– Искушение, конечно, большое, – не унимался я, – но ведь это
запрещено законом.
– Ну, такой маленький песик вряд ли кого-нибудь обидит, – возразил
полицейский.
– Разумеется, не обидит, однако может напасть на белку, – продолжал
настаивать я.
– Мне кажется, вы смотрите на это слишком серьезно, – заявил
офицер. – Вот что я вам предлагаю: отправляйтесь за холм, где я не смогу
вас видеть, и дайте ему побегать там. И забудем об этом.
Этот полицейский, подобно любому человеку, искал повод утвердиться
в сознании своей значительности и в ситуации, когда я занялся
самообвинением, мог достичь искомого только одним способом: заняв
позицию великодушного снисхождения.
Но предположим, я попробовал бы защищаться? Вы когда-нибудь
спорили с полицейским?
И вот, вместо того чтобы вступить в сражение, я признал его
абсолютную правоту при моей безусловной виновности. Признал сразу,
открыто и с энтузиазмом. Дело закончилось любезным обменом
позициями: я принял его сторону, а он – мою. Сам лорд Честерфилд едва
ли смог бы быть более милостивым, чем этот слуга закона, всего неделю
назад грозивший мне карами правосудия.
Предполагая, что столкновения не избежать, не лучше ли опередить
потенциального обвинителя, взяв инициативу на себя? Не легче ли
выступить с самокритикой, чем слушать обвинения из чужих уст?
Высказывайте о себе все нелицеприятные характеристики, которые, как
вы подозреваете, у вашего обвинителя на уме или на языке, причем
произнесите их прежде, чем он получит шанс сделать это. И в ста случаях
против одного при таком обороте событий им будет занята позиция
великодушного снисхождения, а ваши ошибки будут сведены к минимуму,
как в случае конного полицейского, который встретился нам с Рексом.
Фердинанд Уоррен, художник и декоратор, применил предложенную
выше методику, пытаясь завоевать расположение капризного, сварливого
заказчика. Вот его рассказ.
Достарыңызбен бөлісу: