Российский гуманитарный научный фонд

категории не могут быть отброшены, однако они могут изменяться в но­
вых условиях. И наконец, субъектно-объектное разделение, основопола­
гающее в классической парадигме, конституировало и отношения между 
объектом искусства и зрителем, эстетические критерии.
Итак, анализ феноменов культуры с точки зрения перечисленных 
трех позиций показывает, что изменения внутри каждой из них оказы­
ваются симптомами структурных перемен самой культуры.
Вместе с тем обнаруживается некая слаженность всего разнообра­
зия стилей и направлений в искусстве с античности до XIX века, други­
ми словами, целостность метанарратива. Данную ситуацию предлагает­
ся рассматривать как функционирование метастиля, сущностные черты 
которого определяются таким образом. Во-первых, обязательность дис­
танции между зрителем и произведением искусства. Во-вторых, соот­
ношение между означающим и означаемым построено на наличии рефе­
ренции (какой именно - в зависимости от данного культурно-исто­
рического контекста). И знаки непременно отягощены «каким-то полез­
ным грузом, какой-то серьезностью...»'. В-третьих, соблюдение кау­
зальности, или линейной последовательности пространственно-времен­
ных связей, где цикличность времени мифологического сознания попа­
дает в общий контекст каузальности.
Важным представляется то, что (как показывает проведенный ана­
лиз) подобные черты метастиля делают возможным и приемлемым ин­
терпретацию культуры с точки зрения ее представлений о структуре 
мира и месте в ней человека. Несмотря на разнообразие способов пред­
ставления так или иначе понимаемой действительности, все варианты 
объединяются в их «читабельности» на сей счет. Подобное культурное 
пространство, нередко определяемое сегодня как текст, конституирует и 
методы его понимания. Поиски онтологических оснований, универсаль­
ных категорий являлись познавательными претензиями классического 
периода, но создавали и пространство интереса для сегодняшнего взгля­
да на предыдущую эпоху.
Одной из причин, повлиявшей на подобный характер трех позиций, 
вероятно, можно считать выбор западноевропейской культурой именно 
зрительного восприятия доминантой перциптуального опыта. Взгляд, а
' Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, 2000. С. 52.
309

это позиция субъектно-объектного разделения, фиксирует прежде всего 
логическую связность вещей и явлений, рационализирует их и отражает, 
соответственно, в каузальной последовательности, подразумевая вместе 
с тем онтологические основания. Результаты же могли принимать раз­
ную форму наглядности в зависимости от историко-культурного контек­
ста. Таким образом, в очередной раз подчеркивается рационалистиче­
ский фон нарративности до XIX века.
Далее, закономерно возникает вопрос, каким образом видоизмени­
лись предложенные позиции метастиля в новых условиях духовной жиз­
ни XX века (в условиях деконструкции образа человека и трансформа­
ции Картины мира, связанные с постнеклассическим видением и опре­
деляемые как явления постмодернизма).
Во-первых, обнаруживается тенденция к сокращению расстояния 
между зрителем и произведением искусства, вплоть до полного исчез­
новения ф аниц в определенных случаях. Во-вторых, разрушение в куль­
туре постмодернизма классической связи означающего и означаемого в 
искусстве приводит к тому, что форма, созданная художником, стано­
вится «самостоятельной структурой и живет по своим законам»^. В- 
третьих, современная культура дает примеры, в которых пространствен­
но-временные категории предстают в своей нелинейности, без соблюде­
ния каузальности, что соотносимо с «концом линейного измерения дис­
курса»^, захватьгеающим все сферы культуры.
Далее, следует отметить, что перемены в предлагаемых позициях, 
начинающиеся с распадом классической системы видения - близость 
между субъектом и объектом, утрата референции и нелинейность - фун­
кционируют не обязательно одновременно и могут варьироваться от 
характеристик, свойственных классической парадигме, до полной 
трансформации во всех трех точках.
Благодаря применению данного подхода в анализе некоторых ас­
пектов современной культуры, в частности изобразительного искусства, 
литературы и феномена массовой культуры, обнаружилось следующее. 
Если явления культуры, функционирующие в рамках классической па­
радигмы, рассматриваемые в аналогичном ракурсе, с достаточной опре-
^ Мириманов В. Искусство и миф. М.: Согласие, 1997. С. 168. 
^ Бодрийяр Ж. Указ. соч. С. 54.

деленностью поддавались интерпретации на предмет Картины мира и 
места человека в его структуре, то в ситуации постмодернизма это ста­
новится весьма затруднительно. И речь не столько об известном факте 
«смутности» Картины мира, сколько об отсутствии оснований для самой 
постановки вопроса, вполне приемлемого в классическом дискурсе, так 
как некоторые феномены культуры говорят об исчезновении субъекта и 
реальности, что маркируется анализом трех позиций. Однако процесс 
этот не однозначен, поскольку генетически связан с желанием более 
широкого восприятия мира. Расширение перцептуального опыта порож­
дает новые способы отражения, выходящие за рамки отстраненно-зри­
тельного, размышляющего отношения к миру. Так, философские кон­
цепции оказываются проекцией рельефа внутреннего жизнеощущения 
мира и создаются целостные, но многомерные произведения. Вместе с 
тем мир в подобном подходе не всегда имеет «четкость очертаний», так 
как цель такой философии не открытие объективной истины, а, как счи­
тает Рорти, разговор'^. Философская рефлексия осуществляется таким 
образом, что «идеальная позиция собственного видения мира»^ консти­
туирует концепцию действительности, в которой рефлексия о себе и о 
мире происходит вне рамок традиционного умствования. Формирующи­
еся иные способы дискурса создают и новое описание мира, допускаю­
щее и исчезновение реальности. Если в свое время философская мысль 
обозначила гипотетически устранение субъекта и неопределенность ми­
ра, то практическое осуществление этого обнаруживается в изобрази­
тельном искусстве, литературе, в феномене массовой культуры.
С одной стороны, данную ситуацию можно рассматривать как си­
туацию «расчищенного» пространства,в надежде, что мир оформится, 
определится в результате выбора стратегии отношения к действительно­
сти субъектом, сохранившим свое Бытие. В этом случае мы имеем более 
широко охватываемое пространство жизни, чем в классической пара­
дигме. С другой стороны, не исключаются и удручающие последствия 
исчезающей реальности и человека, о чем по-своему предупреждает 
культура.
^ Рорти Р. Философия и зеркало природы. Новосибирск, 1997. С. 273.
* Полорога В.А. Метафизика ландшафта. М.: Наука, 1993. С. 4.

МАССОВАЯ КУЛЬТУРА И КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ

жүктеу/скачать 10,24 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: