Питер москва Санкт-Петарбург -нижний Новгород • Воронеж Ростов-на-Дону • Екатеринбург • Самара Киев- харьков • Минск 2003 ббк 88. 1(0)
жүктеу/скачать 12,57 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Эта оживленная улица в Нью-Йорке примерно 1900-х гг. по казывает, что на протяжении первых лет взрывного роста психологии США быстро становились урбанизированной
- Заговор натурализма От ментализма к бихевиоризму
- Психология и общество
- От островных общин к повсеместным общинам
- Старая психология против новой
- Прогрессивизм и психология.
| Часть III
Совершенно другая эпоха: 1880-1913 
Эта оживленная улица в Нью-Йорке примерно 1900-х гг. показывает, что на протяжении первых лет взрывного роста психологии США быстро становились урбанизированной, индустриальной державой. Американский традиционный сельскохозяйственный образ жизни разрушался, а поступь перемен порождала социальные проблемы, которые, казалось, требовали рациональных, научных решений. Психология быстро отказалась от того, чтобы быть чистой наукой о сознании, и превратилась в практическое изучение поведения. Мы вступили в эпоху, которая очень сильно отличается от всех предшествующих. Мы вступили в эпоху, когда уже не занимаемся бизнесом так, как привыкли это делать — мы не занимаемся промышленными операциями, торговлей, транспортом или связью так, как люди привыкли ими заниматься. Возникает чувство, что в наше время индивид тонет. В большинстве районов нашей страны люди работают не сами по себе, не как партнеры, как они привыкли, а, в основном, в большей или меньшей степени, в качестве наемных работников огромных корпораций. Было время, когда корпорации играли очень незначительную роль в деловой сфере, но сейчас они играют главную роль, а большинство людей — всего лишь слуги этих корпораций. С начала времен люди относились друг к другу как индивиды... Сегодня в повседневной жизни люди, в основном, имеют дело с огромными безликими концернами, организациями, а не отдельными личностями. Вот и все о новой социальной эпохе, новой эре человеческих взаимоотношений, новых декорациях для драмы жизни. Президент США Вудро Вильсон, 1912 г. Представьте, что вы родились в Соединенных Штатах в 1880 г. Вы появились на свет в сельскохозяйственную эру и, возможно, являетесь фермером или женой фермера. Ваши родители, скорее всего, прожили всю свою жизнь в нескольких милях от того места, где родились. Но, хотя вы родились в сельскохозяйственную эру, новые времена уже начинаются. Когда вам исполнилось 40 лет, в 1920 г., мир вокруг вас изменился полностью и навсегда. Возможно, вы живете в городе, работаете на фабрике или в одном из чудес новой эпохи, универмаге. Ваши родители сами выращивали свою пищу и изготавливали свою одежду; вы покупаете это за деньги. У вас есть 218 Часть III. Совершенно другая эпоха: 1880-1913 возможности, которых никогда не было у ваших родителей: работать и жить там, где вы сами выберете, назначать свидание (это понятие появилось в 1914 г.) тому (той) и вступать в брак с тем (той), кого выберете сами. Вы путешествуете дальше, чем могли ваши родители, пользуясь поездом или новейшей, самой революционной из когда-либо изобретенных форм транспорта — автомобилем. Страна и весь мир приходят в ваш дом благодаря радио. США, после своего успешного вмешательства в Первой мировой войне, стали мировой державой. Ваших внуков также коснулась современность. Вы, ваши родители и ваши дети (сейчас подростки среднего и старшего возраста, термин, введенный в употребление Г. Стэнли Холлом в 1912 г.) окончили только несколько классов начальной школы, а затем пошли работать. Но сейчас появился такой новый институт, как старшая школа. Однако обучение в ней станет обычным делом для американских подростков только в 1930-х гг. Эти новые возможности и стремительные изменения имели свою цену и повлекли за собой нарастание стресса в обществе, описанное Вудро Вильсоном, 28-м президентом США в 1913-1921 гг. Живя на своей собственной земле, выращивая себе пищу и изготавливая для себя одежду, ваши родители обладали определенной степенью автономии, которой лишены вы. Хотя вы можете выбирать место работы, ваша жизнь сейчас зависит от людей, которых вы знаете очень смутно, если вообще знаете. На протяжении этой эпохи многие люди начали чувствовать, что теряют контроль над своей жизнью, и пытались с помощью различных способов утвердить индивидуальную независимость. По мере того как разрушались традиционные ценности, люди искали новые авторитеты, которые указали бы им, как жить дальше. В то же время политики, бизнесмены и другие общественные лидеры начали воплощать в жизнь восходящий к эпохе Просвещения проект рационально управляемого общества. При этом они перешли от первостепенной опоры на традицию и религию к использованию научных средств социального контроля. К 1912 г. Америка по-настоящему вступила в «новую эру человеческих отношений». Роль психологии резко возросла. Исследуя индивидуальные различия (а в американской психологии это было главным направлением), она помогала дать новое определение личности и индивидуальности количественным и научным способом. К психологии обращались при необходимости принимать жизненные решения: психологи-консультанты помогали выбирать подходящую работу, а клинические психологи вмешивались в тех случаях, когда погоня за счастьем не увенчивалась успехом. Лидеры США полагали, что психология даст научные средства для управления бизнесом и обществом. У психологии были блестящие перспективы, но стремительные изменения в обществе изменили и характер самой психологии. В двух следующих главах мы увидим, как психология превращалась из узкой науки о сознании в господствующую науку о поведении, что в конечном итоге привело к повышению ее социальной роли. В главе 6 будет описано, как веления времени изменили природу психологии, уменьшив значение исследований сознания. Мостом от психологии сознания к психологии поведения послужило новое движение, функционализм, ставший выражением новой природы психологии как науки и нового стремления к общественному единству. Глава 7 показывает, как понятие сознания все больше ставилось под сомнение, вплоть до возникновения спора о том, существует ли сознание вообще. Все это произошло сразу же после 1910 г., и в результате психология получила новое определение: исследование поведения. ГЛАВА 6 Заговор натурализма От ментализма к бихевиоризму В апреле 1913 г. философ Уорнер Файт дал рецензию (анонимную, как было принято в The Nation) на три книги, посвященные «науке о человеке». Одна из них была по генетике, а две другие — по психологии: «Психология и промышленная эффективность» Хьюго Мюнстерберга и «Наука о поведении человека» Мориса Пармел-ли. Файт отметил, что психология в 1913 г. мало занималась вопросами сознания; Мюнстерберг открыто заявлял, что психологический «путь ординарной жизни, при котором мы пытаемся понять нашего соседа, погружаясь в его психические функции... не является психологическим анализом». Файт пришел к следующему заключению: Совершенно верно. Настоящий психологический анализ игнорирует весь личный опыт функциональных состояний психики. В этом случае наука психология представляет собой конечный результат того, что мы могли бы назвать заговором натурализма, где каждый исследователь связан странной клятвой получать все свои знания, наблюдая за действиями коллег — «подобно натуралистическим исследованиям химических элементов или звезд» [X. Мюнстерберг], и никогда, ни при каких обстоятельствах не задумываться над собственным опытом. Даже «психические состояния» или «объекты сознания» психолога — всего лишь гипотетические сущности, почерпнутые ниоткуда... Что же можно ожидать от науки о человеке, игнорирующей то, что является отличительной чертой людей? (Fite, 1913, р. 370). В это время психология претерпевала значительные изменения. В. Вундт и У. Джеймс создали науку о психической жизни, исследование сознания; Фрейд использовал интроспекцию и умозаключения для того, чтобы проникнуть в разум своих пациентов, как сознательный, так и бессознательный. Но в 1913 г. Файт обнаружил, что цель психологии не сознание, а поведение. Переход от ментализма, который определял психологию как научное исследование сознания, к бихевиоризму, определяющему ее как научное исследование поведения, стал неизбежным результатом воздействия множества исторических сил. Психология и общество Историю современной психологии разумно отсчитывать с 1892 г., поскольку именно тогда была основана Американская психологическая ассоциация (АРА). Отныне наше внимание будет сосредоточено на американской психологии, поскольку именно в США психология стала профессией; немецкий эквивалент АРА возник 220 Часть III. Совершенно другая эпоха: 1880-1913 только в 1904 г. (см. главу 4). Так или иначе, но современная психология — в основном американская психология. Американские движения и теории приняты повсеместно — в 1980 г., например, немецкий учебник по социальной психологии был наполнен ссылками на американские работы и даже не упоминал о В. Вундте и его психологии народов. От островных общин к повсеместным общинам Сегодня общество настолько профессионализировано — даже чиновники во многих штатах должны иметь лицензии, — что очень легко упустить важность образования АРА для истории психологии. До формирования АРА психологией занимались философы, врачи и физиологи. Основоположники научной психологии вынужденно начинали свою карьеру в иных областях, как правило, философии или медицине. Но создание профессии, имеющей признание, принесло самоосознание сферы деятельности и необходимость решать и даже контролировать^ кто может называть себя носителем этой профессии. Учредить организацию, подобную АРА, означало установить критерии, позволяющие человеку называть себя психологом, и запретить остальным употребление этого звания. Если деятельность включает оказание профессиональных услуг, то необходимо установить единые правила, ввести лицензирование и не допускать занятий этой деятельностью без лицензии. Основание АРА произошло в очень важный для Америки период, когда профессионализация академических и практических дисциплин играла существенную роль. До Гражданской войны американцы скептически относились к тому, что образование дает особый статус или власть (S. J. Diner, 1998). Во времена президента Эндрю Джексона, например, законодатели штатов отменили обязательное лицензирование врачей. Но на протяжении 1890-х гг. быстро росло количество профессий, связанных с обучением, и специалисты старались повысить свой статус и власть, создавая профессиональные организации, которые подтверждали бы опыт их обладателей и могли бы оказывать давление на правительство, дабы вынудить его признать особую власть специалистов. «Ведущие адвокаты, инженеры, учителя, социальные работники и представители других профессий говорили одно и то же: знания должны приносить независимость, общественное положение и экономическую безопасность тем, кто ими обладает, и только они сами могут решать, кто может называться представителем данной профессии, а кто нет» (S. J. Diner, 1998, р. 176). Новый средний класс желал добиться процветания за счет приобретения профессиональных навыков, что привело к резкому увеличению количества студентов в колледжах: с 238 тыс. человек в 1900 г. до 598 тыс. в 1920. Период с 1890 г. и до Первой мировой войны считается решающим в истории США. По словам Роберта Виба, Америка в 1880-х гг. представляла собой нацию «островных общин», рассеянных в безграничном океане сельскохозяйственных угодий. В этих маленьких, изолированных общинах люди жили, опутанные сетью семейных отношений и знакомства с соседями; внешний мир психологически был очень далек и редко вторгался в жизнь. К 1920 г. Соединенные Штаты превратились в национальное государство, объединенное технологией и поисками общей культуры. Глава 6, Заговор натурализма 221 Часть изменений была связана с урбанизацией. В 1880 г. 25 % населения жило в городах; в 1900 г. — уже 40%. Города были уже не сообществами «островитян», но сообществами людей, в основном незнакомых друг с другом. Иммиграция с ферм и из других стран приводила сотни людей в такие огромные мегаполисы, как Нью-Йорк и Чикаго. Превращение из фермера или деревенского обитателя в горожанина вызывало психологические изменения и требовало новых психологических навыков. Превращение «общин островитян» в общенациональное государство оказало, утверждает Дэниел Бурстин (Daniel Boorstin, 1974), глубокое воздействие на повседневную жизнь, расширило горизонты личности, сузило спектр непосредственного опыта и вызвало постоянный поток изменений, с которыми люди должны были справляться. Железные дороги могли перевозить сельских иммигрантов в большие города. Они также могли доставлять фермерам и деревенским жителям городскую продукцию: замороженное мясо и овощи, консервированные продукты и различные чудеса из торговых каталогов Уорда или Сирса-Робака. Ранее большая часть мужчин и женщин вела свою жизнь в пределах маленького радиуса в несколько часов ходьбы. Сейчас поезд мгновенно доставлял их на немыслимое расстояние. Все это освобождало людей, а также способствовало гомогенизации опыта. Сегодня мы все можем смотреть одни и те же телепрограммы и новости, покупать еду и одежду одинаковых марок и путешествовать с одного конца страны на другой, останавливаясь в одних и тех же мотелях и съедая одинаковые гамбургеры. Эта трансформация человеческого опыта серьезно повлияла на психологию. В дальнейшем мы увидим, что профессиональные психологи более не занимались рассуждениями о разуме, а определяли свою работу и роль в обществе, учитывая новые декорации. Девяностые годы XIX в., отмечающие начало современной эпохи, были особенно беспокойными, и американцы часто испытывали чувство потери контроля над собственной жизнью (S. J. Diner, 1998). Паника 1893 г. положила начало четырехлетней депрессии в основных отраслях и повлекла за собой не только безработицу, но и мятежи. В 1894-1895 гг. произошли 1394 забастовки и марш армии безработных на Вашингтон, породивший слухи о возможности революции и жестоко разгромленный полицией. Выборы 1896 г. знаменовали собой водораздел в американской истории, когда сельскохозяйственное прошлое отступило, открыв путь урбанистическому, индустриальному будущему. Один из кандидатов, Уильям Джеймс Брайан, представлял голос популизма; для признанных лидеров он был революционером крайне левого толка. Его оппонентом стал Уильям Мак-Кинли, скучный убежденный республиканец. Брайан выражал интересы сельских общин и обитателей маленьких городков, приверженных религиозной морали. Мак-Кинли представлял ближайшее будущее: урбанистическое, прагматичное, он был голосом большого бизнеса и большого труда. Мак-Кинли победил с небольшим отрывом, и революции удалось избежать; реформы, эффективность и прогресс стали лозунгом дня. Психология добровольно вызвалась служить трем этим целям, вследствие чего превратилась из экспериментального направления философии в прикладную дисциплину. 222 Часть III. Совершенно другая эпоха: 1880-1913 Старая психология против новой И для психологии 1890-е гг. были бурными (Е. G. Boring, 1929). Прежде всего, имело место острое соперничество старой религиозной психологии, уходящей корнями в шотландскую философию здравого смысла, и новой научной психологии, основанной на эксперименте и психических измерениях. Разгром старой психологии стал отражением победы Мак-Кинли над Брайаном, замены сельскохозяйственной, вдохновляемой религией философии, натуралистической, прагматичной наукой. Джордж Трамбел Лэдд своими работами подготовил приход новой психологии, но не одобрил ее. Он отвергал физиологическую, естественно-научную концепцию психологии, которую находил у Джеймса, и защищал спиритуалистический дуализм (G. Т. Ladd, 1892). В своей президентской речи на заседании АРА он назвал замену обычной интроспекции экспериментами и объективными измерениями «абсурдом», считая, что наука не обладает компетенцией иметь дело с такими важными частями психологии человека, как, прежде всего, религиозные чувства людей. Другие приверженцы старой психологии, например Ларкин Дантон, защищали ее как «науку о душе», «эманацию Божественного». Подобно Брайану, Лэдд, Дантон и старая психология представляли уходящий мир сельскохозяйственной, деревенской Америки, основанный на традиционных религиозных истинах. Шотландская психология здравого смысла была создана для защиты религии и продолжала выполнять свою миссию, поскольку фундаменталисты льнули к ней, сопротивляясь приливу модернизма. Старая психология обладала душой и прививала старинные моральные ценности американской культуры, которые отметал прогресс. Девяностые годы XIX в. были полны новшеств: возникли новое образование, новая этика, новая психология. Прошлое американской психологии принадлежало священникам, будущее — ученым. Наиболее влиятельной фигурой этого периода был Джеймс Мак-Кин Кеттелл, четвертый президент АРА. Он (J. M. Cattell, 1896) описывал новую психологию как быстро развивающуюся количественную науку. Более того — и это станет основной частью профессиональной психологии в течение последующих лет — он призывал экспериментальную психологию к «широкому практическому внедрению» в образование, медицину, искусство, политэкономию и, наконец, во все сферы жизни. Новая психология шла в ногу со временем, была готова ответить на вызов урбанизации, индустриализации и других стремительных изменений. Прогрессивизм и психология. Реформы, эффективность и прогресс были движущими ценностями основного общественного и политического движения, последовавшего за кризисом 1896 г., — прогрессивизма. На протяжении XIX столетия реформы английского среднего класса пытались угодить и декадентской аристократии, и непокорному рабочему классу, навязывая и тем и другим свои ценности умеренности, самоконтроля и упорного труда. Прогрессивизм выполнял в Америке ту же функцию, конечно, с выраженным американским привкусом. Прогресси-вистами были специалисты из среднего класса, включая и психологов нового толка, которые ставили своей целью обуздать хищную американскую аристократию, Глава 6. Заговор натурализма 223 «баронов-грабителей», и беспорядочную массу городских иммигрантов. «Бароны-грабители» не только обворовывали американцев посредством бизнеса, но и превращали свое богатство в средство контроля над политикой, проживая богатую, но пустую жизнь, великолепно описанную Ф. С. Фицджеральдом в романе «Великий Гэтсби». Прогрессивисты считали городские массы жертвами эксплуатации со стороны коррумпированной политической машины, торгующей голосами во благо и для обязательных услуг лишенным надежды иммигрантам, которые строили новую жизнь в чужой, но изобилующей возможностями стране. Вместо того, что они называли эгоистическими интересами денежного класса и оппортунистическим эгоизмом политических боссов, сторонники прогрессивизма хотели поставить незаинтересованное, знающее, профессиональное правительство — т. е. правительство, состоящее из них самих. Нет никаких сомнений, что (особенно в больших городах) условия жизни часто становились устрашающими, по мере того как волны иммигрантов расширяли американские города за пределы старых границ. Городская политическая машина была органическим приспособлением к городским бедам, выступая полезным посредником между сбитыми с толку иммигрантами и их новым обществом. Но поскольку помощь машины оплачивали голосами, рациональные прогрессивисты из среднего класса, при содействии академиков, видели только коррупцию политиков, служащих самим себе, и их манипуляции беспомощными жертвами. Прогрессивисты пытались заменить политическую коррупцию принципами научного управления большими корпорациями. Рабочий класс сопротивлялся реформам прогрессивистов, поскольку они передавали политическое влияние из рук соседей в руки профессиональных чиновников гИз среднего класса, находящихся очень далеко от избирателей (S. J. Diner, 1998). Философом прогрессивизма и пророком либерализма XX столетия стал Джон Дьюи, избранный президентом АРА в последний год XIX века. Подобно многим, Дьюи верил, что потрясения 1890-х гг. знаменуют собой рождение радикально нового, современного образа жизни. «Трудно поверить, что в истории произошла такая быстрая, такая всеохватывающая, такая законченная революция» (цит. по: D. Ross, 1991, р. 148). В своей президентской речи, озаглавленной «Психология и социальная практика» (1900/1978), Дьюи смог объединить интересы психологии с требованиями современности. Как мы увидим в главе 11, первой сферой применения прикладной психологии стало образование (К. Danziger, 1990). Реформа образования была одной из главных забот прогрессивизма, а Дьюи стал основоположником прогрессивного образования. По мнению Дьюи, система образования в существовавшем тогда виде была плохо приспособлена к нуждам урбанистской, индустриальной Америки. Г. Стэнли Холл начал реформу образования, создав новое направление психологии — исследование детей и выдвинув идею о том, что все школы должны быть учреждениями, ориентированными на ребенка. Тем не менее Дьюи и прогрессивисты жаждали дальнейших реформ. Иммигранты волей-неволей несли с собой чужие обычаи и языки; и они, особенно их дети, нуждались в «американизации». Иммигранты с ферм нуждались также в научении привычкам, подходящим для работы в сфере промышленности, и новым навыкам, неизвестным на ферме. Кроме того, школы должны были стать новой общиной для детей. Американские островные общины исчезали, а иммигранты 224 Часть III. Совершенно другая эпоха: 1880-1913 оставляли свои домашние общины. Школа должна была стать общиной для детей и средством реформирования американской общины посредством воспитания новых взрослых. Школьное обучение стало обязательным, и строительство школ переживало настоящий бум (Т. Hine, 1999). Дьюи говорил: «Школа особенно благоприятное место для того, чтобы исследовать, насколько психология применяется в жизни общества». Делая особый упор на психологии адаптации, он (]. Dewey, 1900) утверждал, что «разум — это фундаментальный инструмент приспособления», который необходимо улучшить посредством школьного опыта, и что, для того чтобы «психология стала работающей гипотезой» (т. е. выдержала проверку практикой), она должна участвовать в образовании юных умов Америки. Занявшись системой образования, продолжал Дьюи, психологи неизбежно придут к вмешательству в жизнь общества. Кроме того, школы должны прививать ценность социального роста, общинной солидарности, прагматизма, необходимые в городской жизни. Со временем эти ценности должны стать всеобщими, а психологи — неотъемлемой частью механизма прогрессивных общественных реформ. Прогрессивизм был американской версией Просвещения: он осуждал традиции, стараясь заменить их научным руководством новых образованных специалистов, главным образом, ученых в области общественных наук. Дьюи признавал, что ценности «островных общин» сохранились благодаря обычаям, но считал, что, как только «связь ценностей с привычками и традициями разрывается», следует начинать «провозглашать ценности сознательно» и найти «некую замену обычаю, посредством которого и реализуются ценности». Следовательно, психология, исследование психических адаптации, играет особую роль в реконструкции общества: Тот факт, что сознательная, отличающаяся от навязываемой обычаями, мораль и психология развиваются параллельно, как раз и служит признанием необходимости уравнивания сознательно поставленных целей и заинтересованности в средствах, от которых эти цели зависят... До тех пор, пока правит обычай, пока преобладает традиция, до тех пор, пока общественные ценности определяются инстинктом и привычкой, сознательный вопрос не встает... и, следовательно, не возникает потребности в психологии... Но как только ценности становятся осознанными... становится осознанным и весь аппарат, посредством которого проецируются и проявляются этические идеалы. Как только мораль становится осмысленной, неизбежно должна родиться психология (Dewey, 1900/1978, р. 77-78). Дьюи утверждал, что психология — социальный аналог сознания. Согласно У. Джеймсу, на индивидуальном уровне сознание возникает, когда приспособление к новым обстоятельствам становится крайне необходимым. Дьюи говорил, что американское общество столкнулось с крайней необходимостью перемен, и ответом на нее должно было стать возникновение психологии. Только психология предлагает «альтернативу произвольному и классовому взгляду на общество, аристократическому взгляду», который вообще отказывается воспринимать некоторых индивидов как людей. Вслед за философами французского Просвещения Дьюи заявлял: «Мы больше не считаем существующие общественные формы окончательными. Применение психологии в деятельности общественных институтов — это всего лишь признание принципа благоразумия в общественной жизни». Отно- Глава 6. Заговор натурализма 225 шения, существующие между людьми, являются результатом работы научных законов человеческого поведения, и как только психологи поймут эти законы, они окажутся в состоянии построить более совершенное общество, заменив беспорядочный рост рациональным планированием. Дьюи пришел к выводу, что «главная задача — развитие науки и применение ее достижений на практике». Отказываясь от капризной свободы аристократического общества, мы должны стремиться к научному обществу, предвосхищая «не что иное, как рост контроля в этической сфере». В этом новом обществе психология «сделает затраты человеческих усилий здравыми, рациональными и аккуратными». Итак, в своей программной речи Дьюи изложил основные принципы прогрес-сивизма, а затем углублял и развивал их на протяжении всей своей долгой карьеры философа. Он дал прогрессивизму голос; как сказал один прогрессивист: «Мы все были последователями Дьюи еще до того, как прочли его труды». Дело в том, что прогрессивизм был отнюдь не только политикой настоящего и будущего: он отражал самые глубокие традиции Америки — недоверие к аристократам (наследственным, денежным или выборным) и приверженность равенству. Прогрессивизм и Дьюи поставили новые цели, которых следовало достичь обществу, и предложили средства, с помощью которых это можно было сделать. Как отметил А. Токвиль, американцы не доверяли интеллекту, который связывали с аристократией, и ситуация не изменилась спустя сто лет. Тем не менее прогресси-висты призывали к правлению научно подготовленной управленческой элиты. В реформированном прогрессивистами городе политическую власть мэра заменял городской управляющий, получивший университетское образование, описание работы которого было позаимствовано из большого бизнеса. Прогрессивисты были одержимы идеей социального контроля, навязывания порядка неорганизованной массе американских граждан конца века. Вечное наследие позитивизма — это правительственная иерархия. «Коррумпированные» политики городской машины видели своих избирателей отдельными людьми, которым следует помогать или чинить препятствия, в той мере, в какой они поддерживают эту машину. Напротив, бюрократия рациональна и безлична: это правление эксперта. В поисках справедливости она навязывает анонимность: люди превращаются в номера, бедняки становятся папками с делами, все это делается для осуществления научного управления и манипуляций во благо целого. Бюрократический социальный контроль покоился на открытиях ученых в области общественных наук, в том числе и психологов, элиты ученых-правителей, последователей О. Конта, которые хранили свои секреты для самих себя, чтобы общество не распалось. Социолог Эдвард Росс писал: «О секрете общественного порядка не кричат с каждого чердака... Исследователь общества... будет слишком благоговеть перед нравственной системой, чтобы открыть ее наготу... Он обратится к тем, кто распоряжается нравственным капиталом общества». Росс говорил, что ученый-обществовед — это «сильный человек» Ницше, охраняющий общество (цит. по: D. Ross, 1991). Дж. Т. Лэдд, хотя и не признавал психологию естественной наукой, соглашался с целями Росса. Он дал новую жизнь представлениям Аристотеля об «аристократическом управлении», которое осуществляется не за счет ненадежного «характера простого народа», а «праздными, социально выдающими- 8 Зак. 79 226 Часть III. Совершенно другая эпоха: 1880-1913 ся и состоятельными» классами, включая ученых, чья нацеленность на поиск истины позволяет им быть незаинтересованными «благодетелями человечества» (цит. по: J. M. O'Donnell, 1985, р. 138). В представлении прогрессивистов целью общества являлось культивирование индивида внутри поддерживающей и воспитывающей его общины. Прогрессиви-сты ценили долговременные достижения больше, чем личный рост. Как позднее писал Дж. Дьюи, «процесс роста, улучшения и прогресса приобретает большее значение, чем результат. Не совершенство как конечная цель, а постоянный процесс усовершенствования, созревания, очищения составляет цель жизни... Рост сам по себе всего лишь нравственная цель» (J. Dewey, 1920/1948/1957). Новая задача прогрессивистов была ламаркистской. Поскольку прогрессивная (т. е. ламаркистская) эволюция бесконечна, то нет конца и личному росту. Наука отрицала Бога, но Дьюи дал определение нового греха; как писал один из прогрессивистов-энту-зиастов: «Обнаружен долго обсуждавшийся грех против Святого Духа... это отказ сотрудничать с жизненным принципом улучшения». Согласно представлениям Дьюи, индивиды приобретают свою личность и мышление в обществе. В реальной жизни индивиды не существуют вне общества, равно как и общество не является собранием отдельных индивидов. Хотя островные общины пришли в упадок, американцы все еще испытывали страстное желание общины, и прогрессивисты предложили новый тип рационально спланированной общины. Ведущий прогрессивист, Рэндольф Бурн, утверждал, что в новом порядке вещей нет ничего важнее «яркости личности»; самовоспитание «практически превращается в обязанность, если человек хочет достичь великой цели» реформирования общества. Следовательно, обдуманное социальное планирование принесло бы полную индивидуальную реализацию. Как утверждал Дьюи, индивида следует развивать таким образом, чтобы «он находился в гармонии со всеми людьми в государстве, т. е. чтобы ему была свойственна объединенная воля общины как своя собственная... Индивид не приносится в жертву; его вводят в реальность государства» (цит. по: D. Ross, 1991, р. 163). Тем не менее, несмотря на то что прогрессивизм соответствовал определенным американским ценностям, он был причудой индивидуалистического, либерального прошлого Америки. Вслед за Дьюи социолог Альбион Смолл осудил «нелепую американскую ставку на отдельного человека» (цит. по: J. P. Diggins, 1994, р. 364). Научный взгляд на людей и управление обществом согласно психологическим законам не оставлял места индивидуальной свободе, поскольку в натуралистической науке нет свободы. Индивида следует культивировать, но во благо целого государства: Социальный контроль нельзя установить на индивидуальном уровне, он должен осуществляться посредством контроля над окружающей средой, предоставляющей индивиду однообразный и постоянный источник стимулов... Противостоящий довод о «вмешательстве в личную свободу» не будет иметь веса в суде, поскольку индивиды, в отличие от научно контролируемого общества, не обладают свободой и видят всю свою дозволенную законом свободу в подчинении и содействии этой социальной функции (L. L. Bernard, 1911). Глава 6. Заговор натурализма 227 Идеи прогрессивизма не ограничивались психологией, они повлияли на все общественные науки (D. Ross, 1991). Бихевиористское направление стало неизбежным, поскольку полный социальный контроль является контролем над поведением. И чтобы добиться социального контроля, психологи должны были отказаться от бесполезной и тайной интроспекции и заняться практическим изучением поведения, ставя перед собой цель открыть научные принципы, позволяющие добиться социального контроля. Когда начался XX в., психологи постарались осуществить надежды Дьюи. Психологи все больше проникали в общество, переделывая его неудачи, детей, школы, правительство, бизнес и самую душу. Психология XX в. коренным образом изменила наши представления о самих себе, наших потребностях, наших любимых и наших соседях. Джон Дьюи, философ и психолог, более, чем кто-либо другой, создал набросок разума американца XX столетия. жүктеу/скачать 12,57 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|