявлял о сексуальных контактах с более чем 2 тыс. человек всех возрастов и сексуальных ориентации и участии во всех пороках. Сексуальные преступления совершали по отношению к мальчикам из лучших частных школ. Викторианцы метались в ловушке суровой совести и подчиняющего искушения.- Фрейд (S. Freud, 1912/1953) в качестве самой частой причины импотенции называл неспособность мужчин любить, когда они испытывают вожделение, и испытывать вожделение, когда они любят, причем происходит это не только потому, что сексуальные контакты с женой могли привести к зачатию детей. Врачи часто говорили, и мужчины начинали в это верить, что женщины, по крайней мере представительницы среднего класса, не испытывают сексуальных чувств, и мужчины ощущали вину за то, что обрушивают животную страсть на своих жен. Результатом этого в лучшем случае было сильное торможение сексуальной активности, в худшем — импотенция. Мужчины могли испытывать полное возбуждение с проститутками, но эти женщины деградировали в силу своей сексуальности и стали недостойными любви. В свою очередь, женщины среднего класса попали в ловушку и были заторможены вследствие того, что их превращали в идеал и кумир. В письме своей невесте от 15 ноября 1883 г. Фрейд (S. Freud, 1960, р. 76) выступал против феминизма: «Должен ли я думать о моей нежной, сладкой девушке как о конкуренте?.. Деликатная природа женщин... в такой огромной степени нуждается в защите. Эмансипация устранит самую прекрасную вещь, которую мир предлагает нам: наш идеал женственности». Возможно, Фрейд был типичным представителем мужчин того времени. Третьего октября 1897 г. Фрейд писал В. Флиссу: «Сексуальное возбуждение больше не подходит людям, подобным мне». Начиная примерно с 1900 г., когда вышло в свет «Толкование сновидений», Фрейд прекратил сексуальные контакты со своей женой (Н. S. Decker, 1981), причем, судя по всему, он не имел их и ни с кем другим (P. Gay, 1988). Несмотря на свою собственную ситуацию или, возможно, благодаря ей, Фрейд примкнул к движению за сексуальные реформы. В 1905 г. он выступил перед комиссией по либерализации австрийских законов о браке и сексуальности. Фрейд свидетельствовал в пользу «легализации отношений между полами вне брака» (J. W. Воуег, 1978, р. 100, в немецком оригинале: р. 92). Спустя 10 лет он повторил это утверждение в письме к одному из своих главных сторонников в Америке, неврологу Дж. Дж. Патнему: «Сексуальная мораль, как общество определяет ее, кажется мне вызывающей презрение. Я выступаю за несравнимо более свободную сексуальную жизнь» (цит. по: P. Gay, 1988, р. 143). В работе «"Цивилизованная" сексуальная мораль и современная невротизация» (S. Freud, 1908/1953) Фрейд рисует опустошающую картину влияния цивилизованного брака. Мужчины, как 140 Часть II. Основание психологии мы уже видели, становятся или импотентами, или аморальными личностями, ищущими секс вне брака, а женщины, страдая от двойного стандарта, заболевают: Могут ли сексуальные сношения в законном браке предложить достойную компенсацию ограничения до замужества? Обилие материала, позволяющего дать отрицательный ответ... перевешивает. Прежде всего, мы должны помнить, что наша цивилизованная сексуальная мораль ограничивает сексуальные сношения в самом браке... а все доступные противозачаточные средства неизбежно препятствуют сексуальному удовольствию... В условиях разочарования в браке женщины становятся жертвами тяжелого пожизненного невроза... Супружеская неверность, возможно, была бы лечением невроза, вызванного замужеством... Но более честные жены подчиняются требованиям цивилизации, они боятся этого пути к освобождению, и в конфликте между желаниями и чувством долга женщина снова ищет убежища в неврозе. Ничто не защищает ее добродетель так надежно, как болезнь (р. 89-90). Клиницист Фрейд видел в сексе корень всех проблем пациентов, поскольку в то время и в той стране его пациенты испытывали тяжелые времена, приспосабливая секс к своим экономическим и нравственным устремлениям. Если сегодня главный упор Фрейда на сексуальности иногда выглядит слишком чужеродным и несоответствующим, то это, возможно, обусловлено сексуальными реформами, за которые он выступал (но не смог воспользоваться их плодами), и технологией, улучившей контрацепцию. Секс все еще остается проблемой для нас, но не так, как это было для цивилизованных страдальцев времен Фрейда. Фрейд — врач: изучение истерии Истерия. Наиболее частым «невротическим» нарушением во времена Фрейда была истерия. Этот древний диагноз восходил к античности; hyster по-гречески означает «матка», и долгое время думали, что только женщины могут быть истеричными, поскольку только у женщин есть матка. Признаки и симптомы истерии сильно варьировались на протяжении веков. Сегодня истерия и ее нозологические последствия — реакция конверсии — встречаются редко. Задаться вопросом, почему это произошло, важно не только для понимания идей Фрейда, но и для понимания влияния психологии на общество. В XIX в., как только началось формирование научного фундамента, в том числе психиатрии и неврологии, болезни начали связывать с лежащими в их основе патологиями. Одним из первых триумфов научной диагностики стало, например, установление связи между туберкулезом и специфической патогенной причиной: туберкулезной палочкой. Но причины многих заболеваний не удавалось проследить до органической патологии. Истерия представляла собой своего рода свалку для таких симптомов. Например, мы узнаём, что у пациентки Фрейда по имени Дора одним из истерических симптомов был устойчивый кашель. Некоторые случаи, приписываемые истерии, были почти наверняка болезнями, которые медицина XIX в. была не в состоянии распознать. Двумя возможными кандидатами выступают джексоновская эпилепсия (R. Webster, 1995) и нейросифилис (Е. Shorter, 1997). В случае джексоновской эпилепсии судорогам подвержены только маленькие участки мозга, в результате чего возникают временные патологии восприятия и двигательного контроля, а именно такие симптомы ассоциировали с истерией. Глава 4. Психология бессознательного -J41 У человека, зараженного сифилисом, сразу же возникает несколько симптомов на гениталиях, но если лечение не производится, то спирохеты находятся в организме человека в состоянии покоя и могут много лет спустя атаковать мозг и нервную систему, вызывая серьезные психологические нарушения. Из-за длительного латентного периода между моментом заражения и появлением психологических симптомов их объединение и диагностирование нейросифилиса представлялось весьма затруднительным, и многих таких пациентов называли «истеричными». В чем бы ни состояли глубинные причины заболевания истерией, врачи XIX в. рассматривали истерию как физическое заболевание неясного происхождения. До появления научной медицины истерию рассматривали как нравственный упадок, слабость воли или одержимость злыми духами. Уильям Джеймс, который сам страдал от «нервных» болезней, выступая перед лицом просвещенной медицинской публики и многострадальных пациентов на Лоуэлловских лекциях 1896 г. сказал: «Бедные истерички! Вначале с ними обращались как с жертвами сексуальных проблем... затем моральной извращенности и лживости... потом воображения... О болезни не думали никогда» (цит. по: G. E. Myers, 1986, р. 5). По иронии судьбы, в том же самом 1896 г. Фрейд делал доклад об истерии в Обществе психиатрии и неврологии и впервые огласил свое мнение о том, что истерия имеет психологическую, а именно сексуальную, этиологию. Возглавлял заседание величайший специалист по сексуальной психопатологии тех дней, Ричард фон Краффт-Эбинг (1840-1902), назвавший этот доклад «научной сказкой». У. Джеймс, Ричард фон Краффт-Эбинг и другие представители медицинского истеблишмента (Фрейд называл их ослами) считали строгий медицинский взгляд на истерию величайшим достижением (F.J. Sulloway, 1979). К несчастью для пациентов, физическая этиология истерии предписывала физическое лечение, вне зависимости от того, насколько загадочным было заболевание. Основным методом лечения была «электротерапия», а ее самой мягкой формой — фарадизация, для которой Фрейд закупил все необходимое оборудование в 1886 г. Пациентку, обнаженную или легко одетую, сажали в воду так, что ее ноги лежали на отрицательном электроде, в то время как врач дотрагивался до ее тела, с головы до ног, положительным электродом или (для «чувствительных» пациенток) «электрической рукой». Сеансы лечения продолжались от 10-20 минут и многократно повторялись. У многих пациенток наблюдались тяжелые побочные реакции от ожогов до головокружения и дефекации. Другие методы лечения включали удушение, избиение мокрыми полотенцами, насмешки, ледяной душ, введение трубок в прямую кишку, прижигания в области позвоночника и, наконец, в «наиболее упорных» случаях — удаление яичников и прижигание клитора. Подобное лечение легко принять за дурное обращение с женщинами со стороны обладающих властью мужчин, но следует отметить, что лечение некоторых мужских заболеваний было таким же и включало в себя, например, прижигание гениталий (Н. S. Decker, 1991). Следует помнить, что научная медицина в то время только возникла. Врачи отказывались от античных теорий о болезнях, но сами находились лишь на первых стадиях создания чего-то лучшего, чем зародышевая теория. Однако они сталкивались со страдающими пациентами и пытались сделать все возможное для их лечения. Существует -| 42 Часть II. Основание психологии определенная параллель между психиатрическим лечением в XIX столетии и лечением рака в XX. Рак — ужасная болезнь, которая только сейчас начинает раскрывать свои секреты, и врачи были вынуждены подвергать своих пациентов болезненной химиотерапии, радиотерапии и хирургии, даже если подобное лечение давало мало надежды на исцеление. В то время определенная привлекательность психоанализа была обусловлена тем, что он предлагал альтернативу медицинской терапии. Гораздо лучше лежать на кушетке и испытывать шок, открывая собственные сексуальные секреты, чем подвергаться электрошоку! Важные перемены в отношении к истерии начались с работ Жана-Мартена Шарко во Франции. В 1885-1886 гг. Фрейд прошел обучение у Шарко и привез его идеи в Вену. Хотя Шарко продолжал считать, что в основе истерии лежит наследственный органический фактор, он также высказывал предположения о важности психологического источника этого заболевания. Шарко предпринял исследование целого класса травматических нарушений, известных под названием «спина железнодорожника» (1873/1976). Промышленные рабочие, главным образом, железнодорожники (отсюда и название) испытывали психологические и неврологические симптомы, которые могли, вероятно, быть вызваны такими происшествиями на рабочем месте, как падение. Шарко утверждал, что многие подобные случаи были не столько медицинского, сколько психологического происхождения: Многие из этих нервных случаев, известных под названием «спина железнодорожника»... вне зависимости от того, появляются ли они у мужчин или женщин, представляют собой просто проявление истерии... Именно истерия лежит в основе всех этих нервных заболеваний... Собственно говоря, они представляют собой последствие физического нервного шока, проистекающего из несчастного случая; более того, часто они развиваются не сразу же после происшествия, а спустя какое-то время (р. 98). Далее Шарко утверждал, что, несмотря на факт удара по голове или другой контузии, патология, лежащая в основе истерии, таится не в физическом повреждении мозга, а в «динамическом», или психическом, повреждении (р. 99). Здесь кроется причина теории замедленного действия истерии Фрейда, которую мы обсуждали ранее в связи с «Проектом». При более внимательном изучении работы Шарко мы находим еще одно измерение истерии, а именно то, что она была исторически сконструированным заболеванием. Шарко верил, что истерия представляет собой общую болезнь, в основе которой лежит единственная патология (травматической шок наследственно слабой нервной системы) и уникальный набор определяющих систем. Его модель соответствовала возникавшей тогда медицине, где кластеры специфических симптомов связывали со специфическими патогенами, как в уже упомянутом случае туберкулеза. Таким образом, Шарко высказывал предположение, согласно которому истерия, подобно туберкулезу, была заболеванием, существующим независимо от медицины и ожидающим своего научного описания и лечения. На рис. 4.1 воспроизведена картина с изображением того, как Шарко демонстрирует своим ученикам, к которым принадлежал и Фрейд, один из диагностических признаков истерии — arc du cercle. Под гипнозом пациентка способна сильно изогнуть спину, что, по мнению Шарко, служит симптомом заболевания.
Рис. 4.1. «Клиническая лекция в больнице Сальпетриер» На этой картине показан Ж. М. Шарю, демонстрирующий случай так называемой «большой истерии» другим врачам. Эта картина - символ тех сложностей, с которыми сталкивается психология и как естественная наука, и как прикладная профессия, помогающая людям. Шарко верил, что истерия - это настоящая болезнь, отмеченная определенными симптомами. Но сейчас историки полагают, что истерия представляла собой социально сконструированный паттерн поведения, а не природную болезнь, открытую психологией. На этой картине пациентка Шарко готова продемонстрировать один из симптомов, приписываемых истерии, arc du cercle. Тем не менее arc du cercle - не симптом, а заученное поведение. Посмотрите на рисунок слева, над головами зрителей. Там изображен «симптом», который пациентка Шарко собирается имитировать. Она видит симптомы, которые ей полагается иметь, и они, в свою очередь, укрепляют веру врача в реальность заболевания, которое они изобрели! Психологи предполагают (с этим был согласен и сам Шарко), что предметы исследования психологии - разум и поведение, не зависят от теорий о них. «Клиническая лекция в больнице Сальпетриер» служит живым напоминанием о том, что психология может создавать «реальность», которую исследует, и изобретать новые «болезни». Эта картина — символ тех трудностей, которые сопровождали превращение психологии в естественную науку, и того реального воздействия, которое психологические идеи могут оказывать на обычных людей. Сейчас многие историки полагают, что истерия как заболевание не существовала до тех пор, пока не была открыта медициной; она представляла собой социальную роль, предписанную медициной и взятую на себя внушаемыми пациентками как способ найти смысл в своей жизни. В истории психологии, как мы знаем, истерия связана с гипнотизмом. Шарко, наряду с французскими психологами, верил, что гипнотический транс — особое состояние сознания, вызванное изменениями в нервной системе под действием гипноза. Эта вера была окончательно разбита доводами школы гипноза в Нанси, которая считала гипноз всего лишь повышенной внушаемостью. Таким образом, явления при гипнозе были такими, какими хотел их видеть сам гипнотизер и ожидал увидеть субъект внушения (N. Spanos, 1996). Аналогично, симптомы истерии были такими, какими их описывали врачи в учебниках по диагностике, и такими, какими их ожидали пациенты, согласившиеся с поставленным диагно- 144 Часть II. Основание психологии зом истерии. Пациентка на руках Шарко хорошо видит на стене слева картину, изображающую arc du settle, и знает, чего от нее ждут. Ни в основе гипноза, ни в основе истерии нет никакого особого психического или, тем более, неврологического состояния. История истерии дает нам главный урок, который необходимо усвоить из истории психологии. Наука — это взгляд ниоткуда (глава 1), который открывает и описывает мир независимо от человеческих желаний, надежд и мыслей. Психологическая наука — это поиск открытий человеческой природы, но человеческая природа, даже человеческая психология, не существует абсолютно независимо от человеческого общества. В средние века экзорцисты искренне верили в реальность демонов, и их церемонии, книги и вопросы заставляли некоторых людей считать себя одержимыми дьяволом, вследствие чего они поступали так, как следовало поступать одержимым. Ожидания порождали реальность, которая подтверждала ожидания. В XIX в. такие психиатры, как Шарко, считали истерию настоящей болезнью, и их диагнозы и лекции приводили к тому, что некоторые люди начинали считать себя истеричными и научились вести себя соответствующим образом. Ожидания создали реальность, которая, в свою очередь, подтвердила ожидания. Мы никогда не должны забывать, что те или иные суждения психологов о природе человека способны создавать культурные нормы, согласно которым люди невольно действуют, подтверждая как научный факт то, что на самом деле является артефактом теории, изобретенной психологами. В отличие от физики или химии, психология может создавать свою собственную реальность и ошибочно принимать ее за истину. Идеи Шарко относительно истерии создали особые затруднения для Фрейда. Мы уже видели, что теория Фрейда о замедленном действии психологической травмы представляла собой версию теории Шарко об этиологии истерии. Но предположение Шарко о том, что истерия — реально существующая болезнь, соответствующее глубокой преданности Фрейда механистической концепции детерминизма, проистекающей из новой рефлекторной теории головного мозга, вызвала у последнего дальнейшие трудности в связи с лечением истерии и более общими вопросами разума. Мы снова можем прибегнуть к полезному сравнению с туберкулезом (М. Мас-millan, 1997). Незадолго до этого было показано, что туберкулез — единое заболевание, вызываемое единственным патогенным возбудителем — туберкулезной палочкой. Фрейд, вслед за Шарко, высказал аналогичное предположение о том, что истерия — заболевание, также вызываемое единственной причиной. Мы увидим, как он фанатично искал единственный «исток Нила», единственную причину истерии. Он переменил свое мнение относительно того, что является ее причиной, но никогда не сомневался в том, что существует точное соответствие между набором симптомов истерии и единственной причиной, лежащей в их основе. Влекомый научным честолюбием, он не примет во внимание то, что определенный опыт порой становится причиной страданий у некоторых людей и что облегчение подобных страданий стоящее, и даже благородное, предприятие. Вместо этого он силой уложит своих пациентов на прокрустову кушетку однонаправленных теорий о происхождении и лечении неврозов, повторяя ошибку Шарко (М. Macmillan, 1997). Изучение истерии. После возвращения из Парижа и обучения у Шарко Фрейд сотрудничал со своим венским наставником, Йозефом Брёйером (1842-1925), по Глава 4. Психология бессознательного 145 вопросам исследования гипноза и истерии. Кульминацией этой работы стала первая книга Фрейда «Исследование истерии» (1895). Й. Брёйер был выдающимся врачом и физиологом. В 1880 г. он, впервые вылечил пациента, история болезни которого открывает историю психоаналитической терапии. Пациентка Берта фон Паппенгейм, названная в «Исследовании истерии» Фрейда Анной О., была молодой женщиной из среднего класса, которой приходилось ухаживать за больным отцом. Она стала жертвой истерии, проявлявшейся, главным образом, в небольших параличах и трудностях с речью и слухом. Леча ее в течение некоторого времени, Брёйер обнаружил, что у нее происходит некоторое облегчение симптомов, когда она впадает в самогипноз и говорит о них, открывая забытые события, послужившие причиной симптомов. Например, ее неспособность пить воду из стакана была прослежена до того события, когда она увидела собаку, лакающую воду из стакана, и, когда она открыла это воспоминание, она немедленно снова начала пить из стакана. Несмотря на продолжающееся лечение, Анна О. не продемонстрировала дальнейшего улучшения, и, в конце концов, ее пришлось госпитализировать. Утверждение Фрейда о том, что она поправилась, сделанное в «Исследовании истерии», ложно. Кроме того, вопреки существующей психоаналитической легенде, у нее не было истерической беременности, в которой обвинялся Брёйер. ■ В каком-то смысле Анна изобрела психотерапию, поскольку ее случай был одним из описанных в XIX в., когда истеричные пациентки руководили врачами при своем лечении (М. Macmillan, 1997). Что касается Анны, то она сама назначала расписание терапии, погружала себя в гипноз и стремительно вела себя к причинам своих симптомов; эту процедуру она называла лечением посредством разговора. Она была умной и волевой женщиной и продолжила свою важную и успешную карьеру основательницы социальной работы в Германии. Несмотря на то что она присутствовала при создании психоанализа, у нее никогда не находилось для него добрых слов. Фрейд не участвовал в лечении Анны О., но предложил Брёйеру использовать ее случай для украшения теории о причинах и лечении истерии. Случай Анны О. привели в порядок, и Фрейд предоставил остальные истории болезни, которые, вместе с теоретической главой, и составили работу «Исследование истерии». Фрейд и Брёйер представляли свою книгу как расширение «концепции травматической истерии Шарко на истерию вообще. Симптомы истерии... связаны иногда в явной, иногда в замаскированной символической форме с определенной физической травмой» (цит. по: Н. F. Ellenberger, 1970, р. 486). В теоретической главе авторы утверждали, что истерички заболевали, потому что «страдали от воспоминаний», т. е. испытывали эмоциональную травму, которая была подавлена. Вместо того чтобы работать через негативные эмоции, возникающие при событии, аффект «подвергается странгуляции» — подавляется наряду с самой памятью, но сохраняется в бессознательном и проявляется как симптом. В состоянии гипноза опыт полностью оживает: странгуляция эмоциональной реакции прекращается (аффект «разряжается»), и симптом, связанный с событием, исчезает. Г. Ф. Элленбергер (Н. F. Ellenberger, 1970) и М. Макмиллан (М. Macmillan, 1997) указывают, что в случае Анны О. никогда не происходило отреагирования, описанного в книге. Брёйер пересмотрел клинические заметки, показав, что Анна получила облегчение просто вспоминая события, а не переживая их заново. 146 Часть II. Основание психологии Вскоре Фрейд обнаружил, что гипноз был не единственным способом высвободить бессознательные желания и идеи. Пациенты могли медленно проникать в свое бессознательное во время сеансов свободного рассказа, руководствуясь интерпретациями терапевта. В 1896 г. Фрейд впервые использовал термин «психоанализ» для описания своей новой, негипнотической техники (F. J. Sulloway, 1979). «Исследование истерии» знаменовало переход Фрейда от строго физиологического взгляда на разум и психопатологию, высказанного в «Проекте», к так называемой чистой психологии или психоанализу. В том же году наметились расхождения во взглядах Фрейда и Брёйера. Ученый Брёйер был слишком осторожен для конкистадора Фрейда. В письме к В. Флиссу от 1 марта 1896 г. Фрейд признавался: По его [Брёйера] мнению, я должен каждый день спрашивать себя, не страдаю ли я от нравственного безумия или научной паранойи. Хотя я считаю себя более чем нормальным. Я уверен, он никогда не простит мне того, что в «Исследовании» я заставил его выбрать одно предположение из трех и сделать преждевременные обобщения, к которым он питал отвращение... Испытываем ли мы сейчас по отношению друг к другу одинаковые чувства? (S. Freud, 1985, р. 175). Брёйер, в свою очередь, говорил: «Фрейд — это человек абсолютных и исключительных формулировок; эта психическая потребность ведет, на мой взгляд, к чрезмерным обобщениям» (цит. по: F. Crews, 1986). Брёйер был первым из нескольких друзей-сотрудников, которых Фрейд сначала использовал, а затем отшвыривал. Годы спустя, когда Брёйер, уже старик, ковылял по улице, поддерживаемый дочерью, он встретил Фрейда. Брёйер протянул руку для приветствия, но Фрейд торопливо прошел мимо, не узнав его (P. Roazen, 1974). Еще более горький разрыв ожидал Вильгельма Флисса. Ошибка с совращением и создание психоанализа Важность эпизода «ошибка с совращением» Фрейд призывал искать корень неврозов не просто в сексуальности, а в детской сексуальности. Многие современники Фрейда и так находили акцент на сексуальности шокирующим; тем более их шокировал его постулат о детской сексуальности. Признание существования сексуальных чувств в детстве было центральным в психоаналитической стратегии объяснения человеческого поведения. Без детских сексуальных влечений не было бы эдипова комплекса, счастливое или несчастливое разрешение которого таит в себе ключ к дальнейшему нормальному состоянию или неврозу. Детская сексуальность и эдипов комплекс также являются решающими для всей идеи психологии подсознательного. Фрейд полностью поместил причины неврозов и, соответственно, счастья в разум своих пациентов. Он говорил, что их личные обстоятельства не были окончательной причиной проблем страдальцев; ею были чувства, которые они испытывали, будучи детьми. Следовательно, терапия заключалась в приведении в соответствие внутренней жизни пациента, а не в изменении обстоятельств его или ее жизни. Здоровье придет тогда, когда будут разрешены трудности, стоявшие перед пациентом в возрасте 5 лет, а не те проблемы, с которыми он сталкивается сегодня. Центральный эпизод в истории психоанализа — отказ Фрейда от теории совращения. Первоначально он считал, что истерию вызывает совращение, имевшее Глава 4. Психология бессознательного место в детском возрасте, но затем на смену этой теории пришла идея эдипова комплекса. Оглядываясь на историю психоанализа, Фрейд (S. Freud, 1925) говорил о смешном раннем эпизоде, когда все пациентки рассказывали ему, что были совращены собственными отцами. Он заявлял, что очень скоро понял, что эти истории не могли быть правдой. На самом деле совращение не имело места, но отражало бессознательные фантазии о наличии сексуальных отношений с родителем противоположного пола1. Эти фантазии, согласно психоаналитической теории, составляли ядро эдипова комплекса, сурового испытания личности. В последние годы, особенно после публикации полных и неисправленных писем Фрейда В. Флиссу, ошибка с совращением заняла центральное место в теоретическом наследии Фрейда, а последовавшие споры, вызванные ею, подлили масла в огонь, но не пролили света. Сначала я изложу ошибку с совращением так, как о ней говорится в письмах, написанных Фрейдом В. Флиссу; позже Фрейд пытался уничтожить эти письма (P. Ferris, 1998). Затем я обращусь к идеям современных критиков относительно того, как и почему Фрейд совершил эту ошибку с совращением, и покажу, что Фрейд в своих более поздних воспоминаниях представил данное событие в ложном свете. Для начала очень важно отметить, что сами основы психоанализа находятся в опасности. Анна Фрейд, дочь и преданная последовательница, писала Джефри Массону, противоречивому критику эпизода с развращением: Поддерживать теорию совращения означало бы отказаться от эдипова комплекса, а вместе с ним и вообще от важности фантазий, сознательных и бессознательных. Я думаю, что в таком случае от психоанализа ничего бы не осталось (цит. по: J. Masson, 1984а, р. 59). жүктеу/скачать 12,57 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|