Ссылка на материал

движении вынуждая Тэхёна стонать, потому что приятно. Приятно и больно. А 
когда тот кончает с усталым стоном на выдохе, кажется, что это конец, но всё 
начинается заново:
— Кто, если не ты? — едва слышно. — Ты был прав: будь ты таким, каким я хочу, 
я бы тебя не захотел, — тяжело хрипел господин Чон, скользя ладонями по 
взмокшей коже. В груди – ураган чувств. — И всё же... — немного безумно 
улыбался он в поцелуе, сокровенно шепча: — И всё же ты именно такой, как я 
хочу. Не могу объяснить. Попытайся понять.
Странно, но Тэхён понимает, безоговорочно отдаваясь вновь и вновь. И всё по 
кругу: взаимные ласки, удовольствие, будоражащие душу слова, заставляющие 
трепетать сердце поцелуи. Сколько внимания дарят ему одному, всему целиком 
и каждой части тела по отдельности, особенно рукам: с каким трепетом целуют 
ладони.
В какой-то момент ему даже кажется, что проходит куда больше одной ночи.
Тэхён не спал, когда в комнате наконец погас свет. Его, измученного, мокрого, 
обнимали со спины, нежно целуя в позвонки, как будто извинялись за 
доставленную боль, но ему, честно говоря, было всё равно на ту. Он лежал, 
уставившись в стену, зарывался лицом в подушку, прикрывая глаза, с усталой 
улыбкой, проскальзывая пальцами между чужих, чтобы тесно сжать те. Его 
боготворили, благодарили, остатки нежных слов прятались по углам, им не 
хватало места в переполненном чувствами Тэхёне. Кажется, тогда он подумал, 
что это его счастье. Должно же то существовать?
Тэхён настолько устал за ночь, что проснулся в той же позе – на боку, с рукой 
под подушкой, а разбудили его голоса: хриплый господина Чона и чей-то ещё.
Сначала дворецкий не понял, хмурился, когда в спальне внезапно открылись 
шторы по просьбе Чонгука, а после распахнул глаза, уставившись в стену, и 
позорно полез под одеяло, пряча лицо в подушку. Хотя Хосоку и так было ясно, 
что Тэхён здесь не для светских бесед. Домработника абсолютно не смутила 
обстановка: разбросанная одежда, голые мужчины в обнимку. Он, как и Тэхён, 
всего лишь выполняет свою работу, но менее стыдно дворецкому от этого не 
становится.
Он потом ещё долго рычит и ворчит на господина Чона, тот с извинениями тянет 
его обратно в постель, с которой Тэхён подскочил, болезненно простонав, стоило 
Хосоку скрыться за дверью.
Боже, ну и позор.
Это было в первый и последний раз, говорит себе Тэхён. В первый и последний, 
чтобы он краснел перед другими людьми из-за таких вещей. Ведь есть правила, 
нормы приличия, которые, кроме него, вообще никто не стремится соблюдать! 
Взгляд падает на часы, и дворецкий ужасается: уже давно за десять. Да чтобы 
он... да так поздно...
Господин Чон, может, и не понимает, чего он так тяжело вздыхает, но точно 
понимает, чем недоволен. Потому ласково просит лечь обратно, провести с ним 
ещё долгие пять минут, а Тэхён после того, что между ними произошло, разве 
может отказать? Может, вообще-то, и отказывает, бегло накидывая на себя то, 
143/239

что первое попалось под руку: слава богу, его же белье и чужая рубашка.
Из зеркала в ванной на него смотрит совсем другой человек: потрёпанный, с 
красными пятнами на шее и груди. Он припоминает, что к нему присасывались 
пиявкой. Пальцы сами скользят по отметинам, очерчивая неровные круги, пока 
дверь в ванную внезапно не открывается.
— Какой же ты пугливый, — с усмешкой говорит Чон, зарываясь носом в 
растрепанные волосы. 
Его не смущает собственная нагота, а Тэхён отворачивается, чувствуя, как в 
бедро упирается член. Дворецкий сухо сглатывает, потому что он ещё долго не 
сможет лечь в постель с целью заняться сексом – у него болит буквально всё. 
Мышцы ноют, в заднице саднит. Нет, его не заставят.
Но в паху сладко тянет, когда господин Чон сгребает его в руках, плотнее 
прижимая к себе. Просит перестать вредничать и поцеловать – Тэхён 
поворачивает голову, заглядывая мужчине в глаза. Впервые после ночи. При 
свете дня всё кажется другим: нет того желания и похоти. Его целуют мягко, а 
Тэхён и не может не целовать в ответ. Снова поддаётся, сталкивается с чужим 
языком, нагло скользнувшим в его рот, и дыхание в который раз позорно 
сбивается.
— Тебе даже не надо стараться... — говорит он в чужие губы, но мысль не 
заканчивает, а господин Чон с любопытством смотрит на него.
— Не надо стараться с чем?
Но Тэхён осторожно выталкивает Чонгука в грудь за дверь, пока тот с игривой 
улыбкой на губах, мурлычущим голосом добивается от него ответа:
— Если ты скажешь, я откажусь от перспективы стоять под дверью голым и 
плакаться тебе о несправедливости жизни, пока ты принимаешь душ, — 
щурится тот. — Не играй со мной.
— Кто мне запретит? — хмыкает Тэхён. — Ты?
Чонгук наигранно поражённо вздыхает, хмуря брови.
— Я тебя раскрепостил, а ты заставляешь меня пожинать плоды. Непослушание 
– это хорошо, но лишь когда оно в меру.
Тэхён безразлично кивает в ответ, закрывая дверь ванной на замок. Включает 
воду, скидывает одежду, как снова слышит голос господина Чона:
— Тэхён, душа моя, не поступай так со мной.
Дворецкий смеётся, качая головой, косится на дверь. Прежде чем забраться в 
душевую, щёлкает замком, открывая ту. Да, впускает. В ванную, в тело, сердце, 
душу. Он уже профукал тот момент, когда можно было дать заднюю, все 
дальнейшие сопротивления будут бессмысленными.
Когда он стоит в душевой под горячими струями воды, а после чувствует ладони 
на талии, скользящие вниз по бёдрам, то молит Бога отца господина Чона: не 
144/239

влюбляться слишком сильно, чтобы, в случае чего, было не так больно 
расставаться. Может, ему тоже стоит выучить парочку молитв... Вдруг правда 
поможет отвадить беса?
*****
Тэхён возвращается домой другим, он сам чувствует это. С лёгким сердцем, 
забыв о своём «неподобающем» внешнем виде, натянув удобный свитер, в 
котором летел и в Германию. Гейдельберг провожает их плотными сугробами 
снега, украшенными улицами, сверкающими огнями, которые видно из 
иллюминатора. Городок словно светится в преддверии праздника, и Тэхён 
устало вздыхает, откидываясь на спинку кресла.
— Зимой здесь особенно красиво, — буднично говорит Чонгук, листая новости. — 
Мы вернёмся.
Он не спрашивает, хочет ли Тэхён, потому что видит, что хочет. Ему понравился 
город, даже их странные обычаи, а особенно понравились украшения. При свете 
дня это выглядит не так впечатляюще, а вот ночью... Тэхён подолгу наблюдал за 
переливающимися разными цветами фонариками на ёлке, установленной в 
гостиной. Он бы установил такую и дома. Для господина Чона, разумеется, в 
первую очередь.
— У меня для тебя кое-что есть, — говорит тот спустя несколько дней после их 
возвращения домой.
Тэхён успел соскучиться по своим будням, даже работа стала даваться ему куда 
легче, он и не замечал раньше, сколько сил приходилось прилагать для того, 
чтобы каждый день заниматься одними и теми же вещами.
Он вопросительно смотрит на Чона, который светится под стать новогодней 
ёлке, но тот не раскрывает своих замыслов. Вывозит дворецкого в город, и когда 
автомобиль останавливается напротив тату-салона, Тэхён сначала глупо 
смотрит на вывеску, а потом не менее глупо – на Чонгука.
— Можно я немного поухаживаю за тобой и предложу обновить тату? — 
интересуется тот. Как будто до этого он за Тэхёном не ухаживал. — Может, ты 
хочешь что-то новое?
Тэхён качает головой – не хочет.
— Ну что ты так смотришь на меня? — смеётся Чонгук, а Тэхён и правда 
непозволительно долго наблюдает за мужчиной, не зная, как отблагодарить его.
У него слезятся глаза, но Тэхён берет себя в руки, собирается с духом. Что он 
должен сказать?
Дворецкий тянется к Чону через панель, целует. Тягуче, сладко, неожиданно для 
господина Чона, которого заводит такая уверенность. У него на губах остаётся 
негромкое «спасибо» и вкус фруктового чая, который он же покупал Тэхёну. В 
глазах неподдельное удивление, смешанное с удовлетворением, он даже не 
находит слов, когда Тэхён выходит из авто и направляется в салон. Телефон в 
145/239

кармане вибрирует, оповещая об смс: «Позвони, как закончишь. Я заберу тебя».
А спустя три часа телефон Тэхёна надрывается – его потеряли. Он коротко 
сообщает, что ещё не закончил, а господин Чон, по голосу слышно, хмурится, 
интересуясь, чем можно заниматься в салоне три часа. Тэхён убеждает его, что 
это не предел, он слезает с кушетки только спустя шесть часов. Хватило одного 
сеанса, чтобы кое-что изменить. Сначала ему сделали эскиз, а после принялись 
за работу: музыкальный ключ теперь овивает не листья, а японский дракон, 
которого Тэхён увидел на стене в холле.
Он выходит из салона, лопатку непривычно жжёт, забытое чувство, – тату будет 
заживать не один день. Тэхён понимает, что не знает, где находится, 
изучающим взглядом окидывает улицы, почти пишет господину Чону, как 
замечает парикмахерскую. Ему давно пора обновить краску. Только вместо 
блонда Тэхён выбирает чёрный, возвращая натуральный цвет. Идёт ва-банк, 
против воли его начальника, избавляется от старого костюма, заменяя новым, 
под низ которого впервые идёт не рубашка, а красная водолазка. И никакого 
галстука. Он делает это ради себя, злорадно представляя лицо господина Чона. 
Не то чтобы Тэхёну нравится видеть мужчину в замешательстве, но на данный 
момент он единственный, кто может ввести человека в настоящий ступор.
Чонгук не ворчит и не сетует из-за того, что Тэхён скидывает ему геолокацию 
только спустя восемь часов. На его лице читается искренний интерес, когда он 
подъезжает не к салону, а к бутику, у которого явно не оставлял своего 
непослушного дворецкого. Мужчина даже не сразу понимает, кто садится в 
автомобиль, а Тэхён не ждёт никакой другой реакции – Чонгук непонимающе 
смотрит на него. Изучает взглядом, рука тянется к волосам, зарывается в те, 
голос звучит озадачено:
— Чего ты добиваешься? Я и так бесповоротно влюблён в тебя, — Тэхён 
несдержанно улыбается в ответ, тихо смеясь. — Нельзя же так, Тэхён, душа моя. 
Я уже немолодой.
— Вы ещё меня переживёте.
— Я планирую смерть в один день. Не согласишься – потащу за собой силой.
— Собственничество – дурная черта, разве нет?
— А ты не собственник? — широко улыбается господин Чон непонятно чему, а 
Тэхён задумчиво качает головой.
Он ещё ни к кому не ревновал Чонгука. Они оба взрослые люди, должны 
доверять друг другу, тот сам говорил об этом.
— Поужинаем? Хочу похвастаться тобой.
Чону даже не нужно согласие, и Тэхён по-хорошему должен возмутиться, он 
ведь не вещь, чтобы им хвастались, но вместо этого горделиво вздергивает 
подбородок, вызывая у Чонгука утробный смех. Ему не стыдно вести себя глупо, 
пока они находятся наедине.
В ресторане господин Чон не сводит с него взгляда: пристального, завороженно 
наблюдая за каждым действием.
146/239

— Какой ты красивый, — достаточно нескольких слов, и Тэхён вспыхивает 
глубоко внутри.
Ему впервые не терпится остаться один на один, в приватной обстановке, и 
после ужина, дома, Тэхён получает то, чего хотел: его жадно целуют, стягивая с 
плеч пальто. Выпутывают из шарфа, подаренного самим господином Чоном, но 
внезапно замирают, окидывая дворецкого взглядом с ног до головы. Движения 
становятся медленными, неторопливо оголяют тело, губы целуют обновлённую 
тату сквозь плёнку, под которой выступила кровь.
— Ты только посмотри на себя, — шепчет Чонгук, покрывая поцелуями нагое, 
разгоряченное тело.
Тату нещадно щиплет, Тэхёну не стоило заниматься сексом ближайшие 
несколько дней, но было не устоять. Он тонет в простынях, чувствах, 
собственном тяжелом дыхании и хриплых стонах мужчины над ним, в нём. 
Приходится перевернуться на живот, чтобы не слезла плёнка, а господин Чон, 
плавно заполняя Тэхёна собой, гуляет руками по бёдрам и спине, очерчивая 
грубыми, сухими ладонями талию. Тэхён под ним – масло.
Зарывшись лицом в подушку, он вдыхает аромат чужой постели, в которой уже 
провёл несколько ночей. Сгребает в кулаки простынь, из горла сыпятся 
короткие стоны, потому что толчки становятся грубее. Руки Чонгука доводят его 
до исступления, Тэхён бесстыдно пачкает постель, закусывая наволочку, чтобы 
сдержать протяжный стон.
И всё как тогда в Германии, по кругу, начинается заново. И снова Тэхён 
обессиленный, вымотанный, но довольный. Он меняет постельное, 
беззастенчиво стащив рубашку господина Чона, чтобы та более или менее 
прикрыла его. Взбивает подушки, пока мужчина принимает душ, проветривает 
комнату, а после Чонгук сам снимает плёнку и мажет тату мазью, покрывая шею 
и плечо невесомыми поцелуями.
Тэхёну кажется, что он спит. За ним ухаживают: в своей спальне он часто 
находит цветы с записками. О нём заботятся: вечерами господин Чон забирает 
из его рук тюбик мази и сам клеит новую плёнку.
Тэхёну нанимают учителя, как и обещали ещё до поездки в Гейдельберг. Он 
занимался своими делами, как внезапно на пороге гостиной появился мужчина, 
возраст которому прибавляли строгие очки, и Тэхён удивленно смотрел на гостя, 
как и тот на него. Дворецкий решил, что ему показалось, однако его зовут по 
имени:
— Тэхён? — удивлённо смотрит на него новоприбывший учитель. — Ким Тэхён?
Господин Чон вопросительно выгибает бровь, а Ким Сокджин объясняет:
— Я работал с ним в музыкальной школе, пока он не бросил её. Решил снова 
заняться музыкой? — ярко улыбается он, а Тэхён коротко кивает. Он не ожидал 
увидеть своего бывшего учителя. — Если бы ты не бросил наши занятия, уже 
был бы далеко отсюда.
Ну, думает Тэхён, тогда он очень рад, что всё-таки бросил её, потому что ему 
147/239

хорошо и здесь.
— Господин Чон, вы знаете мои правила, — Сокджин смотрит на мужчину из-под 
очков, рукой указывая Тэхёну сесть за фортепиано, и мужчина, замерший на 
пороге, как будто сомневался в чём-то, но против правил не пойдёшь.
Тэхён знает второе правило Ким Сокджина: никаких посторонних людей на его 
занятиях. Даже просто «посмотреть». Первое правило гласит: не возникай. Всё 
будет так, как сказал господин Ким, а потому мужчина, кинув на дворецкого 
неоднозначный взгляд, оставляет их наедине.
Занятие не начинается. Тэхёна долго расспрашивают о том, чем он занимался, 
ведь столько лет прошло. И Ким Сокджин заметно изменился – постарел. Он всё 
ещё смешит Тэхёна своими нелепыми замечаниями по типу: «Ты дышишь 
слишком громко, когда играешь. Не надо так». Тэхён знает, что если бы спросил, 
каким образом это влияет на его игру, ему бы ответили: «Никаким. Это просто 
нервирует меня».
Оказывается, ему пришлось уйти с работы и стать частным учителем, потому 
что:
— Где ты видел учителей музыки, которые могут позволить себе мерседес? А я 
могу. А ещё я каждые выходные посещаю полный комплекс спа процедур, а это, 
скажу я тебе, удовольствие не из дешёвых.
Большую часть занятия Тэхён смеялся, потому что учитель Ким вспоминал его 
выходки в музыкальной школе. Однажды Тэхёна чуть ли не исключили за то, что 
он швырнул нотной тетрадью в директора, когда его отчитывали за нарушение 
устава школы. Он отказывался носить форму. Тэхён вообще был очень 
импульсивным подростком, безалаберным и глупым, сейчас он, разумеется, не 
такой. Он умный мальчик, господин Чон не ленится ему об этом напоминать.
И мужчина непонимающе хмурится, когда Тэхён просит выходной. Разумеется, 
не противится, соглашается отпустить куда угодно, но всё-таки интересуется 
зачем. И с кем. И почему вот так внезапно. И в каком это смысле с учителем 
Кимом?
— Хочу посмотреть свой старый музыкальный класс. Он сказал, что может 
показать мне его.
— Ностальгия замучила? — усмехается Чон. — До вечера освободишься?
— Разумеется. Не думаю, что это займёт целый день.
— Надеюсь.
Тэхён молчит, улыбаясь. Говорит:
— Я освобожусь до ужина. Буду дома, когда вы вернётесь. Встречу, накормлю, 
пожалею.
Господин Чон поднимает на него взгляд, отрываясь от работы. Откидывается на 
спинку кресла, подзывая к себе, шепчет:
148/239

— Иди сюда, — и Тэхён идёт, беззастенчиво зарываясь пальцами в волосы и 
путая их, когда мужчина утыкается лицом ему в живот. — Хочешь сходить куда-
нибудь? Давай поужинаем сегодня вместе.
Тэхён только начинает осознавать, какую власть имеет над человеком. Он 
собирался сделать то, что делает всегда, но вкупе с его словами, это производит 
такой эффект, как будто он готов положить на алтарь господина Чона всю свою 
жизнь.
Пока что не готов.
Пока что он готов лишь встретить, накормить и пожалеть, а что до остального... 
У них, кажется, всё и так неплохо складывается. Потому об остальном Тэхён не 
думает, всецело посвящая человеку своё свободное время. Власть не кружит 
ему голову, пальцы заботливо гуляют в мягких волосах, путают, Тэхён с 
трепетом, без лишних просьб скользит ладонью по щеке, получая в неё поцелуй. 
Негласно признаётся в чувствах: он попался.
Тэхён всё-таки и правда влюблён.

жүктеу/скачать 1,01 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: