Самый богатый человек в Вавилоне

собираюсь навестить свою больную мать, а у меня нет
раба, которому я могла бы доверить своего верблюда.
Спроси этого раба, умеет ли он обращаться с
верблюдами».
Мой хозяин обратился ко мне: «Что-нибудь знаешь о
верблюдах?» С трудом скрывая радость, я ответил:
«Могу заставить верблюда встать на колени, могу
нагружать поклажей, могу водить их в дальние походы.
Если нужно, могу починить сбрую». «Раб держится
вполне уверенно, — заметил мой хозяин. — Если ты так
хочешь. Сира, возьми его к себе погонщиком».
Так я был отдан в подчинение Сире и в тот же день
повел ее верблюда в долгое путешествие к больной
матери.
При первой же возможности я поблагодарил ее за
вмешательство и рассказал, что не рожден в рабстве,
что я сын свободного человека, уважаемого мастера из
Вавилона. Я многое рассказал ей о себе. Ее
комментарии приводили меня в замешательство, и я
потом подолгу раздумывал над ее словами. «Как же ты
можешь называть себя свободным, если твоя слабость
довела тебя до такого позора? Если у человека — душа
раба, он станет рабом независимо от своего
происхождения. Если же у него душа свободного
человека, 
он 
обязательно 
станет 
уважаемым
гражданином, пусть даже и несчастья обрушатся на
него».
Более года я был рабом и жил среди рабов, но так и
не стал похожим на них. Однажды Сира спросила меня:
«Почему по вечерам, когда другие рабы общаются друг
с другом, отдыхают, ты сидишь один в своей палатке?»
На это я ей ответил: «Я думаю над тем, что вы сказали
мне. Задаю себе вопрос, рабская ли у меня душа. Я не
могу быть таким, как они, поэтому должен держаться
особняком». «Я тоже должна держаться особняком, —
призналась она. — У меня было большое приданое,

поэтому мой муж и женился на мне. Но он не хочет
меня. А для женщины самое главное — чтобы ее хотели.
Я не любима, к тому же бездетна, поэтому я одна. Будь
я мужчиной — я бы предпочла смерть такому рабству,
но наше общество так устроено, что рабами становятся
и женщины». «А что вы теперь обо мне думаете? —
неожиданно спросил я. — У меня душа раба или
свободного человека?» — «У тебя есть желание
расплатиться с долгами, которые ждут тебя в
Вавилоне?» — «Да, желание есть, но я не вижу
возможности сделать это». — «Если ты и дальше
будешь сидеть сложа руки и не предпринимать никаких
попыток расплатиться, тогда можно будет твердо
сказать, что у тебя душа раба. Никто не может считать
себя уважаемым человеком, если он не платит по своим
долгам». — «Но что могу сделать я, раб, да к тому же
находящийся здесь, в Сирии?» — «Оставайся рабом в
Сирии, если ты такой трус». — «Я не трус», — горячо
возразил я. «Тогда докажи это». — «Как?» — «Разве
твой царь не бьется с врагом, всеми силами отражая
его натиск? Так вот твои долги — твои враги. Они
изгнали тебя из Вавилона. Ты струсил перед ними, а они
еще больше окрепли. Если бы ты сражался с ними как
подобает мужчине, ты бы победил их и добился
уважения среди своего народа. Но у тебя не хватило
духу противостоять им, ты зажал свою гордость и
превратился в раба».
Я много думал над ее жесткими обвинениями,
мысленно спорил с ней, но мне так и не удалось
донести до нее свои возражения. Спустя три дня
служанка Сиры отвела меня к своей хозяйке. «Моя мать
опять тяжело больна, — сказала она. — Оседлай двух
лучших верблюдов из стада моего мужа. Привяжи
мешки с водой и едой, приготовившись к долгому
путешествию. Еду возьми у служанки на кухне».

Я запряг верблюдов, удивляясь тому количеству
провизии, что выдали мне на кухне, ведь до дома
матери было не больше суток пути. Служанка села на
второго верблюда, а я повел верблюда хозяйки. Когда
мы пришли к дому ее матери, было совсем темно. Сира
отпустила служанку и сказала мне: «Дабазир, у тебя
душа раба или свободного человека?» «Свободного
человека», — твердо сказал я. «Пришел твой час
доказать это. Твой хозяин сейчас в глубоком запое, а
его стража бездействует. Бери этих верблюдов и беги.
В этом мешке ты найдешь одежду своего хозяина,
чтобы тебя не узнали. Я скажу, что ты украл верблюдов
и сбежал, пока я навещала свою мать». — «У вас душа
королевы, — сказал я. — Как бы мне хотелось сделать
вас счастливой».
В ответ она сказала: «Счастье невозможно для
женщины, сбежавшей от мужа. Иди своей дорогой, и
пусть боги охраняют тебя во время твоего странствия
по пустыне».
Меня не нужно было уговаривать. Я тепло
поблагодарил ее и скрылся в ночи. Я совсем не знал
этой чужой страны и не имел ни малейшего
представления о том, в какой стороне находится
Вавилон, но тем не менее упрямо двинулся вперед по
пескам. На одном верблюде я ехал верхом, другого вел
за собой. Всю ночь я шел по пустыне и весь следующий
день, подстегиваемый страхом быть пойманным, как
беглый раб, укравший хозяйское добро.
К вечеру второго дня я достиг каменистой пустыни.
Острые камни ранили копыта моих верных верблюдов, и
вскоре они едва плелись от усталости и боли. На всем
пути мне не встретилось ни живой души, и я даже не
мог понять, как далеко простирается эта необитаемая
земля.
Такого мучительного путешествия не пожелал бы я
и недругу. День за днем мы шли по пустыне. Еда и вода

давно кончились. Солнце палило нещадно. К концу
девятого дня пути я еле сполз с верблюда, чувствуя, что
совсем ослаб и вряд ли смогу вновь оседлать его. Мне
казалось, что я так и умру в этой заброшенной стране.
Я вытянулся на земле и уснул, проснувшись лишь с
первым лучом солнца.
Я сел и огляделся по сторонам. Утренний воздух был
свеж. Мои верблюды лежали неподалеку от меня. А
вокруг раскинулась необъятная земля, покрытая
камнями, песком и колючей растительностью, без
признаков воды, пищи и жизни.
Неужели мне был уготован такой конец? Мысль моя
работала ясно и четко, как никогда. Тело как будто
существовало отдельно от нее и уже не имело большого
значения 
для 
меня. 
Мои 
потрескавшиеся 
и
кровоточащие губы, сухой вспухший язык, голодный
желудок — все осталось в агонии последних дней.
Я вновь оглядел неприветливую местность и опять
ко мне вернулся прежний вопрос: «У меня душа раба
или свободного человека?» И тут же со всей ясностью
осознал, что, будь у меня душа раба, я бы сдался, лег в
пустыне и умер — вполне подходящий конец для
беглого раба.
Но если у меня душа свободного человека… Что
тогда? Разумеется, нужно заставить себя двигаться в
Вавилон, вернуть долги людям, которые доверяли мне,
принести счастье любящей жене, покой и радость
родителям.
«Твои долги — твои враги, которые изгнали тебя из
Вавилона», — говорила Сира. Да, она права. Почему я
бежал от трудностей? Почему позволил своей жене
уйти к отцу?
И тут произошло нечто странное. Мир вдруг
предстал передо мною в совершенно ином свете — как
будто убрали тот цветной камень, сквозь который я до

этого взирал на происходящее. Мне открылись
истинные ценности.
Умереть в пустыне! — Нет, только не это! По-новому
взглянув на мир, я понял, что должен делать. Прежде
всего мне нужно было вернуться в Вавилон и предстать
перед каждым, кто давал мне в долг. Я скажу им, что
через боль и страдание я пришел вернуть долги — так
скоро, как это позволят мне боги. Потом я верну свою
жену и стану человеком, достойным уважения своих
родителей.
Мои долги — мои враги, но мои кредиторы — мои
друзья, потому что верили мне и доверяли свои
сбережения.
С трудом поднялся я с земли. Что значил голод? Что
значила жажда? Всего лишь мелкие неприятности на
пути в Вавилон. Во мне проснулась душа свободного
человека, полного решимости вернуться и сразиться со
своими врагами. Я весь дрожал от радостного
возбуждения.
Мутные глаза моих верблюдов просветлели —
стоило им заслышать новые нотки, зазвучавшие в моем
хриплом 
голосе. 
С 
большим 
трудом, 
после
многочисленных попыток они все-таки встали на ноги.
Превозмогая боль и усталость, они повели меня на
север — туда, где, как мне подсказывал внутренний
голос, должен был находиться Вавилон.
Мы нашли воду. Мы дошли до земли, где были трава
и фрукты. Мы отыскали дорогу на Вавилон, потому что
душа свободного человека стремится найти выход из
любого положения, в то время как душа раба лишь
жалобно скулит:
«Что делать мне, несчастному рабу?»
Ну а что ты скажешь, Таркад? Пустой желудок
заставил твою мысль работать? Ты готов встать на путь,
который ведет к самоуважению? Предстал ли тебе мир

в истинном свете? Желаешь ли ты вернуть долги и
вновь стать уважаемым в Вавилоне человеком?
Глаза юноши увлажнились. Он с готовностью
поднялся с колен.
— Ты открыл мне глаза. Я уже чувствую, как во мне
просыпается свободный человек.
— Но как ты повел себя, вернувшись в Вавилон? —
спросил заинтересованный слушатель.
— 
Если есть решимость, всегда достигнешь цели. —
ответил Дабазир. — В первую очередь я навестил
каждого, кому был должен, и попросил прощения,
твердо пообещав расплатиться при первой же
возможности. Большинство моих кредиторов встретили
меня радушно. Правда, были и те, кто принял меня в
штыки, но многие все-таки предлагали помощь. Среди
них был Матон, ростовщик. Узнав, что я был
погонщиком верблюдов в Сирии, он послал меня к
старику Небатуру торговцу верблюдами, которому царь
приказал купить большие стада породистых верблюдов
для великой экспедиции. Работая с Небатуром, я мог
применить свои знания. Постепенно я вернул все свои
долги до последней монеты. И наконец мог гордо
смотреть людям в глаза и чувствовать себя уважаемым
человеком.
И вновь Дабазир вернулся к своей еде.
— Коскор, ты змей, — громко крикнул он, так чтобы
услышали на кухне, — еда совсем холодная. Принеси-ка
мне еще мяса, да прямо с огня. И приготовь большую
порцию для Таркада, сына моего старого друга. Он
голоден и будет есть со мной.
Так закончилась история Дабазира, торговца
верблюдами из старого Вавилона. Он нашел себя,
открыв великую правду — правду, которая была
известна мудрым людям с незапамятных времен.
Эта 
правда 
помогала 
людям 
выходить 
из
трудностей и вела их к успеху. Она продолжает

служить и тем, кто понимает ее магическую силу.
ЕСЛИ 
ЕСТЬ 
РЕШИМОСТЬ, 
ВСЕГДА
ДОСТИГНЕШЬ ЦЕЛИ

жүктеу/скачать 0,56 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: