Назови меня своим именем

Злишься?
Нет ответа.
Ты злишься?
Нет, вовсе нет. Просто ты сказал, что будешь поблизости.
Итак, ты злишься.
Итак, почему тебя не было поблизости?
Он  смотрит  на  меня,  затем  как  взрослый  взрослому, 
Ты  прекрасно
знаешь, почему
.
Потому что я не нравлюсь тебе.
Нет.
Потому что я никогда тебе не нравился.
Нет. Потому что я недостаточно хорош для тебя.
Молчание.
Поверь мне, просто поверь.
Я приподнимаю угол простыни.
Он качает головой.
Только на секунду?
Снова покачивание головы. 
Я себя знаю
, говорит он.
Я уже слышал от него эти слова. Они означали, 
Я умираю от желания,
но  начав,  могу  не  остановиться,  поэтому  лучше  не  буду  начинать
.
Насколько  самоуверенным  нужно  быть,  чтобы  сказать  кому-то,  что  не
можешь прикоснуться к нему, потому что знаешь себя.
Что ж, если не намерен заниматься ничем таким, почитаешь мне хотя
бы?
Меня  это  устроило  бы.  Я  хотел,  чтобы  он  почитал  мне  какую-нибудь
повесть.  Что-нибудь  из  Чехова,  Гоголя  или  Кэтрин  Мэнсфилд.  Сними
одежду, Оливер, и залезай в мою постель, позволь мне почувствовать твою
кожу  и  волосы  своей  кожей,  твою  ступню  своей,  даже  если  мы  не  будем
ничем  заниматься,  давай  прижмемся  друг  к  другу,  ты  и  я,  когда  ночною
тьмой  окутан  небосвод,  и  будем  читать  истории  о  мятежных  людях,
которые  в  итоге  всегда  остаются  в  одиночестве  и  ненавидят  быть
одинокими, потому что не могут вынести самих себя…
Предатель, думал я, дожидаясь, когда раздастся скрип его отворяемой
и  затворяемой  двери.  Предатель.  Как  легко  мы  забываем. 
Я  буду
поблизости
. Как же. Лжец.
В тот момент мне не пришло в голову, что я тоже был предателем, что
где-то  на  пляже  меня  этим  вечером  ждала  девушка,  как  ждала  теперь
каждый вечер, и что я, подобно Оливеру, и думать о ней забыл.
Я услышал его шаги на лестничной площадке. Дверь своей спальни я

намеренно оставил приоткрытой в надежде, что света из коридора как раз
хватит,  чтобы  он  разглядел  меня  на  кровати.  Я  отвернулся  к  стене.  Все
зависело  от  него.  Он  прошел  мимо  моей  комнаты,  не  останавливаясь.
Никаких колебаний. Ничего.
Я услышал, как захлопнулась его дверь.
Спустя несколько минут он открыл ее. У меня подпрыгнуло сердце. Я
весь  вспотел,  подушка  была  влажной.  Раздались  еще  несколько  шагов.
Потом затворилась дверь в ванную комнату. Если он включит душ, значит у
него был секс. Вода застучала по ванне, затем включился душ. Предатель.
Предатель.
Я ждал, пока он выйдет из душа. Но он торчал там целую вечность.
Когда  наконец  я  повернулся,  чтобы  выглянуть  в  коридор,  то  заметил,
что  в  комнате  кромешная  темнота.  Дверь  была  закрыта  –  и  кто-то
находился  здесь?  Я  чувствовал  запах  его  шампуня  «Роже  и  Галле»  так
отчетливо, что не сомневался – стоит только поднять руку, и я коснусь его
лица.  Он  был  в  комнате,  стоял  в  темноте,  неподвижно,  как  будто  решая,
разбудить меня или пробраться в мою кровать ощупью. О, благословенная
ночь,  думал  я,  благословенная  ночь.  Не  произнося  ни  слова,  я  пытался
различить  очертания  банного  халата,  который  столько  раз  надевал  после
него,  длинный  махровый  пояс  покачивался  совсем  рядом,  слегка  задевая
мою  щеку;  он  стоял  тут,  готовый  сбросить  халат  на  пол.  Он  пришел
босиком?  И  запер  ли  мою  дверь?  Встал  ли  уже  у  него  член,  как  у  меня,
вздымаясь под халатом, из-за чего пояс касался моего лица, нарочно щекоча
его,  не  останавливайся,  не  останавливайся,  не  останавливайся  никогда.
Внезапно начала открываться дверь. Зачем сейчас открывать дверь?
Это  был  всего-навсего  сквозняк.  Сквозняк  захлопнул  мою  дверь,  и
сквозняк    открывал  ее  теперь.  Пояс,  столь  издевательски  щекотавший  мне
лицо,  оказался  не  чем  иным,  как  москитной  сеткой,  задевавшей  меня  при
каждом  вдохе.  Из  ванной  комнаты  доносился  шум  воды,  хотя  прошло  уже
много  часов  с  того  момента,  как  он  пошел  в  душ.  Нет,  шумел  не  душ,  а
смывной  бачок.  Иногда  он  ломался  и,  наполнившись,  периодически  сам
спускал  воду,  затем  наполнялся  опять  и  снова  опустошался,  и  так  раз  за
разом  на  протяжении  всей  ночи.  Выйдя  на  балкон,  я  различил  мягкую
голубизну моря. Наступил рассвет.
Я проснулся снова через час.
За  завтраком  я  как  обычно  делал  вид,  что  не  замечаю  его.  Первой  на
него взглянула мать и тут же воскликнула, 

жүктеу/скачать 1,05 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: