Моя борьба

размножения и продолжения рода и вида очень ограничены. Каждое животное
спаривается только со своим товарищем по роду и виду. Синичка идет к синичке,
зяблик к зяблику, скворец к скворчихе, полевая мышь к полевой мыши, домашняя
мышь к домашней мыши, волк к волчице и т. д.
День партии в Нюрнберге. 1927 год.
Изменить это могут только какие-либо чрезвычайные обстоятельства, прежде
всего например обстановка лишения свободы или какие-нибудь другие
обстоятельства, мешающие спариванию в пределах одного и того же рода и вида. В
этих случаях природа тут же начинает оказывать сопротивление и выражает свой
протест либо тем, что отказывает этим животным в способности к дальнейшему
размножению или ограничивает рождаемость следующих поколений этих
ублюдков. В громадном же большинстве случаев природа лишает этих ублюдков
силы сопротивления болезням и нападению врагов. Это вполне естественно. В
результате скрещения двух существ, стоящих на различных ступенях развития,
неизбежно получается потомство, ступень развития которого находится где-то
посередине между ступенями развития каждого из родителей. Это значит, что
потомство будет стоять несколько выше, нежели отсталый из родителей, но в то же
время ниже, нежели более развитой из родителей. А из этого в свою очередь
вытекает то, что такое потомство впоследствии должно будет потерпеть поражение
в борьбе с более развитыми представителями рода и вида. — Такое спаривание
находится в полном противоречии со стремлениями природы к постоянному
совершенствованию жизни. Основной предпосылкой совершенствования является
конечно не спаривание вышестоящего существа с нижестоящим, а только победа
первого над вторым. Более сильный должен властвовать над более слабым, а вовсе
не спариваться с более слабым и жертвовать таким образом собственной силой.
Только слабые могут находить в этом нечто ужасное. На то они именно и слабые и
ограниченные люди. Если бы в нашей жизни господствовал именно этот закон, то
это означало бы, что более высокое развитие органических существ становится
вообще невозможным.
Результатом этого заложенного во всей природе стремления к расовой чистоте
является не только строгое отграничение отдельных рас друг от друга, но и
известная однородность внутри каждой из них. Лиса всегда остается лисой, гусь —
гусем, тигр — тигром и т. д.; разница тут может заключаться только в большей или

меньшей выносливости отдельных экземпляров, в большем или меньшем уме,
понятливости и т. д. Но никогда нельзя встретить лисы, которая обнаруживала бы
какие-нибудь гуманные намерения по отношению к гусю, как никогда мы не
встретим кошки, склонной к дружбе с мышами.
Борьба между теми и другими является результатом не столько прирожденной
вражды, сколько результатом голода и любви. В обоих случаях природа смотрит на
эту борьбу с полным спокойствием и даже с известным удовлетворением. Борьба за
пропитание приводит к тому, что наиболее слабое и болезненное терпит поражение.
Борьба самцов из-за самки обеспечивает право и возможность размножения только
за более сильным. Но всегда и неизменно борьба только способствует здоровью и
увеличению силы сопротивления данного рода и вида. Тем самым борьба является
фактором более высокого развития.
Если бы дело обстояло не так, то это означало бы, что на нашей земле вообще
прекратилось бы прогрессивное развитие. Тогда скорее наступило бы обратное. С
количественной стороны слабое всегда имеет перевес над сильным. И если бы
способность к размножению у обоих была одинакова, то в течение некоторого
времени слабое расплодилось бы в таких огромных размерах, что совершенно
затмило бы собой сильное. Вот почему природа и вносит известную поправку в
пользу более сильного. Эту поправку природа реализует тем, что ставит слабое в
более тяжелые условия существования; таким путем природа ограничивает это
слабое уже в количественном смысле; но мало того, природа делает еще отбор и из
этого числа и предоставляет возможность к размножению лишь наиболее крепким и
здоровым экземплярам.
Природа противится спариванию более слабых существ с более сильными. Но в
еще большей степени противно ей смешение высокой расы с нижестоящей расой.
Такое смешение ставит под вопрос всю тысячелетнюю работу природы над делом
усовершенствования человека.
Из опыта истории мы видим тысячи примеров этого. История с ужасающей
ясностью доказывает, что каждое смешение крови арийцев с более низко стоящими
народами неизбежно приводило к тому, что арийцы теряли свою роль носителей
культуры. В Северной Америке, где население в громадной своей части состоит из
германских элементов, только в очень небольшой степени смешавшихся с более
низкими цветнокожими народами, мы видим совершенно других людей и другую
культуру, нежели в Центральной и Южной Америке, где переселенцы,
преимущественно люди романского происхождения, зачастую в гораздо больших
размерах смешивались с туземным населением. Уже одного этого примера, в
сущности говоря, было бы достаточно, чтобы ясно и недвусмысленно установить
влияние расового смешения. Германец американского континента, сохранивший
беспримесную чистоту своей расы, стал господином континента, и он останется им,
вплоть до того момента, когда сам падет жертвой позора кровосмешения.
Таким образом, можно сказать, что результатом каждого скрещивания рас
является:
а) снижение уровня более высокой расы;

б) физический и умственный регресс, а тем самым и начало хотя и медленного,
но систематического вырождения.
Содействовать этакому развитию означает грешить против воли всевышнего
вечного нашего творца.
Но по заслугам грех этот и наказывается.
Идя против железной логики природы, человек попадает в конфликт с теми
принципами, которым он сам обязан своим существованием. Так, его борьба против
природы неизбежно приводит к его собственной гибели.
Здесь приходится часто выслушивать истинно еврейское по своей наглости и
совершенно глупое возражение современных пацифистов: «но ведь человек на то и
человек, чтобы преодолевать природу!»
Миллионы людей бессмысленно повторяют эту еврейскую нелепость и в конце
концов сами убеждают себя в том, будто люди могут «преодолевать» природу. Что
хотят сказать этим наши пацифистские дурачки, в сущности говоря, даже понять
нельзя.
Не будем уже говорить о том, что на деле человеку еще ни в чем не удалось
преодолеть природу; не будем говорить уже о том, что человеку в лучшем случае
удается лишь постигнуть ту или другую загадку или тайну частицы природы; не
будем напоминать о том, что в действительности человек ничего не изобретает, а
только открывает, т. е. другими словами, что не он господствует над природой, а
природа над ним, и что только, постигнув отдельные законы природы и тайны ее,
человеку удается стать над теми существами, которые лишены этого знания; не
будем уж говорить обо всем этом; достаточно будет констатировать, что никакая
идея не в состоянии преодолеть то, что является предпосылкой бытия и
существования, хотя бы уже по одному тому, что сама идея зависит только от
человека. Вне человека не может быть никакой человеческой идеи на этой земле. Но
ведь из этого вытекает, что сама идея предполагает сначала существование
человека, а стало быть и всех тех законов, которые сами служат предпосылкой
появления человека на земле.
Мало того! Ведь определенные идеи свойственны только определенным людям.
Это относится прежде всего к тем мыслям, которые ведут свое происхождение не от
точного научного знания, а заложены в мире ощущений и чувств, или, как у нас
теперь принято выражаться, в мире внутренних переживаний. Все те идеи, которые
сами по себе ничего общего не имеют с холодной логикой, а являются чистейшим
выражением определенных чувств, этических представлений и т. д., — все такие
идеи неразрывно связаны с существованием человека. Вне этих свойств человека,
вне его творческой силы, вне присущей ему силы воображения само существование
таких идей было бы невозможным. Но отсюда-то как раз и вытекает, что именно
сохранение определенных рас и людей является основной предпосылкой самого
существования этих идей. Отсюда можно было бы даже сделать тот характерный
вывод, что кто действительно всей душой добивается победы идеи пацифизма в
нашем мире, тот должен всею душой добиваться, чтобы мир был завоеван немцами.
Если случится наоборот, то ведь вместе с последним немцем, пожалуй, вымрет и

последний пацифист: по той причине, что весь остальной мир отнюдь не поддался
на противоестественную бессмыслицу пацифизма в такой мере, как, к сожалению,
наш народ. Волей-неволей пришлось бы сначала вести войны, чтобы затем увидеть
победу пацифизма. Этого, говорят, как раз и добивался американский апостол
Вильсон. Наши немецкие фантасты по крайней мере были уверены в этом.
Действительные результаты теперь хорошо известны.
Что же! Идеи гуманизма и пацифизма действительно, может быть, будут вполне
у места тогда, когда вышестоящая раса предварительно завоюет весь мир и в самом
деле станет господствовать над всей землей. Если так поставить вопрос, то идеи
пацифизма и гуманизма перестанут быть вредными. К сожалению, только на
практике такой ход развития трудно осуществим и, в конце концов, невозможен.
Итак — сначала борьба, а потом может быть и пацифизм! В ином случае
пришлось бы сказать, что человечество прошло уже через свой кульминационный
пункт развития и что нас ожидает не победа той или иной другой этической идеи, а
варварство и в результате этого хаос. Пусть смеется, кто хочет, но ведь мы знаем,
что наша планета в течение миллионов лет носилась в эфире без людей. Это вполне
может повториться, если люди позабудут, что их существование подчиняется
безжалостным железным законам природы, а вовсе не выдумкам отдельных
слабоумных «идеологов».
Все, чему мы изумляемся в этом мире, — наука и искусство, техника и открытия
— все это только продукт творчества немногих народов, а первоначально, быть
может, только 
одной
расы. От них и зависит существование всей нашей культуры.
Если бы эти немногие народы погибли, то вместе с ними сошло бы в могилу все
прекрасное в этом мире.
Все великие культуры прошлого погибли только в результате того, что
творческий народ вымирал в результате отравления крови.
Причина этой гибели всегда в последнем счете лежала в забвении той истины,
что всякая культура зависит от человека, а не наоборот; что таким образом, дабы
сохранить культуру, надо сохранить данного творящего эту культуру человека. Но
такое сохранение целиком подчинено железному закону необходимости,
сохранению права на победу за более сильным и более высоким.
Итак, кто хочет жить, тот должен бороться, а кто в этом мире вечной борьбы не
хочет участвовать в драке, тот не заслуживает права на жизнь.
Пусть это жестоко, но это так! По-нашему гораздо более горька участь того
человека, которому кажется, что он в состоянии преодолеть природу, но который на
деле только издевается над природой. В этом последнем случае природе ничего не
остается, как ответить этому человеку болезнями, несчастьями, нуждой. Человек, не
понимающий законов расового развития и пренебрегающий этими законами, сам
себя лишает счастья, которым он мог бы воспользоваться. Такой человек мешает
победному шествию лучшей из рас и тем самым уничтожает основную предпосылку
всякого человеческого прогресса. Такой человек уподобляется беспомощному
животному, несмотря на то, что он сохраняет органы чувств человека.

жүктеу/скачать 3,18 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: