Феномен лидерства
жүктеу/скачать 40,61 Kb.
|
Лекция 8 Л Шухрат
|
Феномен лидерства Психология исторических деятелей — монархов и государственных лидеров, вождей партий и массовых движений, министров и революционеров — одна из наиболее древних и в то же время наиболее молодых сфер научных исследований. Люди, внесшие заметный вклад в историю, всегда вызывали интерес у своих современников и потомков. И этот интерес никогда не ограничивался тем, что делали эти люди на политической и общественной арене. Известный деятель всегда привлекает внимание именно как личность — всем своим психологическим, нравственным и интеллектуальным обликом, мотивами своих действий, своими прозрениями и просчетами. Жанр исторической биографии со времен Плутарха — едва ли не самый популярный в историографии; герои всемирной истории вновь и вновь становятся персонажами романов, пьес, кинофильмов. Психология политиков — это и совсем новая, переживающая еще младенческий период область знаний. Ибо первые попытки применить к исследованию их личностей данные, понятийный аппарат и концепции психологической науки относятся к середине и второй половине нашего века. В этом сказались и относительная молодость самой этой науки, и совсем недавнее ее «вторжение» в сферу политики. Сегодня не имеет смысла рассуждать о сравнительных достоинствах традиционных — научно–исторических и художественных — и новых, научно–психологических методов: эти новые методы только начинают разрабатываться. Более того, позволительно усомниться в том, что, даже достигнув в будущем гораздо большего совершенства, они смогут превзойти по своим познавательным возможностям методы традиционные. Любая личность и тем более личность выдающегося деятеля целостна и уникальна, а эти ее целостность и уникальность скорее «улавливаются» языком, мышлением и интуицией добросовестного и объективного историка или умного и талантливого беллетриста, чем психолога, «рассекающего» целостную личность на некую сумму ее структурных компонентов и классифицирующего ее по теоретически разработанной им типологии. (Речь не идет, разумеется, ни о псевдонаучных — апологетических или разоблачительных — вульгаризациях, ни о поделках «массовой культуры», спекулирующих на интересе публики к истории и политике.) Видимо, правильнее говорить не о каком–то соперничестве традиционных и научно–психологических подходов к личности политиков или о превосходстве одних над другими, но о своеобразном «разделении труда» и взаимодополнении. При всей уникальности любая личность представляет собой совокупность типологических психических — когнитивных, мотивационно–волевых, эмоциональных и т.д. — механизмов и процессов и имеет по тем или иным своим психическим свойствам общие черты с другими личностями. Ограничиваясь научно–психологическим анализом и соответствующими понятиями, мы вряд ли сможем нарисовать «живой портрет» Ленина, Ф. Рузвельта или де Голля, но зато, возможно, лучше поймем те внутрипсихические причинно–следственные и системные связи, которые обусловили их действия в конкретных ситуациях. А также поймем, что психологически объединяло их с другими людьми, особенно их современниками и соотечественниками, что также весьма важно для объяснения как причин и мотивов их действий, так и условий, позволивших им сыграть свои исторические роли. Как и любое явление жизни, политическое лидерство имеет свою анатомию, в том числе личностно–психологическую, строгий анализ которой требует соответствующего понятийного аппарата и предполагает процедуру типологизации. Именно такого рода задачи в перспективе сможет решать психологическая наука. И если она будет решать их успешно, ее достижения в той или иной мере будут интегрироваться исторической и политической науками, содействуя обогащению их аналитического инструментария. Следуя целям данной книги, мы не будем рассматривать весь богатейший опыт мировой науки — историографии, социологии, политологии в изучении проблемы политического лидерства. Нас будут интересовать лишь результаты тех исследований, в которых эта проблема изучается с позиций современной психологической науки. Основная масса этих исследований выполнена американскими психологами и политологами. Поэтому данной области знаний «американский акцент» присущ еще в большей степени, чем социальной и политической психологии в целом. Исследования теоретического и методологического характера основаны главным образом на эмпирическом материале политической жизни США, излюбленным их сюжетом является психология американских президентов. Естественно, что специфика политической системы США и место в ней президента, формальные и неформальные «правила игры» в политической сфере, наконец, весь культурно–исторический контекст американского общества — все это в значительной мере ограничивает общетеоретическую значимость выводов подобных исследований. Точно так же, как теоретико–психологический анализ советской политической элиты вряд ли мог бы служить путеводной нитью при изучении психологии американских политиков. Тем не менее, многие методологические подходы американских политических психологов можно рассматривать как первый существенный вклад в изучение лидерства в целом. Этот вклад заключается прежде всего в формулировании проблематики такого изучения и ее структурировании. Известная американская исследовательница М. Германн подразделяет факторы, определяющие феномен лидерства на следующие основные группы: 1) исторический контекст (или ситуация); 2) психологические характеристики лидера; 3) последователи или сторонники лидера; 4) отношения между лидером и его последователями; 5) поведение лидера. Останавливаясь подробнее на понятии психологических характеристик лидера, Германн делит их на 7 групп: 1. «Базовые» политические убеждения лидера. 2. Его политический стиль (например, склонность к работе в группе или в одиночку, к политической риторике и пропаганде, к детальному изучению проблем или к получению лишь обобщенной информации, к засекречиванию или открытости своей работы и т.д.). 3. Мотивация к достижению лидирующих позиций. 4. Реакции лидера на стрессы и давление. 5. Способ, которым он достиг своего положения. 6. Предшествующий политический опыт лидера. 7. Политический климат, в котором «стартовал» лидер. Нетрудно заметить, что оба перечня не построены на сколько–нибудь строгих логических основаниях (непонятно, например, почему «климат», в котором началась карьера политика, отнесен к его собственным психологическим характеристикам, а поведение и политический стиль — к различным группам факторов). Тем не менее, предлагаемая совокупность факторов представляется достаточно полной и действительно определяет основные направления возможных исследований феномена политического лидерства. Вместе с тем кажется более логичным отделить «внешние» условия, которые воздействуют на формирование и деятельность лидера, от его собственных «внутренних» психологических характеристик и поведения. Если «внешние» факторы могут служить объектом социально–исторических и междисциплинарных — историко–психологических или психолого–политологических исследований, то личностные характеристики лидера — предмет специального психологического анализа. Верно, конечно, что политическая психология не может замыкаться в рамках такого анализа и должна так или иначе интегрировать социально–исторические подходы, но предлагаемая дифференциация, возможно, содействовала бы более полному использованию методов различных наук. Национально–историческая ситуация как детерминант психологии лидерства К числу ситуационных факторов, воздействующих на психологию и деятельность лидера, в первую очередь, очевидно, должны быть отнесены характер политического строя и политическая культура данной страны. В условиях тоталитарного режима действуют совершенно иные принципы и механизмы формирования политической элиты, чем в странах развитой представительной демократии. Политическая система и политическая культура общества задают тот минимальный набор психологических характеристик, которые обеспечивают восхождение на вершину власти. Потенциальный национальный лидер в демократической стране должен уметь завоевывать популярность и доверие в широких массах населения и особенно среди членов и сторонников той партии, которую он возглавляет. Тоталитарный лидер в этом не нуждается, ему нужно прежде овладеть умением обходить и устранять соперников в ходе аппаратных интриг в высших эшелонах бюрократической власти, создавать себе опору в номенклатуре, главным образом в верхушке партийно–государственного аппарата. Во многих странах «третьего мира», где формальный политический плюрализм и соперничество на выборах сочетаются с силовой борьбой политических группировок военных, этнотрибалистских (племенных) или конфессиональных клик для претендента на власть важны качества, обеспечивающие лидерство в «своей» группе и ее победу в такой борьбе, в частности способность не стесняться в выборе средств и свобода от моральных ограничений. Эта ситуация во многом напоминает условия завоевания власти в античных и средневековых городах–государствах, в феодальных и абсолютных монархиях, когда там происходила борьба за престолонаследие или насильственное устранение предшественника. Разумеется, все эти различия не носят абсолютного характера. В условиях демократии и правового общества политики в борьбе за власть нередко прибегают к весьма изощренным и циничным закулисным интригам (достаточно вспомнить Уотергейт). Тоталитарные лидеры не уступают античным и средневековым тиранам в готовности использовать силовые методы, террор и политические убийства; популярность в народе нужна им в общем не меньше, чем руководителям демократических государств. Тем не менее, каждой политической системе присущи специфические именно для нее механизмы достижения и удержания высшей власти, во многом определяющие психологический облик «вождя». В устоявшейся абсолютной монархии или тоталитарном режиме одним из таких механизмов является сакрализация личности «первого лица», сам факт его пребывания на троне или в кресле генсека признается достаточным основанием выполнения им этой роли во временных пределах, ограниченных лишь его уходом из жизни. Эта сакрализация оказывает на психологию лидера еще большее влияние, чем на его окружение и различные слои политической элиты: в зависимости от его индивидуальных особенностей она либо снижает его способность реагировать на события, усиливает консерватизм мышления и поведения, либо, напротив, питает психологию вседозволенности, побуждает к волюнтаристским и авантюристическим решениям. В России, где сокрализация высшей власти глубоко укоренилась в традициях политической культуры, «иммобилистский» вариант представлен Николаем II и Брежневым, волюнтаристский — Хрущевым (особенно в последние годы его правления). Авантюризм Гитлера свидетельствует, однако, о том, что этот социально–психологический механизм порождается не столько национальной психологией, сколько — абсолютизмом или тоталитарной политической системой. В условиях представительной демократии национальный лидер должен повседневно доказывать обществу и самому себе своего рода дееспособность и политическую эффективность, и именно эта необходимость, а не простое исполнение роли носителя высшей власти является главной пружиной его действий. Один из ярких примеров — политическая судьба генерала де Голля, дважды достигавшего и в собственном самоощущении и в глазах большинства своих соотечественников ореола героического национального лидера и дважды за несколько лет терявшего этот ореол, когда то же большинство переставали устраивать его политика и стиль руководства. Не менее яркий пример из нашей собственной недавней истории — политическая биография М.С. Горбачева, разрушившего тоталитарную систему, чтобы затем пасть жертвой требований, предъявленных лидеру обществом, освободившимся от ее ига. Политическая система влияет на психологию лидера и посредством тех нормативных предписаний, которые присущи порожденной ею культуре и образуют трудно переходимые границы выбора им методов своих действий. Речь идет о «правилах игры», которые социологи называют «нормы–рамки» и которые в той или иной мере интериоризируются политиками, становятся органическим компонентом их психологии. В современных условиях крайне трудно представить себе западного политического лидера, которому пришло бы в голову вопреки конституции разогнать парламент или использовать полицейские и воинские части в борьбе с легальной политической оппозицией (что не исключает разгона чересчур агрессивных, нарушающих порядок массовых манифестаций). Правда, столь же мало вероятно и использование вооруженных методов борьбы оппозиционными партиями (если не говорить о подпольных экстремистских группировках вроде североирландской ИРА или итальянских «бригадистов»). Легальная оппозиция — правая или левая (опять же за исключением маргинальных экстремистских групп) — столь же мало склонна или психологически способна к применению вооруженного насилия — «нормы–рамки» признаются и соблюдаются подавляющим большинством, в отношении них существует общественный консенсус. В целом они являются продуктом относительно поздней культурно–исторической эволюции (нового и новейшего времени), мы не обнаружим их в большинстве обществ в эпохи, предшествующие XVIII–XIX вв. Общецивилизационное развитие оказало влияние не только на систему «норм–рамок» в демократических и демократизировавшихся обществах Северной Америки и Западной Европы, его не избегли и абсолютистские режимы. В России XIXXX вв. власти жестоко преследовали «бунтовщиков», революционеров и «подрывных» литераторов, но не трогали неугодных императору политических деятелей режима — Сперанский был, кажется, последним опальным сановником, отправленным в ссылку, впоследствии санкции не заходили дальше отставки. Большевистская революция походя покончила с этим достижением цивилизации и возродила — в намного расширенном масштабе — политические нравы XVI в. Фундаментальные особенности политической системы — далеко не единственный объективный фактор, воздействующий на психологию лидеров. Конкретный характер этого воздействия во многом определяется состоянием системы, конкретной фазой ее исторического бытия. От этих параметров исторической ситуации зависят, в частности, такие выделенные в приведенном выше «перечне» М. Германн психологически значимые моменты, как «климат», в котором осуществляется политический старт лидера, его предшествующий политический опыт, способы, которыми он достиг своего положения. Ситуационные состояния системы можно в первом приближении подразделить на следующие фазы: 1) становление системы; 2) ее устойчивое равновесие и поступательная эволюция; 3) стагнация системы, сопровождаемая дисфункциональными, кризисными явлениями; 4) состояние ситуационного кризиса, вызванное усложнением конкретных проблем внутренней или внешней политики, угрождающим стабильности системы; 5) общий кризис системы, выражающийся в ее необратимой дестабилизации. Каждая из этих фаз предъявляет специфический «социальный заказ» на лидеров по принципу «нужный человек в нужное время». Советские и западные лидеры В послереволюционной России и Советском Союзе Ленин был лидером, соответствующим фазе становления тоталитарной системы: он создал ее основы, не доведя их, однако, до логического завершения. Сталин завершил процесс становления тоталитаризма, осуществив милитаризацию, распространив принципы прямого репрессивного администрирования на все сферы общественной жизни. И вместе с тем обеспечил на некоторое время равновесие и ограниченное определенными сферами поступательное развитие системы (индустриализация, «культурная революция», достижение военного могущества и статуса сверхдержавы). Методы, посредством которых он достиг этих целей, — массовый государственный террор, система каторжного и принудительного труда, нищенский уровень массового потребления, жесткий идеологический контроль, истребление кадров правящей партии и госаппарата во имя утверждения личной власти, предельная централизация управления — соответствовали фундаментальным принципам тоталитаризма. Личностные различия двух лидеров отражали особенности фаз развития системы. Революционный идеализм и утопизм Ленина, обеспечившие политическую мобилизацию масс, так же как его готовность к «временным отступлениям и компромиссам» (именно так оценивал он идею НЭПа), были необходимы для спасения рождающегося, еще неокрепшего режима от угрозы падения под гнетом всеобщей разрухи, голода, предельного обнищания народа. Последовательный цинизм, политический разбой и патологическая жестокость, присущие Сталину, были адекватны задаче превращения имеющей лишь ограниченную поддержку в стране диктатуры в мощное, устойчиво функционирующее тоталитарное государство. Не менее важен для этого был его идеологический цинизм, облегчивший переход от выдохшейся к 40–м годам романтики «мировой пролетарской революции» к великодержавному имперскому национализму. Со спецификой различных фаз связаны и особенности политической биографии первых советских лидеров, соответствующие их психологическому облику. Ленин приобрел свою харизму и власть в качестве общепризнанного вождя победившей социалистической революции; Сталин, будучи в революционном движении второстепенной и для многих сомнительной фигурой, смог добыть то и другое, только оттеснив — вначале путем аппаратных интриг, а затем — преследований, репрессий и убийств — более известных и популярных партийных лидеров. Поэтому Ленина и сегодня продолжают почитать далеко не только поклонники тоталитарной системы, а на Сталина молятся лишь те, кто предпочитает исповедовать ценности националистического тоталитаризма («коммунофашизма»). В последние годы жизни Сталина созданная им система стала обнаруживать признаки стагнации, в ряде сфер (эффективность экономики, сельское хозяйство, научные исследования, жилищная проблема, социальное обеспечение и т.д.) назревал глубокий кризис. Дисфункциональный характер начала принимать диспропорция в системе номенклатурной власти — бесконтрольное господство госбезопасности над партийной, государственной и военной элитой. Реформы Н.С. Хрущева, его новации в сфере внешней политики — попытка восстановить равновесие и поступательное развитие системы. Независимо от ее результатов как психологические отличия Хрущева от его предшественников, так и его общность с ними обусловлены тем, что он был «тоталитарным реформатором». С одной стороны, смелость в разрыве с некоторыми идеологическими и политическими догмами и практикой, в разоблачении сталинских преступлений, с другой — та же вера во всемогущество неограниченной партийно–бюрократической власти, порождавшая пресловутый хрущевский волюнтаризм, то же стремление командовать всем и вся и — вопреки провозглашенному стремлению к мирному сосуществованию — великодержавные амбиции и авантюризм во внешней политике (Карибский кризис). Годы правления Брежнева и его двух недолго царствовавших преемников — время усиливающейся стагнации режима, грозившей его глубоким тотальным кризисом. Испугавшись реформаторских рывков Хрущева и ощущая, что любая глубокая реальная реформа несовместима с существующей системой власти («ткнешь пальцем — все развалится», по формуле секретаря райкома из очерка Ю. Нагибина), правящая номенклатура делает ставку на воздержание от резких движений, статус–кво, стабильность. Она замыкается в уютном мирке собственной власти и привилегий, закрывая глаза на проблемы страны. Стремясь в то же время выиграть от экономических отношений с Западом, предотвратить опасность военной конфронтации с ним и расширить зону советского имперского влияния в развивающемся мире. Лидер, органически неспособный к какой–либо инициативе в экономической и внутренней политике, но обожающий дорогие подарки от западных президентов и премьеров и готовый продемонстрировать военную мощь по подсказке своих маршалов и генералов, — оптимален для фазы позднего, стагнирующего, «размягченного» тоталитаризма. Только в рамках этой системы возможны многолетнее пребывание на высшем посту в государстве тяжело больного, маразмирующего старца и последующее назначение на тот же пост заурядного чиновника с физическими и интеллектуальными данными К. У. Черненко. Последующие национальные лидеры — разрушители и реформаторы системы — это уже одновременно деятели и жертвы ее тотального кризиса и крушения. Различные фазы и типы ситуационных состояний системы характерны и для новейшей истории стран Северной Америки и Западной Европы. Наиболее острый ситуационный кризис, перераставший в общесистемный, они пережили в период великой депрессии конца 20–х начала 30–х годов. Личные качества Ф.Д. Рузвельта были одним из важнейших факторов, позволивших крупнейшей демократической стране перейти из этой опасной фазы в состояние устойчивого равновесия и поступательной эволюции: в нем наиболее полно воплотились черты лидера, выступающего в качестве «демократического реформатора». В другом национально–историческом контексте и соответственно в несколько ином варианте те же черты проявили лидеры народного фронта во Франции, возглавившие массовое антифашистское движение и осуществившие социальные реформы, которые на несколько лет отодвинули крах демократического режима. В Германии, где внутренняя обстановка была во многом сложнее, чем в США или Франции, ситуационный кризис перерос в системный, завершившийся падением демократического режима и переходом к тоталитаризму. Послевоенным лидерам ФРГ — К. Аденауэру и его коллегам — пришлось выступить в роли не только «демократических реформаторов», но и созидателей демократической системы. Послевоенные лидеры США и большинства западноевропейских стран (за исключением Испании, Португалии, Греции и отчасти Италии) сталкивались в основном лишь с ситуационными кризисами, связанными с «холодной войной», крушением колониальной системы (войны во Вьетнаме, Алжире, Карибский кризис и т.д.) и обострением экономических проблем, они действовали в условиях относительной стабильности и поступательной эволюции системы. По всей вероятности, возможно выявить корреляции между этими «фазовыми» характеристиками состояния общества и психологическим обликом лидирующих политиков соответствующих стран. Столь же возможны такие корреляции и при анализе проблем политического лидерства в «третьем мире», где в одних странах господствуют стагнация и политическая неустойчивость, а в других проявились тенденции к глубокому реформированию экономической и политической структуры и поступательной эволюции. Авторитаризм, присущий политическим режимам многих из этих стран, играл совершенно различную роль — стабилизирующую, реформаторскую или дестабилизирующую и застойную — в зависимости от преобладания тех или иных тенденций и соответствующих им психологических характеристик национальных лидеров. Взаимодействие исторических ситуаций и психологических свойств национальных лидеров — сфера увлекательных междисциплинарных историко–психологических или психолого–политологических исследований. Значение ее определяется тем, что, как считают ныне многие профессиональные социальные и политические психологи, именно ситуационные факторы являются решающими в возвышении деятелей с определенными психологическими характеристиками на роль лидеров. В 70–80–е годы «фундаментально ошибочной аттрибуцией» признается склонность ряда исследователей лидерства рассуждать об исторических личностях, не учитывая в достаточной мере «внешние детерминанты» их поведения156. Фактически такие исследователи впадают в тот же грех персонификации (или персональной аттрибуции) общественных явлений, который, как мы видели (см. главу I) присущ массовому сознанию. Известный американский политический психолог Д.К. Саймонтон сочувственно цитирует в этой связи философско–исторический эпилог «Войны и мира» Л. Толстого и его знаменитую уничижительную характеристику исторической роли Наполеона. Излагая результаты собственных исследований факторов, определивших сравнительные масштабы исторической роли 342 европейских монархов средневековья и нового времени, американских президентов, а также факты выборов президентом США бывшего вице–президента, Саймонтон приходит к выводу о значительном перевесе ситуационных факторов над личностно–психологическими. В свете этих исследований теория Толстого не вызывает, по его мнению, «серьезных оговорок». Значение личностных характеристик лидеров Некоторые оговорки, на наш взгляд, все же необходимы. Несомненно, что выдающиеся (или признанные таковыми) исторические деятели выполняют «социальный заказ эпохи». Однако для выполнения этого заказа они все же должны обладать соответствующими ему личностными качествами. Трудно вообразить, что могло бы произойти с Америкой в 30–е годы, если бы на посту президента находился человек, не превышающий по своим психологическим данным предшественников и преемников Ф.Д. Рузвельта. Или с Францией, если бы в 1958 г. в ее политическом резерве не было Шарля де Голля. Выборы М.С. Горбачева генеральным секретарем в 1985 г. были результатом сложной комбинации сил в Политбюро ЦК КПСС, его вполне реальным соперником был консервативный и по–сталински крутой ленинградский лидер Романов. Сложись эта комбинация несколько иначе (например, если бы кандидатуру Горбачева не поддержал А.А. Громыко), возможно, история СССР и России в 80–90–х годах приняла бы совсем иной оборот. Значение личности лидера нетрудно доказать и, так сказать, негативным способом — ведь нередко бывает так, что «социальный заказ» не выполняется, нужный человек не появляется в нужное время. Неадекватность уникальной по сложности, обилию запутанности острейших проблем ситуации в посттоталитарной России качествам верхнего слоя ее политической элиты, видимо, один из немаловажных аспектов российского кризиса 90–х годов. Возможно, в более «спокойных» и стабильных ситуациях — например, на фазе поступательной эволюции и «частичных» кризисов (как в современных США и других развитых странах) — персональные качества лидеров играют менее значительную роль, чем в условиях становления, общего кризиса и распада социально–политических систем. В анализе феномена политического лидерства рассматривавшийся выше вопрос «Почему человек становится и является лидером?» неизбежно увязывается с другим: «Как личностные качества лидера влияют на историю и политику?». Иными словами, если в комплексе взаимоотношения «лидер–ситуация» (во всех ее уровнях и аспектах) очевидна детерминирующая роль ситуационного компонента, то это не должно означать умаления активной роли компонента личности. И именно этот компонент занимает в настоящее время центральное место в исследованиях политических психологов, посвященных проблеме лидерства. Ибо, как отмечает Саймонтон, «мало кто может уйти от размышлений о характере этих своеобразных людей — наших лидеров, которые являются наиболее значительными действующими лицами событий, буквально управляющих нашей жизнью». Естественно, что данное направление исследований является более «психологическим», чем междисциплинарное изучение ситуационных, факторов лидерства. Ведь речь в данном случае идет о психологии личности, точнее, о тех ее особенностях, которые связаны с выполнением специфической социальной роли политического лидера. В то же время в методологии изучения личности лидеров сказывается влияние различных тенденций, идущих от тех «материнских» дисциплин, на скрещении которых возникла политическая психология. Так, в приведенном выше перечне характеристик лидера, принадлежащем М. Германн, преобладает политологический подход: большая часть позиций перечня может быть выявлена непосредственно из политических акций, деклараций и политической биографии лидера и не требует специального психологического анализа. Это проявляется и в принципе дифференциации характеристик, например, в рядоположенных отношениях находятся мотивация и убеждения лидера. С психологической точки зрения, убеждения или ценности не нечто отдельное от мотивации, но ее выражение и продукт; как мы видели, они представляют собой «гибридное» образование, в котором сливаются мотивационные и когнитивные процессы. Однако когнитивные стороны психологии лидера, особенности восприятия им политической действительности и информации о ней вообще отсутствуют в списке Германн. Если в изучении психологии лидеров следовать методам, разработанным в рамках общепсихологических и социально–психологических концепций личности, ее надо представить как взаимодействие когнитивных, мотивационных, аффективных, коммуникативных и конативных (поведенческих) компонентов, прослеживая их выражение в установках (аттитюдах) лидеров, в том числе в их ценностях и убеждениях. Такой подход характерен для исследователей, изучающих феномен лидерства преимущественно с позиций психологической науки. В последнее время появляются труды российских ученых, затрагивающие проблемы лидерства. Изучение проблемы лидерства необходимо для выработки методов эффективного руководства, отбора и формирования лидеров. Проблемы лидерства на данный момент стоят довольно остро, и поэтому большое значение имеет изучение феномена лидерства. Обратимся к анализу концепций личности руководителя, в результате которого установлено наличие разнообразных подходов к разработке теоретической модели развития личности и эффективности управленческой деятельности руководителя. В настоящее время существуют различные подходы к изучению личности лидера (руководителя). Коллекционный подход основан на следующих представлениях. Руководитель должен обладать особыми личностными качествами, которые обеспечивают успешность управленческой деятельности. Кроме этого может быть определен перечень этих качеств для конкретной должности. Типичные системы оценки руководителей, основанные на данном подходе, содержат наборы профессионально значимых качеств. В структуре личностных свойств руководителя выделяются четыре подструктуры: управленческие способности, политические качества, профессиональные качества, организаторские качества. Этот подход имеет свои ограничения. Представления о личности руководителя как о наборе качеств, связанных с успешностью деятельности через весовые коэффициенты, не способствовало анализу ее динамических характеристик. Возможность развития личности лишь констатировалась, и предполагалось, что оно происходит как простое изменение отдельных качеств, изолированных свойств. Абстрактность понимания качеств руководителя, их неувязка с теми или иными управленческими ситуациями, субъективизм выделения и понимания профессионально важных качеств, отсутствие разграничения общих качеств от специфических, присущих руководителю как личности, тоже явились определенным недостатком. Конкурентный подход предполагает наличие у руководителей особых, личностных свойств или определенного уровня развития общих свойств, отличающих их от других людей. Поиск этих личностных свойств осуществляется путем сравнения группы руководителей и людей, не относящихся к этой категории, успешных и неуспешных руководителей различных должностных уровней. В структуре личности руководителя выделяются административно-организаторские умения, морально-этические характеристики, качества ума, профессиональные умения, социальную направленность, мотивацию. При анализе структуры качеств личности руководителя оценке подвергаются, в первую очередь, специальные свойства личности и их подструктуры, так как именно они исключительно важны для выполнения управленческой деятельности. Специальная структура включает те качества, которые отличают эффективного руководителя от неэффективного. Интерпретация выявленных различий может быть связана с существенными трудностями: причинами различий могут быть как специальный отбор, так и формирование личностных новообразований, обусловленных особенностями деятельности или системным окружением, профессиональная деформация. Следовательно, вместо профессиональных качеств исследователи могут выявлять особенности критериев отбора руководителей или условия их формирования. Парциальный подход сформирован в ходе практической деятельности психологов и предполагает коррекцию личностных способов ориентации в среде. Формирование личности руководителя опосредованно связано с отработкой отдельных операций и действий, включенных в управленческую деятельность, с психокоррекцией системы отношений. При этом особое внимание уделяется исследованию развития мышления и созданию алгоритмов решения управленческих задач. Инженерно-психологический подход рассматривает руководителя как лицо, принимающее решение. В этом подходе ограничиваются изучением психологических процессов переработки руководителем информации и его индивидуальных особенностей, проявляющихся в управленческой деятельности. Рефлексивно-ценностный подход изучает личность руководителя через формирование у него рефлексивно-ценностной концепции управления. Способность руководителя к интеграции проявляется в формировании, осмыслении и самокоррекции его собственной управленческой концепции, которая состоит из ряда взаимопересекающихся концептуальных моделей деятельности. Ее элементами являются: стратегические замыслы; экономические показатели; проблемы, возникающие при выполнении показателей; причины возникновения проблем; управленческие средства устранения причин; функциональные единицы, реализующие эти средства; информация о состоянии деятельности. В социально-психологическом подходе разработаны и эмпирически доказаны различные модели личности руководителя производственной организации, изучено влияние личности руководителя на эффективность управленческой деятельности, организаторский потенциал и направленность руководителя, прогнозирование профессионального развития, управленческое взаимодействие и воздействие, социально-перцептивные процессы в управлении; ролевые конфликты и социально-психологическая ориентировка. Ситуационно-комплексный подход рассматривает движущие силы развития личности руководителя в различных управленческих ситуациях и жизненных событиях. Для изучения механизмов развития личности руководителя выделяются комплексное (оценка деятельности во всем объеме ее функций) и локальное (оценка одной функции) прогнозирование и экспрессивное оценивание. Анализ влияния отдельных факторов и условий на развитие личности руководителя в управленческой деятельности предполагает факторный подход. Исследователи изучают группы факторов. К первой группе относят ситуационные и институционализированные, которые включают в себя производственные, организационные и социальные условия. Эффективность развития личности в управленческой деятельности руководителя связывают со структурой и задачами организаций, периодом ее существования и размерами, типом организации. Существенное значение имеют такие переменные, как система коммуникаций, иерархия власти, масштаб контроля, характер информационного обеспечения, система ценностей организации, используемая технология. Однако, результаты исследования влияния ситуационных факторов часто интерпретируются в их связи с эффективностью управленческой деятельности, при этом не рассматриваются внутренние механизмы. К индивидуальным факторам развития личности руководителя относятся личностные предпосылки и демографические переменные. Выделяются факторы, имеющие первостепенное значение для развития. К ним относят: адаптационную мобильность, контактность, фактор интеграции социальных функций, ролей и лидерство, уровень подготовки и объем знаний. Функциональный подход реализован в исследовании деятельности мастеров и начальников цехов производственных организаций. Опираясь на разработанную динамическую функциональную структуру личности руководителя , где основными подструктурами стали психофизиологическая, психологическая, социальная, было предложено выделить общую и специальную структуру личности. Если общей можно считать эту трехкомпонентную структуру, то специальной структурой личности руководителя являются следующие подструктуры: идейно-политические качества, профессиональная компетентность руководителя, организаторские и педагогические способности, морально-этические качества. Сочетание указанных выше подструктур личности определяет типологию и личностное своеобразие. Имиджевый подход изучает индивидуально-личностные качества и создание технологий формирования имиджа руководителя, соответствующего сознательным и бессознательным потребностям той или иной социальной группы. Выделяются основные индивидуально-личностные качества, которые должен демонстрировать для своего успеха руководитель: сила, щедрость, справедливость, властность, доброта. Недостаток данного подхода заключается в том, что, создавая образ идеального руководителя, уделяется внимание только внешним характеристикам. В условиях изменения форм собственности формируется экономико-психологический подход к изучению психологических закономерностей экономического поведения различных типов руководителей. Обращается внимание на разработку структуры личности руководителя, его ценностные и экономические ориентации; мотивацию и ответственность, деловую активность, субъективный экономический статус, психосоциальную идентификацию, представления о феномене доверия, личностные качества, самооценки и отношение к изменению формы собственности. Интегративный подход предусматривает выявление глубинных психологических механизмов, интегрирующих личность и деятельность руководителей. Особенности управленческой деятельности конкретного руководителя определяются интегрально-функциональными качествами, общей интегральной способностью к руководству, Я-концепцией, особенностями профессионального самосознания. Относящейся к интегративному подходу является концепция силы личности. Как системообразующий фактор рассматривается сила личности, включающая чувство ответственности, уверенность в собственных силах, стремление к руководству и лидерству, умение убеждать и общественную активность. Чувство внутренней согласованности, определяющее силу личности руководителя, основывается на самовосприятии, самопредставлении, моделях и эталонах управленческой деятельности. Следствием этого уровня согласованности является убежденность руководителя в своей способности достичь поставленных целей - Я-эффективность. Сила личности руководителя, базирующаяся на чувстве внутренней согласованности, определяет когнитивные, мотивационные и аффективные процессы. Акмеологический подход нацелен на разработку профессиограмм различных типов руководителей, структур профессионала-руководителя во взаимосвязи с образом мира, психолого-акмеологической модели формирования профессионального самосознания личности руководителя. Осуществленный анализ вышеуказанных подходов к разработке концепций личности руководителя показывает, что анализируемые подходы основаны на авторском представлении о структуре личности, механизмах ее изменения и психологических требованиях к руководителю. Существенное влияние на методологию разработки структуры личности руководителя оказали классические модели личности, построенные Б.Г. Ананьевым, А.Г. Ковалевым, В.С. Мерлиным, В.Н. Мясищевым, К.К. Платоновым, Н.И. Рейнвальд, С.Л. Рубинштейном и Л.И. Уманским. Современный этап изучения личности руководителя характеризуется переходом от описательных моделей к интегральным, когда на смену разрозненным исследованиям приходят обобщающие концепции личности с более последовательным описанием управленческого развития руководителя и поиском интегральной основы его структуры личности. Наметилась тенденция к поиску ядра структуры личности руководителя. В осмыслении феномена личности руководителя недостаточное развитие получили психосемантический, автобиографический, экспериментально-психологический, клинико-психологический и возрастной подходы. Главное, что отличает самые современные подходы — это стремление к максимальной интеграции представлений и обобщению многочисленных накопленных наукой разрозненных фактов и отдельных характеристик лидерства. Так, Д. Катц предложил вариант изучения 1) степень структурированности и ролевого детерминизма поведения (можно говорить об организационном лидерстве и более свободном, неорганизационном - например, лидерство в массовом движении и т. д.); 2) в случае организационного лидерства решающей является характеристика институтов (демократические или авторитарные); 3) важную роль играет характер первичных и вторичных отношений в группе или организации; 4) существенны связи группы или организации с другими системами и подсистемами, а также позиция лидера во всей этой иерархии. Изучив различные типологии лидерства, М. Германн выделила четыре основных образа лидера: 1) «Дудочник в пестром костюме» («настоящий герой»). Этот образ лидера предполагает изучение собственно лидера и его характеристики. Поняв характер лидера, можно предположить, какие цели и стратегии он изберет. Этот образ лидера привел к возникновению описанных ранее теорий «героев» и «теории черт». 2) «Торговец» Этому образу лидера соответствуют «трансдейственная» теория и теория обмена. 3) «Марионетка» Лидер является как бы доверенным лицом группы и действует от ее имени. Для того, чтобы понять лидерство в подобной ситуации, надо знать цели и ожидания ведомых. Такое лидерство анализируется атрибутивными теориями. 4) «Пожарник» Лидерство в этом случае представляет собой реакцию на происходящее. Чтобы понять природу такого лидера, необходимо изучать контекст, что делают ситуационные теории. На основе этих образов, М. Германн выделила пять основных компонентов лидерства: а) личность лидера и особенности его выдвижения, б) характеристики группы, в) природа взаимоотношений в группе, г) контекст, при котором осуществляется лидерство, д) результат взаимодействия лидера и ведомых в конкретных ситуациях. Тип лидерства зависит от природы и комбинации этих пяти ингредиентов. Основным недостатком существующих теорий лидерства, по М. Германн, является их фиксирование на каком-либо одном компоненте. Следовательно, необходима новая комплексная теория, учитывающая все возможные комбинации ингредиентов. Литература: Hermann M.G. Ingredients of Leadership // Political Psychology. Contemporary Problems and Issues. San Francisco; L., 1986. P. 168–185. Sintonton D.K. Personality and Politics // Handbook of Personality Theory and Research / Ed. LA. Pervin. N.Y., 1990. P. 681–684. Ross L. The intuitive psychologist and his shortcomings // Advances in experimental social psychology / Ed. L. Berkowitz. N.Y., 1977. Vol. 10. P. 173–220. Агапов В. С. Я-концепция как интегративная основа личности и деятельности руководителя. - М.: МОСУ, 2000. - 30с. Агапов В. С. Проблема личности руководителя в отечественной психологии. - М.: Академия, 2005.-75с. Ольшанский Д. В. Основы политической психологии. Учебное пособие для вузов. - Екатеринбург: Деловая книга, 2001. - 496 с. жүктеу/скачать 40,61 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|