Маяковский и его творчество

Владимир Маяковский был необычной личностью. Уже с детства он многое повидал и многое возненавидел. Он перенёс смерть своего отца когда ему было 13 лет. Возможно именно поэтому он стал более эмоциональным и решительным. Большую часть своей жизни он отдал партии и революции. Именно из-за приверженности делу революции ему часто приходилось сидеть в тюрьмах.

Маяковский искренне считал революционный путь единственным, приводящим к светлому будущему . Но он понимал, что революция - это не тихая и незаметная смена одного правительства другим, а борьба порой жестокая и кровавая. В стихотворении “Ода революции” Маяковский пишет:

О, звериная!

[1918]

10.
Этот большой, самобытный поэт слишком был погружен в заботы суетного дня. Речь идет о плакатах, рекламе, агитстихах, стихотворениях, написанных для газеты по сиюминутному поводу. Маяковский много, даже демонстративно этим занимается. Он пишет о вреде рукопожатий (“Глупая история”), о милиционерах, которые ловят воров (“Стоящим на посту”), о рабочих корреспондентах (“Рабкор”), о снижении цен на товары первой необходимости (“Негритоска Петрова”), о ценах в студенческих столовых (“Дядя Эмэспо”) и т. д. и т. п. Таких стихотворений у Маяковского много. Это не халтура, написаны все эти стихи мастерски, остроумно, привлекают неожиданными рифмами, блеском каламбуров. Мандельштам писал о “газетных” стихах Маяковского : ”Великий реформатор газеты, он оставил глубокий след в поэтическом языке, до нельзя упростив синтаксис и указав существительному почётное и первенствующее место в предложении. Сила и меткость языка сближают Маяковского с традиционным балаганным раешником” (“Буря и натиск”). И всё же в этих остросовременных “газетных” стихах, занимающих немалое место в творческом наследии поэта, Маяковскому не удаётся рассказать потомкам “о времени и о себе”, в них нет общечеловеческого смысла, они утратили живую силу.

Взяв на себя эту неблагодарную, чуждую поэту обязанность, Маяковский в течении нескольких лет постоянно пишет для “Комсомольской правды”, “Известий” стихи на злобу дня, выполняет роль пропагандиста и агитатора. Вычищая во имя светлого будущего “шершавым языком плаката” грязь, Маяковский высмеивает образ “чистого” поэта, воспевающего “розы и грёзы”. Полемически заостряя свою мысль, он пишет в стихотворении “Домой”:

Не хочу,
чтоб меня, как цветок с полян,

В контексте стихотворения, тем более в контексте всего творчества поэта, ничего предусмотрительного в этом образе нет, он не бросает тени на Маяковского. Но с годами, с движением истории образ этот приобрёл страшный смысл. Образ поэта с замком на губах оказался не только символическим, но и пророческим, высветившим трагические судьбы советских поэтов в последующие десятилетия, в эпоху лагерного насилия, цензурных запретов, замкнутых ртов. Через десять лет после того, как было написано это стихотворение, многие оказались за колючей проволокой ГУЛАГа за стихи, за свободное слово. Таковы трагические судьбы О. Мандельштама, Б. Корнилова, Н. Клюева, П. Васильева, Я. Смелякова, Н. Заболодского, Н. Олейникова, Д. Хармса. А в более поздние времена такая судьба ожидала Н. Коржавина, И. Бродского и многих других поэтов.

Символический образ поэта с замкнутым ртом у Маяковского трагичен и многозначен. Власть, превращая литературу в идеологическое оружие, в средство воздействия на массовое сознание, одурманивая его, не только пускала в ход запреты и страх, но и эксплуатировала веру, убеждения, готовность беззаветно служить революции, которые выразил Маяковский в своём стихотворении. Он имел в виду высший долг совести, года “голосует сердце” и поэт пишет “по мандату долга”. Но эпоха повернулась так, что стихотворение стало звучать как гимн несвободе, оправдание отказа от “творческой воли, тайной свободы”(А. Блок), его можно истолковать как недобровольное требование цензуры, идеологического контроля.

Блок в последнем своем стихотворении говорит, что только пушкинская идея “тайной свободы” может спасти поэзию.Маяковский, утверждая новую роль нового поэта в новом обществе, считает необходимым для пользы дела революции отказаться от этой свободы. Но Маяковский, истинный, большой поэт, не мог существовать без творческой свободы, он не смог бы и не когда не стал бы выполнять заданий идеологического Госплана. Он издевался над такого рода руководством литературы:

Лицом к деревне
заданье дано, -
за гусли,
поэты - други!
Поймите ж -
лицо у меня
одно -
12.
оно лицо, а не флюгер.

Трагическая суть противоречий Маяковского в том, что он признавал классовые, революционные, а потом советские интересы за высшие, общечеловеческие, за “веление божие”. Вот что подталкивало руку поэта, когда “лира его издавала неверный звук”. Зловещий символ - поэт с замком на губах - и выразил то глубинное противоречие в душе и творчестве Маяковского, которое привело его к гибели. Во вступлении в поэму “Во весь голос”, где Маяковский с гордым вызовом заявил:

Я, ассенизатор
и водовоз,
революцией
мобилизованный и призванный,
прозвучали трагические строки:
И мне агитпроп
в зубах навяз,
и мне бы
строчить
романсы на вас -
доходней оно и прелестней.
Но я
себя
смирял,
становясь
на горло
собственной песне.

Марина Цветаева написала об этом: “Никакой державный цензор так не расправлялся с Пушкиным, как Владимир Маяковский с самим собой... Маяковский... кончил сильнее, чем лирическим стихотворением - выстрелом. Двенадцать лет подряд человек Маяковский убивал в себе Маяковского-поэта, на тринадцатый поэт встал и человека убил...”

В одном из стихотворений, написанных Мариной Цветаевой после смерти Маяковского, в стихотворении с горьким рефреном “Негоже Сережа! Негоже Володя!”, она объединяет Маяковского с Есениным - для нее одинаков не только их уход из жизни, во многом общими считает она и причины такого ухода .

Маяковский по природе своей был трагическим поэтом, о смерти, о самоубийстве он писал начиная с юности. «Мотив самоубийства», совершенно чуждый футуристической и лефовской тематике, постоянно возвращается в творчестве Маяковского, - заметил Р.Якобсон в статье “О поколении, растратившем своих поэтов”. - Он примеривает к себе варианты самоубийства... В душе поэта взращена небывалая боль нынешнего времени”. Вертеровский мотив смерти, самоубийства звучит у Маяковского как вечный, общечеловеческий. Здесь он свободный поэт, нет у него никакой агитационной, дидактической, рациональной цели, он не связан ни групповыми обязательствами, ни полемикой. Стихи его глубоко лиричны, раскованны, в них он по-настоящему рассказывает “о времени и о себе”.
Внутренняя свобода, истинное вдохновение одушевляют стихи Маяковского о любви, о революции, о родине, о будущем, о поэзии. В этих стихах он большой поэт, “великолепный маяк”, как сказал о нем Е.Замятин, в его творчестве слышен”грозный и оглушительныи” гул мощного исторического потока, который “всегда - о великом”.Ю.Тыньянов писал, что ”Маяковский сродни Державину. Геологические сдвиги 18 века ближе к нам, чем спокойная эволюция 19 века”. “Его митинговый, криковой стих” рассчитан” на площадной резонанс (как стих Державина был построен с расчетом на резонанс дворцовых зал)”. У Маяковского был такой мощный поэтический голос, потому что он с первых шагов в литературе ощущал себя выразителем чувств и дум многих : улицы, толпы, а после революции - массы.

В поэме “Облако в штанах” он обращался ко всем страдающим людям, к человечеству.

“Первый в мире поэт масс”, - сказала о Маяковском Марина Цветаева. И предрекла его поэзии долгую жизнь: “Эта вакансия: первого в мире поэта масс - так скоро не заполнится. И оборачиваться на Маяковского нам, а может быть, и нашим внукам, придется не назад, а вперёд”.
14.
Такой мощности голос у Маяковского, что, не напрягая его, он обращается к вселенной, мирозданию:

Ты посмотри, какая в мире тишь!

И этот поэт, говорящий от имени миллионов и обращающийся к миллионам, был органическим, естественным лириком. Даже поэмы его насквозь лиричны, по - существу, это развёрнутые лирические стихотворения. “Лирическая личность Маяковского грандиозна, и грандиозность становится господствующей чертой его стиля, - пишет Л. Гинзбург. - Гиперболы, контрасты, развёрнутые метафоры - естественное выражение огромной лирической личности”. Фантастический, фантасмагорический образ Маяковского выражает реальное, но напряженное до предела чувство. “Чувства Маяковского не гипербола, - утверждает Цветаева. - Маяковский в области чувствований, конечно, Гулливер среди лилипутов, совершенно таких же, только очень маленьких”.

15.