Штомпка П. Социология социальных изменений

Временное изменение общества: социальное время

жүктеу/скачать 5 Mb.

бет	5/27
Дата	07.12.2016
өлшемі	5 Mb.
	#3389

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 27

Временное изменение общества: социальное время

Время как измерение социальной жизни

Все социальные явления происходят в некоторый момент времени. Все социальные процессы имеют протяженность, протекают во времени. Короче говоря, социальная жизнь простирается во времени. Время, как и пространство, является универсальным контекстом социальной жизни. «Мы должны ухватить пространственно-временные отношения, наследуемые конституцией всех социальных взаимодействий... Любые существующие модели взаимодействия расположены во времени» (147; 3, 202). Время является неразделимым измерением человеческой реальности, «имплицированным в каждом аспекте наших жизней» (4; 2). Эти онтологические факты влекут за собой эпистемологические последствия: они служат причиной «централизации времени как субъективной материи социальных наук» (4; 9), или, как сформулировал Гидденс, «интегрирования времени в социальную теорию» (147; 198),

Очевидно также, что время еще более тесно связано и с социальными изменениями. Само переживание времени и идея времени вытекают из изменения природы реальности. Невозможно воспринять или вообразить время без ссылки на какоелибо изменение. И наоборот, идея изменения отдельно от времени просто непонятна. Как мы помним, время появляется в определении социального изменения, которое обычно относят к различию по времени в двух состояниях социальной системы (см, гл. 1). Питирим Сорокин писал об этом со всей определенностью: «...любое Становление, Изменение, Процесс, Сдвиг, Движение, Динамическое Состояние, в противоположность существованию, предполагает время» (367; 1, 156).

Рассмотрим сначала некоторые общие свойства времени как измерителя любого социального феномена, а затем некоторые специальные характеристики времени как аспекта социальных изменений. Каждый социальный феномен или событие связаны с другими, т.е. абсолютно обособленных, уникальных или изо 67

лированных феноменов, событий не существует. Одна из форм, которые принимает такое отношение, - это предшествование и следование друг за другом событий, связанных в единую цепь, или процесс. Данное положение справедливо для макро-, мезои микрособытий. Война влечет за собой мирный договор, выборы - президента, инфляция - отклонение от стандарта жизни, диктаторская политика - оппозиционные движения. Все это происходит в пределах единой исторической линии.

Переключимся на другое измерение: за детством следует обучение в школе, за свадьбой - дети, за выходом на пенсию смерть. Такие события случаются на протяжении всей биографии. Если повседневную реальность рассматривать более подробно, то после завтрака следует поездка в метро на работу, затем наступает перерыв на обед, потом какое-нибудь собрание, обратный путь домой, телевизор, ужин, укладывание в постель. Эти события отмечают протяженность повседневной жизни. На всех уровнях, у любого отдельного события всегда найдется место в ряду, где ему будут предшествовать или следовать за ним другие события, а оно будет происходить до или после других, т.е. в определенное время. Говоря иначе, «все социальные действия встроены по времени внутрь более широких социальных действий. Мы называем это встраиванием во времени» (241; 82).

Каждое социальное явление или событие не только связаны с другими, но и сами могут быть разбиты на компоненты, которые, в свою очередь, также взаимосвязаны по временным параметрам. Некоторые внутренние отношения опять-таки последовательны, они соединяют более ранние и поздние стадии (фазы) того или иного явления. Мы говорим, что каждый феномен или событие имеют некоторую продолжительность, т.е. длятся в течение определенного времени. Возьмем те же примеры, которые мы только что рассмотрели. Война, как свидетельствует история средних веков, может длиться более 100 лет. Школьное обучение продолжается 10 лет или больше. Завтрак требует полчаса. Шкала времени может простираться от макро- через мезо- до микро-, но сам факт, что каждый феномен или событие занимают' некоторое время, очевиден.

Если мы считаем событие мгновенным, молниеносным, то это всегда лишь вопрос относительности применяемой временной рамки. С точки зрения обычного восприятия, гром и молния могут считаться как бы не имеющими длительности, но для физика это крайне сложная и протяженная последовательность электрических импульсов и звуковых волн. Высокий прыжок, удар в теннисе кажутся крайне быстрыми, но представьте себе

все те биологические процессы, которые протекают в организме атлета и каждый из которых является составной частью длительности. Битва может быть лишь эпизодом для военного стратега, но не для солдат, сидящих в окопе. Словом, не существует вневременных феноменов или событий как в смысле расположенности, так и в смысле протяженности их во времени. Последовательность и протяженность - два решающих аспекта времени.

Социальные события и явления также необратимы. Раз уж что-то однажды произошло, то назад этого не воротишь (4; 169). Если вы предприняли некоторые действия, то их нельзя совершить обратно; если вы о чем-то подумали, мысль нельзя «подумать» обратно; если вы чему-то научились, то это не может быть для вас «незнаемым»; если вы что-то испытали, то это не может быть неиспытанным. Короче говоря, жизнь нельзя прожить в обратном направлении. «Наши жизни «утекают» в необратимом потоке времени так же, как проходит жизнь организма» (149; 35).

Это замечание справедливо для всех уровней социальной жизни. На историческом макроуровне не существует «завязывания войны», раз уж она была развязана. Конечно, войну можно остановить, подписать мирный договор, но это уже совсем другое, а именно - последующее историческое событие. На биографическом мезоуровне нельзя «родить ребенка обратно», если его произвели на свет. Наверное, можно отказаться от родительских прав или просто подкинуть ребенка, он может умереть в младенчестве, но это все уже другие, последующие биографические события. На уровне повседневной жизни мы отлично знаем, что невозможно взять слова обратно, если они сказаны, например, в ссоре. Пусть она закончится миром и полным согласием, но так же, как нельзя вернуть омлет к состоянию яйца или не съесть уже съеденный ужин, как бы ни хотелось этого с переполненным желудком ночью, ссору нельзя «отссорить обратно». Все это охвачено метафорической идеей времени, и какое бы событие ни произошло в будущем, оно уже по-своему разместится в общем потоке событий. Гераклит выразил данную мысль в своем знаменитом изречении: нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Говоря же словами современного автора, «повторенное действие никогда не будет тем же самым. Все, вовлеченное в него, будет уже непоправимо изменено в промежуточный период» (4; 168).

Необратимость временного потока заключает в себе различие между прошлым, настоящим и будущим. Это различие, столь очевидное для нас сегодня, исторически не универсально; осознание его появляется лишь на определенной ступени развития человеческих обществ, что самым непосредственным образом

связано с изобретением письма. Прошлое только тогда начинает «простираться назад», когда оно записано, а не только вспоминается. «Строго говоря, история начинается с письма» (159; 30). Будущее направлено вперед, оно может быть спланировано и спроектировано. Сильнейшее подтверждение упомянутых различий дает иудео-христианская традиция, и затем из этой традиции оно распространяется на всю человеческую цивилизацию.

Различие между прошлым, настоящим и будущим не столь разительно, как может показаться. Строго говоря, настоящего не существует, поскольку социальные процессы имеют длительность и в каждый рассматриваемый момент непрерывно переходят из прошлого в будущее; они уже в прошлом, или больше уже не в будущем. Как бы ни была мала взятая нами шкала времени, всегда есть движение, поток, а не замороженное состояние. Пока я пишу это, каждое предложение оказывается в прошлом еще до того, как я его заканчиваю. В момент, когда я печатаю слово, оно уже не в будущем. Расхожее мнение о том, что будущее и прошлое встречаются в настоящем, не лишено разумного смысла. Однако для практических целей их разграничение имеет несомненную ценность лишь до тех пор, пока мы осознаем, что понимаем настоящее как некую строго оговоренную условность, вычлененную из непрерывного потока времени. В социальной жизни демаркационной линией часто служат возможности человеческого восприятия и причины, влияющие на ход событий. По утверждению Барбары Адам, «мы знаем прошедшие события по записям, воспринимаем настоящие непосредственно, а будущие знаем лишь в воображении. Прошедшие события детерминированы, настоящие становятся детерминированными и лишь будущие .еще должны быть детерминированы... На прошлое невозможно влиять, настоящее само является предметом влияния, а будущее поддается воздействию лишь в потенции» (4; 22).

Время как аспект социального изменения

Время является не только универсальным измерением социального изменения, но и его основой, конституирующим его фактором. В социальной жизни изменение происходит повсеместно, оно «вездесуще»; строго говоря, нет двух различающихся по времени состояний любой социальной сущности (действия, группы, общности, института, общества и т.д.), которые были бы идентичными. Конечно, для практических целей допустимо игнорировать определенную степень различия, и тогда мы гово 70

рим о стабильности, постоянстве как противоположности изменению. Например, историки, сравнивая современный период, для которого характерны ускоренные процессы, сдвиги, с древними обществами, рассматривают их как стабильные, неизменные в течение столетий. Социальные антропологи описывают некоторые примитивные, неразвитые общества как «холодные», противопоставляя их «горячим», урбанистически-индустриальным, «переразвитым» обществам Запада. Все это, однако, относительно. То, что рассматривается как стабильное, «принадлежит большей частью к таким изменениям, которые протекают гораздо медленнее, чем происходит их осмысление наблюдателем. Традиционные общества изменяются крайне медленно, если их сравнивать и определять по нынешним западным стандартам» (4; 29).

В реальности изменения и время существуют всегда, а идея стабильности является лишь вспомогательным, подручным средством, «для удобства». Даже когда мы пользуемся этим средством, мы не можем игнорировать время, потому что, говоря о стабильности, мы имеем в виду, что отсутствие различий не абсолютно, а относительно, и что постоянные черты наблюдаются на протяжении сравнительно продолжительных периодов времени. «Говорить о социальной стабильности, абстрагируясь от времени, невозможно, поскольку стабильность означает продолжительность во времени» (147; 199). Более того, говорить о стабильности правомерно лишь применительно к чему-то изменяющемуся. Например, общество эскимосов стабильно по сравнению с канадским, датским или итальянским. Американская конституционная система стабильна по сравнению с американской экономикой или технологией. Католическая церковь стабильна, несмотря на постоянную «текучесть» верующих, увеличение и сокращение их численности за многие века.

В социальных изменениях время проявляется в двух ипостасях. Прежде всего, оно может служить своего рода внешней рамкой для измерения событий и процессов, упорядочения их хаотического потока таким образом, чтобы человек мог ориентироваться и координировать социальные действия. Это - «количественное время», его показывают такие удобные приборы, как часы и календари, позволяющие нам идентифицировать относительный поток, скорость, интервалы, продолжительность различных социальных событий, связывать или разделять по порядку бесчисленные действия, предпринятые индивидами и группами. Была бы возможна академическая лекция, если бы профессор и студенты не появились в одной и той же аудитории примерно в один и тот же момент, а студенты предыдущей лекции ее зара 71

нее не покинули? Была бы возможна религиозная церемония, если бы священник и паства не пришли в церковь одновременно? Мог бы быть отправлен поезд, если бы машинист, проводники и пассажиры не собрались в одно и то же время на одной и той же платформе? Чем сложнее становится человеческое общество, тем более возрастает важность временного порядка и координации. В нынешнем обществе ни одна организация не смогла бы работать без учета времени. Представьте себе большую фабрику без рабочих смен, железную дорогу или авиакомпанию без расписания, рестораны без часов работы. С изобретением приборов для измерения времени все социальные изменения - события и явления - могут быть помещены в эти внешние рамки, т.е. мы можем говорить о «событиях во времени».

Но есть и вторая ипостась времени в социальных изменениях: время связано с социальными изменениями как внутреннее, имманентное, онтологическое свойство событий и процессов. Это «качественное время», определяемое природой социальных процессов. Когда мы рассматриваем какие-либо социальные процессы, то видим, что они проявляют различные временные качества.

По своему типу они более продолжительны или более кратки. Сравним, например, битву и войну, законодательную реформу и медленное моральное разложение, революционную мобилизацию и экономический рост.
Они протекают быстрее или медленнее. Сравним, например, галопирующую инфляцию и постепенную эмансипацию женщин, мгновенную карьеру в поп-арте и постепенное профессиональное совершенствование в медицине.
Социальные процессы характеризуются ритмически или беспорядочно чередующимися интервалами. Сравним, например, волны экономического процветания или упадка, взлеты и спады с беспорядочными изменениями фасонов и моды в мире искусства.
Они разделяются на единицы различных самостоятельных качеств посредством естественных или социальных обстоятельств. Сравним, с одной стороны, периоды работы и отдыха, соответствующие естественным периодам - времени суток (дня и ночи), или в сельской местности - фазы фермерского труда, также разделяемые естественными границами временами года (весна, лето, осень, зима), а с другой, - социально обусловленные различия, например, время молитвы и время светской жизни, национальные праздники и будни, дни поминовения и медовый месяц, дни торговли и Рамадан, экзаменационные сессии и университетские каникулы. Во всех этих случаях мы имеем не просто «события во времени», а «время в событиях», т.е. то, что в социологии обозначается термином «социальное время».

Счет времени

Для измерения времени необходимы шкала и единицы, которые могут быть построены для повторяющихся событий, отмечающих интервалы, и уникальных событий, отмечающих начало шкалы. Естественные события обеспечивают очевидные точки отсчета, и самый простой из них - астрономический цикл, последовательность дней и ночей, чередование сезонов. Идея рассвета, восхода, утра, полудня, послеполуденного времени, вечера и захода солнца, вероятно, является универсальной, обусловленной первичными условиями существования человека на земле. Чередование сезонов - весны, лета, осени и зимы, - чаще всего различающихся по климатическим, атмосферным условиям, естественно связано с циклом размножения и вегетации, что тоже не осталось незамеченным даже самыми древними племенами. Такое разделение становится центральным для организации годового цикла деятельности в обществе, основанном на жестких образцах культуры, и в земледельческих обществах. Другой, вероятно, повсеместно принятой и осознанной единицей времени является месяц, вычленение которого основано на лунном цикле в 29,5 дней. Для оценки времени в обществах, экономика которых базируется на рыболовстве и морских занятиях, особенно важна связь с приливами.

Остальные единицы времени отражают скорее общественный, чем природный опыт. Например, социальное, т. е. до некоторой степени договорное, происхождение недели ясно видно на примере варьируемости длины, которую она принимает в разных культурах: восемь дней в раннем Риме, семь - в иудео-христианской традиции, десять - в Китае, пять или шесть дней в отдельных районах Африки и Центральной Америки. Основание для определения недели усматривается в повторяющемся ритме рынка и ярмарок (159; 34-35). Здесь отражается и биологическая необходимость в отдыхе. Один день выделяется для отдцха или духовных нужд, молитв и ритуалов (пятница в исламе, суббота в иудаизме, воскресенье в христианстве). Разделение, связанное с религиозными предписаниями, можно найти и в годовой (например, литургический год у христиан), и в дневной шкалах

(жизнь монастырей, размеченную часами молитв, великолепно описал Умберто Эко в книге «Имя Розы»).

Первые технические приборы, отмечающие и измеряющие время, - солнечные и водяные часы (клепсидры) - появились в Вавилоне и Египте за тысячи лет до нашей эры. Потом последовала длиннейшая череда многочисленных изобретений, и наконец, в середине XIV в. в Европе были сконструированы первые хронометры с гиревым механизмом. Затем был придуман пружинный механизм, но лишь в середине XIX в. на рынках Швейцарии и Соединенных Штатов появились дешевые личные часы для массового потребителя, а не только для самых богатых. В XX в. часы стали наиболее распространенным техническим прибором.

Настенные и наручные часы позволили отделить время от конкретных событий - как естественных, так и социальных - и ввести договорные единицы времени равной длительности, так что их легко подсчитать. Разделение дня на 12 часов, основанное на зодиакальной системе, было введено уже в древней Греции, а вот разделение часа на шестьдесят минут и минуты на шестьдесят секунд имеет гораздо более позднюю историю и относится к середине XIV в.

Время в сознании и культуре

Будучи всепроникающей чертой социальной жизни, пронизывающей все социальные события и процессы, время нашло свое отражение на субъективном уровне сознания. Восприятие и понимание времени является всеобщим человеческим опытом. Индивиды поразительно отличаются друг от друга своим «чувством времени», в частности, способностью оценивать длительность событий, идентифицировать моменты времени без часов (например, угадывать час дня), предусматривать длительность процесса, необходимую для достижения определенной цели (устанавливая точки отсчета), делить процессы на интервалы (при планировании дневной работы). Одни люди просто одержимы пунктуальностью, другие почти всегда надолго опаздывают. Психология времени - это поле, которое фокусируется на таких и подобных явлениях, или, иначе говоря, на «внутреннем времени» индивидов.

Для социологии интереснее другое отражение реальностей времени - социопсихологическое или культурное. Мы имеем в виду относящиеся к тому или иному конкретному времени типичные символы, ценности, правила и ориентации, которых

придерживаются различные группы, сообщества, классы и т.д. Они фиксируются в определенных кодексах и включаются в социальное сознание или культуру, приобретая характер норм и правил межличностного общения, придавая различным обществам отчетливый «временной профиль». Отпечаток таких распространенных культурных образцов может ощущаться в различных сферах социальной жизни, проявляясь в специфических стилях поведения.. Если сравнить современную американскую культуру с мексиканской или немецкую с итальянской, либо в исторической перспективе - более ранние, традиционные общества с современным индустриальным, то можно легко обнаружить фундаментально различные временные ориентации. Некоторые занятия и профессии очень жестко требуют пунктуальности, «экономии времени» и т.д., для других это не столь важно. Сравните бизнесменов, предпринимателей с артистами, пилотов на авиалиниях с фермерами. Не только занятия и профессии, но и социальные классы, гендерные группы (т.е. мужчины и женщины) и группы возрастные различаются между собой в их временных перспективах.

Говоря о временной ориентации, или временной перспективе, следует различать несколько аспектов.

1. Уровень осознания времени. Это наиболее важная черта. На одном полюсе - одержимая озабоченность течением, прохождением, недостатком времени и т.д. (синдром «время-деньги»), на противоположном - безразличие, пренебрежение временем, вседозволенность обращения с ним (синдром «отложимна завтра»).

2. Глубина осознания времени. Иногда такими характеристиками, как значение и важность, наделяется лишь непосредственное, ближайшее время, а иногда и отдаленное. Говорить о краткосрочной и долгосрочной перспективе можно независимо от того, смотрим мы вперед или назад, в прошлое. Крайний случай краткосрочной ориентации иногда называют «презентизмом» («сиюминутностью»).

3. Форма или вид времени: циклическое или линейное. Мирцея Элиад (112) считает, что «древний» человек воспринимал время в виде цикла, в рамках которого события раскрывались в повторяющемся ритме природы. Линейное видение времени начинается с христианства, с идеи будущего воздаяния и спасения, к которому неуклонно приближается все человечество. Но хотя в современном индустриальном мире линейные представления о времени явно преобладают, тем не менее существуют важные

области, в которых господствует циклическое видение. Микаэль Юнг (456) подчеркивает, что циклические ритмы социальной жизни самым тесным образом связаны с ритмической сущностью социальных процессов, и в качестве иллюстраций ссылается на ежедневные циклы работы и отдыха, солнечного и религиозного года, недели и даже академического и спортивного календаря. Дж. Дэвис Люис и Эндрю Дж. Вейгарт (241) рассматривают три цикла, базирующиеся на трех естественных последовательностях, которые можно определить как единицы времени, - дневной круг, недельный оборот и времена года.

4. Ориентаций на прошлое или будущее. «То, как члены группы соотносят себя с прошлым и будущим (т. е. их временной перспективой), в большой степени зависит от ее структуры и функций» (84; 191-192). Некоторые группы обращены назад: к традициям, достижениям прошлого, они «живут в истории». Другие обращены вперед: они порывают с традициями, игнорируют прошлое, смотрят в будущее. В связи с этим можно говорить о ретроспективной и перспективной ориентациях. Например, считается, что американское общество обращено к будущему, «китайское же использует настоящее как центральную точку, из которой поток существования растекается в обе стороны» (84; 192). Внутри каждого сообщества также существует дифференциация, но уже на более низких уровнях: одни группы - этнические, религиозные, по роду занятий - принимают временную перспективу, существенно отличающуюся от других. Например, в американском обществе некоторые анархистские политические движения или религиозные секты ориентируются на будущее, утопическое или хилиастическое (тысячелетнее) видение. Представители большинства профессий также ориентированы на будущее, хотя и в более прозаической форме, поскольку более реалистично оценивают время. То же можно сказать и по поводу американского среднего класса, который стремится к достижениям, карьере и готов отложить немедленное вознаграждение на будущее. А, например, отдельные регионы (Старый Юг) или патриархальные семьи живут своими воспоминаниями о прошлом. Наконец, представители некоторых маргинальных групп - бродяги, бездомные, безработные, живут исключительно сегодняшним днем. Такое сокращение временной перспективы характерно и для тех, кто оказался в необычных, неустойчивых или опасных ситуациях, например, в сражении на войне. Очевидно также, что у «маленьких детей временная перспектива наиболее краткосрочна, старики же, как правило, обращены в прошлое» (241; 82). Короче говоря, «люди воспринимают настоящее в за 76

висимости от того, сосредоточивают они свое внимание на «здесь и сейчас», видят в настоящем инструмент для конструирования будущего или усматривают в нем искаженный фрагмент славного прошлого» (84; 3).

5. Интерпретация будущего, к которому можно подходить либо как к чему-то, что нужно принимать пассивно, либо к чему-то, что надо активно конструировать. Если первое предполагает согласие и адаптацию, то второе - планирование и формирование. Соответственно можно говорить о пассивном, или фаталистическом, отношении (например, в религиозных хилиастических сектах) и активном, или волюнтаристском (например, в революционных социальных движениях). Сочетание активного отношения к будущему с широким временным воображением, охватывающим и повседневную жизнь, и исторические процессы, называется «историчностью». Говоря словами Адама, это - «осознание того факта, что мы не только сформировались исторически, но и сами формируем историю, что не только история творит нас, но и мы творим историю» (4; 146). По мнению Гидденса, «это осознание линейной протяженности своей собственной трансформации» (147; 221).

6. Предпочтение ценностей. Ориентацию на изменения, новизну и прогресс можно квалифицировать как прогрессивную. Если же предпочтение отдается повторяемости, сходству и порядку, то такую ориентацию правомерно считать консервативной. Эта идеологическая модель относится, конечно, к гораздо более широкой области, нежели просто осознание времени, но в данном случае она тоже играет немаловажную роль.

Фактор времени входит в культуру общества, общности или социальной группы не только в качестве способности к той или иной временной ориентации, но и в гораздо более специфической форме. Это - правила (нормативные ожидания), регулирующие различные аспекты человеческого поведения. Они действуют среди различных институтов, т. е. средоточий норм и ценностей, связанных с важными социальными функциями, как, например, система образования, институт семьи, системы экономики, политики и т.д., а также внутри различных социальных ролей, т. е. средоточий норм и ценностей, связанных со специфическими социальными позициями (статусами), например, учителя, менеджера, рабочего, студента, полицейского и т.д. Короче говоря, правила, имеющие дело со временем, структурно встроены в более широкую сеть правил социальных нормативных систем. Роберт К. Мертон выделил важную категорию подобных пра 77

вил, назвав их «социально ожидаемыми длительностями» (294; 295). Он полагает, что существуют социальные нормы, которые составляют «первичный временной компонент социальных структур и межличностных отношений» (287; 365-366). Встроенные в социальную структуру, они регулируют продолжительность определенных актов, длительность существования групп и организаций, сроки служб и т.д. Суть не только в том, что некоторые формы социальной жизни действительно существуют дольше, чем другие. Есть нормативные ожидания, которые предписывают их продолжительность, и любой отход от этих норм воспринимается обществом как отклонение, что влечет за собой социальные санкции. Сравните женитьбу с мимолетным увлечением на каникулах за границей, семью с каким-нибудь комитетом по выполнению задания, рассчитанного на два месяца, или, например, отцовство, по определению пожизненное, с президентством, законодательно ограничиваемым определенным сроком.

Как и все социальные правила, «ожидаемые длительности» существенно влияют на мышление и действия социальных исполнителей. Обычно, если предполагается, что продолжительность социальных связей, членства в группе или статуса будет велика, то люди станут воспринимать их более серьезно, посвящать им больше времени, энергии, денег, эмоций и т.д. Сравним, например, положение матери в семье с положением временного сотрудника фирмы. Даже если люди занимаются одной и той же работой, то исполнение может быть совершенно различным в зависимости от нормативно установленной длительности. Достаточно вспомнить японские корпорации с их правилом пожизненной работы на одной фирме, или университеты, определяющие долгие сроки пребывания в профессорской должности, чтобы понять то влияние, которое оказывают эти нормы на отдачу в работе.

Если длительность нормативно ограничена, то можно наблюдать поразительные вариации поведения и исполнения между начальным периодом, средней фазой и временем, близким к окончанию срока. Образцы поведения в конце службы, напоминающего «хроменькую уточку» из сказок Андерсена, или лихорадочная деятельность комиссии, желающей уложиться в срок, - это лишь некоторые иллюстрации зависимости деятельности от времени.

Однако структурные правила, включающие в себя время, не ограничены аспектом длительности. Существуют множественные нормативные ожидания, рассчитанные на скорость определенных процессов (например, правила движения, предписанные

сроки обучения в школах и университетах и т.д.). Есть также правила, определяющие надлежащие моменты для принятия тех или иных статусов (например, совершеннолетие, призывной возраст, принцип старшинства по роду занятий, пенсионный возраст). Наконец, существуют нормы, предписывающие ритмы и интервалы процессов (например, приема пищи, ежедневных обходов в больнице, длительности перерывов на работе и т.д.).

Не удивительно, что время - столь проникающий в социальную жизнь фактор - регулируется обществом.

Функции социального времени

В каждом обществе время выполняет некоторые универсальные функции, причем его роль в ранних традиционных и современных индустриальных обществах существенно разнится. Уилберт Мур (303-305) выделяет триединую функцию времени, связанную с тремя универсальными аспектами социальной жизни: синхронизация одновременных действий; последовательность действий, совершающихся одно за другим; определение уровня действий внутри временной единицы. Опираясь на это положение, логично представить более расширенную типологию социального времени.

1. Первое универсальное требование социальной жизни синхронизация активности. Основная часть социальной жизни в каждом обществе заполнена коллективными действиями, которые совершаются совместно множеством людей. Для того чтобы коллективное действие произошло, люди должны встретить друг друга в одном и том же месте в одно и то же время (например, прийти на стадион, чтобы стать зрителями матча). И даже если их физическое присутствие не обязательно, они должны предпринимать определенные действия в один и тот же момент (например, включить свои телевизоры, чтобы составить зрительскую аудиторию того или иного представления). «Чем сильнее взаимозависимость участников действия, тем более необходима временная синхронизация» (241; 96).

2. Следующее универсальное требование - координация. Индивидуальные действия происходят не в вакууме. В совокупности они приводят к единой цели или вносят вклад в производство общего продукта. Разделение труда, одна из классических проблем социологии, является типичным примером социальной координации. Для того чтобы индивидуальные усилия служили инструментом решения общей задачи, они должны предприни 79

маться или одновременно, или в определенные временные промежутки. Скажем, для строительства дома прораб, каменщики и водопроводчики должны придти на работу в одно и то же время и организовать свой день по часам с тем, чтобы их действия были логически взаимосвязаны, чтобы они не мешали друг другу и не препятствовали работе остальных. Для того чтобы выиграть битву, военно-воздушные силы должны в точно намеченный срок вступить в сражение вместе с пехотой (либо после, либо до нее) и в нужный момент соединиться с морскими силами. Вот почему военные стратеги в зависимости от ситуации так много времени уделяют «часу Ч» или «часу X».

3. Еще одно требование - последовательность. Социальные процессы проходят различные стадии, события идут одно за другим в определенной последовательности, причем большинство процессов имеют только им присущую, необходимую логику. Множество действий обретают смысл лишь в том случае, если они совершаются в определенный, конкретный момент. Они не могут быть сделаны раньше или позже нужного времени. Люди ждут, если еще слишком рано, чтобы предпринять что-то, или торопятся, чтобы поспеть за процессом, если он протекает чересчур быстро. Наверное, лучшей моделью подобной ситуации является линия конвейера на фабрике, но в действительности аналогичные случаи гораздо универсальнее. Ребенок должен пойти в школу в определенном возрасте; поле должно быть вспахано в одно время года, а урожай убран - в другое; врага надо разбомбить именно перед атакой пехоты. Рождественские открытки должны быть посланы в определенном месяце, и снотворное принято в определенный час вечера. Для всех подобных случаев отсчет времени совершенно необходим.

4. Следующее требование - своевременность. В банк, магазин, ресторан или кино ходят, как правило, в определенные дни недели. Часы работы сильно варьируют в различных обществах, и без способности ориентироваться в этом нельзя действовать осмысленно и эффективно. Автобусы, поезда, самолеты, корабли отбывают и прибывают по расписанию, и если бы их действия не совпадали с ним, то никакой пользы от транспортных служб не было бы.

5. Очевидное требование, которое надо упомянуть, - измерение. Длительность различных видов деятельности зачастую имеет решающее социальное значение. От этого зависят, например, ожидаемые усилия (от школьных занятий, рабочего времени), количество оплаты (в день, понедельно, в месяц), совершенство исполнения (в соревновательных видах спорта или на экзаменах), стои 80

мость обслуживания (телефонных разговоров, использования электричества или найма машины) и многое другое.

6. Наконец, последним универсальным требованием социальной жизни является ее дифференциация. Важно устранить монотонность и рутину повседневной жизни, отводя различные периоды времени под разные виды деятельности. Дни, посвященные отдыху или молитве (даже этимологически обозначаемые в английском языке как «святые дни»); дни, когда проводятся спортивные мероприятия (в Европе, например, большинство футбольных матчей проходит по средам); выходные дни, дни покупок, время для семейных встреч, карнавалов, избирательных кампаний - все эти экстраординарные случаи «уклонения от работы и повседневности» приветствуются людьми всех обществ, и одной из функций времени является разграничение и вычленение подходящих моментов.

Значение всех указанных функций изменяется по мере усложнения человеческого общества, его институтов и организаций, задач и предприятий. Достаточно сравнить племена охотников с современным индустриальным городом. В примитивном обществе время проистекает из ритмической деятельности, повторяющихся образцов действий, сезонных и жизненных циклов, магических и религиозных наблюдений. Люди обретают некоторое осознание времени per se (самого по себе), но это осознание вторично, ибо оно приходит под давлением повседневного существования. Социальные антропологи обнаружили общества, не знакомые с понятием времени. Изучая племена нуеров в Судане, Е.Е. Эванс-Причард заметил, что они живут сиюминутным временем, воспринимают лишь настоящий момент, связанный либо с метеорологическими условиями, либо с естественным окружением и повседневной деятельностью (122). По словам Барбары Адаме, время в жизни ранних обществ было чемто вроде вторичной, зависимой переменной, выполняя исключительно инструментальные функции.

В индустриальном обществе ситуация прямо противоположна: здесь время превращается в центральный регулятор, координатор, организатор человеческой деятельности и даже мистифицируется. Оно уже не рабочий инструмент, а самоценность, независимая переменная, первичный, определяющий фактор общественной жизни. Как отметил Роберт МакИвер, в современной цивилизации существует «деспотизм времени», календарь и часы становятся «правящими силами». Джек Гуди считает, что часы - это «ключевая машина современного мира, превосходя 81

щая по важности паровой двигатель» (159; 33). Появляются специалисты по ориентации во времени, датах, часах. «Постоянная озабоченность протеканием времени характерна для индустриального человека» (159; 40). Время принимает форму ресурса, который можно потратить, сэкономить или распределить, и даже собственности, которую можно продать или обменять. Как сказал Бенджамин Франклин: «время - деньги». Время приобретает «весьма специфический характер... в современных индустриальных обществах... как ресурс, который можно закладывать в бюджет, тратить, распределять, продавать или контролировать» (4; 113). Анализируя современное общество, Льюис Мэмфорд пишет: «Оплата по часам, контракты по часам, работа по часам, еда по часам; и ничто не свободно до конца от печати календаря или часов. Для протестантов... трата времени становится одним из наиболее тяжких грехов» (307; 2). По тем же причинам пунктуальность рассматривается как одно из величайших достоинств. Когда в 1983 г. мексиканское правительство развернуло кампанию по рациональному использованию времени, на улицах Мехико можно было видеть огромные плакаты: «Время - деньги». Этот феномен материализации и автономизации ряда неожиданно появившихся качеств, свойств социальной жизни, существование которых начинает приобретать независимый характер и которые сковывают, сдерживают самих их творцов - человеческих индивидов, представляет собой все более усиливающуюся черту современности, не ограничивающуюся сферой времени.

Основные теоретические традиции в изучении времени

Классическая социология времени - это достижение Эмиля Дюрктейма (98) и представителей «французской школы» - Марселя Мосса, Анри Убера, Мориса Халбвакса и др. Последователи Дюркгейма ввели новое понятие - «социологическая перспектива», которое было унаследовано позднейшей социологией.

Согласно общепринятым трактовкам, время - это неопределенное, естественное окружение всего человеческого опыта. Философы, в частности Кант, рассматривали его как универсальный человеческий путь упорядочения опыта, форму нашей чувственности, первичную «когнитивную категорию». Дюркгейм предпринял следующий шаг, включив проблему времени в социальную сферу. Для него время - «социальный факт», или «коллективное представление», эманация («излучение», «истечение») коллективного опыта и социальной организации общества. И как

таковое, оно социально «конструируется». Подобно другим социально конструируемым «социальным фактам», время оказывает некоторое сдерживающее влияние на действия людей, обеспечивает нормативную регуляцию социальной жизни и тем самым влияет на общество, формирует своих собственных создателей. Дюркгейм сумел схватить диалектику времени: оно отражает ритм коллективных действий, но одновременно само регулирует такие действия.

Социальный характер времени предполагает, что это не субстанция, не специфическая форма бытия, а, скорее, ряд связей, упорядочивающих последовательность и ритмичность социальных событий. Один тип связи - простое чередование (следование друг за другом); второй - линейное время. Благодаря этому свойству оно принимает разные формы в различных обществах, соотносится с различными экзистенциальными основаниями, возникающими в различных культурах или эпохах. Таким образом, время исторически и культурно относительно..

Позднее Дюркгейм утверждал, что «в различные времена» живут и различные общности (племена, города, профессиональные и возрастные группы, классы), что различные организации (конторы, предприятия, школы) обеспечивают специфические временные рамки для своих членов, а каждому типу человеческой деятельности (политической, экономической, религиозной, образовательной, технической, семейной) соответствует собственная, отличная от других, временная матрица. Кроме того, некоторые социальные категории в известной степени противостоят проникающему воздействию времени, либо смещая временные рамки, либо вовсе игнорируя время. Таковы, например, дети, люди, вышедшие в отставку или на пенсию, больные в клиниках, безработные, заключенные, представители богемы.

Важный вклад в теорию времени внесли Питирим Сорокин и Роберт К. Мертон. В своей знаменитой статье (371) они анализировали так называемое социокультурное время, еще теснее связывая его с проблематикой социальных изменений. Авторы выделили качественную и релятивистскую природу времени, которое никогда не бывает лишь нейтральной количественной шкалой для измерения тех или иных трансформаций. Скорее, оно наполнено богатым содержанием и течет различно в разных обществах. Как писали Сорокин и Мертон, «системы времени варьируют вместе с социальной структурой» (371; 615). Это происходит благодаря тому, что точки отсчета для измерения времени выбираются среди событий, социальная значимость которых зависит от проблем, преобладающих в разных обществах. На ран 83

них стадиях развития общества такие проблемы определяются охотничьими сезонами, периодами сбора урожая, наводнениями, дождями, приливами; позднее - фестивалями, религиозными праздниками и торговыми ярмарками. В современном рыночном обществе большую роль играют сезонные распродажи и каникулы. В результате даты принимают культурное, а не только календарное значение, и периоды, даже номинально равные, проходят с неодинаковой скоростью в зависимости от конкретной культуры.

Поток времени не нейтрален, гладок и однообразен; существуют явные ускорения и пустоты.

Сорокин и Мертон рассматривали социальное время как функциональную предпосылку упорядоченной, предсказуемой, скоординированной и синхронизированной общественной жизни. Имея социальные истоки и будучи наполнено культурным содержанием, оно, в свою очередь, также влияет на общество, повышая и обогащая свойственные ему жизненные ритмы.

Гетерогенность социального времени показал Георг Гурвич (168) - автор типологии, состоящей из восьми категорий времени, которые можно обнаружить в нынешнем обществе. Это продолжительное «длящееся время» традиционных, ориентированных на родство обществ, «неустойчивое время» новых технологий, «циклическое время» церквей и сект, «взрывное время» революционных движений и т.д. (169; 71-72). Для каждого общества характерна собственная конфигурация социальных времен, и выбор одного из них становится важным аспектом групповой идентификации и, следовательно, межгруппового соревнования (конкуренции) и борьбы.

Наряду с другими исследователями, эмпирически ориентированную «социологию времени» развивал Эвиатар Зерубавель (461). С его точки зрения, «социовременной порядок» - это фундаментальный и универсальный принцип социальной жизни, который проявляется на объективном и субъективном уровнях. Общества создают необходимые для своего функционирования объективные «рамки соотнесения во времени» (расписания, таблицы, графики), а люди вырабатывают «стандартные временные ориентации» для упорядочения своего бытия. Каждое социальное событие имеет собственный «временной профиль», комбинацию четырех временных характеристик: 1) структуры следования (образцов стадий, характерных, например, для повседневной жизни, религиозных ритуалов, занятий служащего, экономического роста и т.д.); 2) длительности; 3) локализации в более широкой последовательности («когда» оно

в действительности происходит); и 4) повторяемости или уникальности.

В современном обществе время превращается в товар: люди продают часть своего личного времени, превращая его в рабочее время (462; 171). «Время современного человека жестко сегментируется на часть, когда он официально исполняет свою роль по роду занятий, и остальное, когда он не играет такой роли» (462; 172). В этом высказывании просматриваются выводы более раннего, традиционного исследования «бюджета времени» (380).

В последние десятилетия крайне сложная проблематика социального времени привлекала все большее внимание, а с 70-х годов превратилась в самостоятельное направление социологии с собственными журналами, конференциями и академическими ассоциациями.

жүктеу/скачать 5 Mb.

Достарыңызбен бөлісу:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 27