уже не теплым, а снобистским. А тот случай, когда она забыла
пригласить нас в свой домик у озера, выглядит уже не невинной
ошибкой, а вопиющим пренебрежением.
Выдуманный Мередит рассказ о сексуальном насилии становится
понятнее, если учесть ценности, из которых проистекали ее
верования. Во-первых, большую часть жизни ее отношения с отцом
были натянутыми и непростыми. Во-вторых, у нее была серия
неудачных
интимных
отношений
с
мужчинами,
включая
несчастливый брак.
Одним словом, если говорить о ее ценностях, она настраивала себя
так: от близких отношений с мужчинами не жди ничего хорошего.
Затем в начале 1980-х гг. Мередит стала радикальной
феминисткой и взялась исследовать насилие над детьми. Она
сталкивалась с одной кошмарной историей за другой, без конца
общалась с людьми (обычно женщинами), в детстве пережившими
инцест. Она читала сообщения о новейших научных исследованиях —
как впоследствии выяснилось, неточных и существенно завысивших
частотность
покушений
на
растление.
(Самое
знаменитое
исследование утверждало, что треть взрослых женщин в детстве были
жертвами таких покушений. С тех пор доказано, что эта цифра
ошибочна.)
Мало того, Мередит влюбилась. У нее начались отношения с
женщиной, которая сама была жертвой инцеста: отношения
нездоровые, ибо Мередит находилась в сильнейшей зависимости от
подруги, да еще постоянно пыталась «спасти» ее от травматического
прошлого. А та использовала свои былые травмы как оружие, обвиняя
других, чтобы обрести сочувствие Мередит (подробнее об этом и о
границах в отношениях см. в главе 8). Отношения же Мередит с отцом
ухудшились еще сильнее (он был не в восторге от ее лесбиянского
увлечения), и она зачастила к психотерапевтам. Психотерапевты, чье
поведение
определялось
их
собственными
ценностями
и
убеждениями, снова и снова уверяли ее, что она несчастлива не
только из-за стрессов на журналистской работе и неудачной личной
жизни:
Достарыңызбен бөлісу: