Убрал руку от игрального камешка и натянуто улыбнулся

Вэнь Чань не хотел говорить о Лян Яньбэе. Он ответил что-то невнятное и попросил А-Фу
поставить доску для облавных шашек, чтобы поиграть с Лян Шухуном.
Видя, что он пошел навстречу, Лян Шухун, естественно, не мог отказаться. К тому же, он,
будучи искусным игроком, насколько он доверял своим навыкам, намеревался выиграть две
партии, а затем намеренно проиграть Вэнь Чаню, чтобы его хоть как-то развеселить.
Но Лян Шухун снова просчитался. Прошло целых два часа, а он не выиграл ни одной партии.
Солнце клонилось к западу. Вэнь Чань сделал свой последний ход и опять выиграл. Лян Шухун
все еще пребывал в смятении. Вэнь Чань поднял глаза, посмотрел на небо и сказал: 
— Уже поздно. Шухун-сюну нужно добраться домой, пока полностью не стемнеет.
Какое-то время Лян Шухун все еще думал о том, куда двинуть фигуру. Услышав Вэнь Чаня, он
убрал руку от игрального камешка и натянуто улыбнулся: 
— В таком случае, Ваше Высочество, я пойду. Наведаюсь в другой раз, чтобы скрасить твое
одиночество.
Когда А-Фу провожал его к воротам, он все еще не мог понять, как Вэнь Чаню удалось
выиграть. При этих мыслях он невольно нахмурил брови.
Наблюдавший за сменами выражений лица своего хозяина с момента, как он вышел,
маленький слуга рядом с ним не мог не спросить: 
— Господин, Его Высочество девятый принц сказал вам что-то неприятное?
Лян Шухун, потеряв нить мысли, покосился на него. Он задумался на миг и спросил: 
— Ты когда-нибудь слышал о мастерстве Его Высочества в игре в шашки?
Служонок ответил: 
— Никогда. Но до меня доходили слухи, что литературные способности, боевое искусство,
музыкальные навыки и верховая стрельба из лука у него не так хороши. Судя по всему, и
мастерство игры в шашки не выдающееся.
— Отнюдь не так, — Лян Шухун слабо покачал головой.
Лян Шухун уже был наслышан о никчемности девятого принца. Но сыграв с Вэнь Чанем
сегодня несколько партий, он обнаружил, что его уверенные навыки были слабы против Вэнь

Чаня. Каждый ход Вэнь Чаня приводил к нескольким отступлениям Лян Шухуна, обрекая
группы его камней на погибель. Это было ужасно.
— Господин имеет в виду...
— Его Высочество девятый принц как будто стал совсем другим, — пробормотал Лян Шухун.
Раньше навыки игры в шашки Вэнь Чаня были действительно никудышными. После того, как
он взошел на трон, его единственным способом скоротать время во внутренних покоях было
чаепитие и игра в шашки. К сожалению, навыки окружающих его людей были не так хороши,
как у него. Сложно было найти достойного соперника, и тогда, с грустью в сердце, он придумал
отличный способ.
Когда он приходил во дворец наложниц или же когда какую-нибудь наложницу отправляли к
нему, Вэнь Чань говорил: “Если ты проиграешь мне в облавные шашки, то будешь спать в
боковом зале”.
Чтобы попасть в императорское ложе, наложницы с головой погрузились в учебу и упорно
изучали искусство игры в шашки, чтобы одержать победу над Его Величеством.
Какая жалость, ведь они не знали, что в это время сам Вэнь Чань тоже усердно учился,
поэтому его навыки улучшались. Он превратился в “Вэнь Чаня, умоляющего о поражении”.
После целого дня сидения одолеваемый скукой Вэнь Чань сделал потягушки и, цокнув языком,
пробормотал: “Нет, нет, не так хорош в шашках, как мои наложницы…”.
Убрав доску, А-Фу подошел к Вэнь Чаню: 
— Ваше Высочество хочет кушать? Этот слуга послал в императорскую кухню узнать, что на
ужин. Сегодня будет отварная утка с соевой подливой.
— А разве вчера не то же самое было на ужин? — спросил Вэнь Чань.
— Нет, не то же самое, — сказал А-Фу. — Вчера было под сливовым и абрикосовым соусом, а
сегодня — под острым.
“Ну, какой бы ни был соус, оно все равно вкусное”, — подумал Вэнь Чань.
Как показали факты, эти два вида соуса на отварной утке действительно различались: когда
Вэнь Чань поглощал утку под сливово-абрикосовым соусом, им владела лишь одна мысль:
“Вкусно!”.

Когда Вэнь Чань ел утку под острым соусом, в голове звучало: “Вкусно! Но так остро!”.
После ужина его губы ярко покраснели, словно накрашенные помадой, особенно на фоне
бледной кожи, что так их оттеняла. А-Фу тотчас же заварил сливовый чай, чтобы это помогло
Вэнь Чаню унять жжение.
Фактически Вэнь Чань мог есть острую пищу в своей предыдущей жизни, но это пришло после
“практики”. Сейчас же он был мальчишкой, еще не познавшим острые блюда. Доев отварную
утку, он почувствовал, что его язык горит. Весь его разум непрерывно полыхал. Три выпитые
чашки сливового чая лишь немного облегчили состояние.
Вечером после купания он лежал в кровати с непрекращающимся жаром в животе. Время
перевалило за полночь, а он так и не мог уснуть. Вэнь Чань решил больше никогда в жизни не
брать в рот острой пищи. Это убийственно!
Из-за этого большую часть ночи он ворочался с боку на бок, и только когда забрезжил рассвет,
он, замученный, провалился в сон.
Он спал глубоким сном без сновидений. Когда солнце нависло над дворцом, он продолжал
крепко спать, и даже утренний колокол не смог разбудить его.
Птичий крик, появившийся из ниоткуда, вырвал сознание Вэнь Чаня из сна. Этот крик был
резким и громким, что в ушах до сих пор звенело.
Вэнь Чань слегка нахмурился, его веки будто слиплись.
Вслед за этим раздался звонкий голос, похожий на женский: “Ваше Высочество девятый
принц! Ваше Высочество девятый принц!”.
Голос был резким, с необычной проникающей способностью. Всего четыре или пять криков
полностью разбудили крепко спящего Вэнь Чаня. Он открыл красные от недосыпа глаза и вяло
спустился с кровати. Даже не стал обуваться и босиком протопал к двери зала. Высунув голову,
он увидел А-Фу и несколько дворцовых служанок и слуг, собравшихся во дворе.
А-Фу держал в руке клетку, в которой прыгала птица и орала: “Ваше Высочество девятый
принц! Ваше Высочество девятый принц!”.
Прислуга ухахатывалась над ней.
У Вэнь Чаня заболела голова. Он тяжело закашлялся и еще не проснувшимся голосом со
злостью сказал: 

— Что с этой птицей? Пусть она заткнется!
Как только слуги и служанки услышали его голос, они тут же убрали улыбки и повернулись,
чтобы поприветствовать Вэнь Чаня. А-Фу поставил птичью клетку на стол и после
формальностей сказал Вэнь Чаню: 
— Ваше Высочество, этого попугая прислал молодой господин Лян сегодня утром.
— Лян Шухун? — Вэнь Чань почти всю ночь страдал от жара, но когда наконец-то крепко
заснул, его разбудила птица, которая до сих пор не переставала кричать: “Ваше Высочество
девятый принц! Ваше Высочество девятый принц!”. Его тон стал недобрым: — С каких это пор
он печется о моей трапезе? Лучше бы думал над тем, как улучшить свою игру в шашки. Более
того, эту птицу отправили не туда. А-Фу, быстро отнеси ее в кухню!
— Ваше Высочество неправильно понял. Это не от того молодого господина Ляна, а от
молодого господина из дома шилана из министерства церемоний. Я слышал, что он растил
попугая больше месяца и научил его этой фразе, — быстро объяснил А-Фу.
После упоминания Лян Яньбэя гнев Вэнь Чаня испарился. Он с удивлением взглянул на птицу,
скачущую в клетке, и с сомнением спросил: 
— Зачем Лян Яньбэй послал мне птицу?
— Молодой господин Лян сказал, что это развеет скуку Его Высочества, — ответил А-Фу.
У Лян Яньбэя были необычные увлечения. Ему всегда нравились диковинные штуки. В той
жизни он приобрел попугая и, чтобы доставить радость госпоже Лян, полгода учил его
говорить хвалебные слова для нее. В итоге попугай повторял лишь одну фразу: “Затмевающая
луну и смущающая цветы, твоя красота рыбу заставит тонуть, а летящего гуся упасть*”. В то
время Вэнь Чань смертельно завидовал.
*闭月羞花 (bìyuè xiūhuā) — обр. о красавице
沉鱼落雁 (chén yú luò yàn) — ослепительно красива, неотразимая красота
Кто бы мог подумать, что после перерождения этого попугая подарят ему...
— Принеси мне птицу сюда, хочу посмотреть, — приказал Вэнь Чань.
А-Фу улыбнулся так сильно, что его глаз не стало видно. Он протянул клетку Вэнь Чаню: 

— Ваше Высочество, этот слуга осмелится сказать, что во всей столице не найдется птицы
краше этой.
Она действительно была великолепна, со светло-желтым оперением спереди, белыми
крыльями и желтым хохолком. При прыжке эта маленькая очаровательная птица
растопыривала крылья.
Вэнь Чань подумал, что это определенно не тот самый подарок Лян Яньбэя своей жене. У той
было ярко-красное оперение, как у птенца феникса, а голос звучал мягче, чем у этой, и
вызывал желание слушать.
Черные блестящие глаза попугая изменили направление, и он сказал: “Всего наилучшего
Девятому Высочеству!”.
Сердце Вэнь Чаня подпрыгнуло, уголки его губ невольно приподнялись.
— Эта птица намного приятнее, чем ее хозяин.
А-Фу молча улыбнулся.
— Лян Яньбэй лично приходил, чтобы отдать ее? — как бы невзначай спросил Вэнь Чань и
протянул палец, чтобы подразнить птицу.
— Это был господин Лян. Он принес птицу после аудиенции у императора, — ответил А-Фу,
сознательно меняя тему: — Ваше Высочество, ты не замечал, какая у господина Ляна
аккуратная корона и хорошо причесанные волосы? Намного красивее, чем у других
сановников.
Вэнь Чань вспомнил свою прошлую жизнь, как Лян Цзюнь однажды встретился с другом в
трактире и напился вусмерть. Он жаловался, что волос у него становится все меньше и
меньше, а макушка полысела. Слово за слово, и он расплакался.
Так вышло, что по соседству сидел придворный служащий и отчетливо слышал рыдания Лян
Цзюня, и тогда на следующий день вся столица узнала о лысине господина Ляна.
Поразмыслив немного, Вэнь Чань сказал: 
— Не стоит подражать его образу. Хоть он сейчас и красавец, через много лет рано или поздно
облысеет.
— А! — А-Фу в ужасе уставился на него. — Ваше Высочество, это правда?

— Конечно, — заверил его Вэнь Чань. Если бы это реально были ложные слухи, то почему Лян
Цзюнь все это терпел? Всего-то нужно было снять корону для волос и походить так на виду у
всех, тогда сплетни утихли бы. Но Лян Цзюнь не стал этого делать, а на публику выходил
исключительно с нефритовой короной на макушке, даже головной убор не надевал.
Вэнь Чань провел пальцем вдоль оперения попугая и спросил равнодушным голосом: 
— Есть новости, что Лян Яньбэй завербовался в армию?
В той жизни Лян Яньбэй пошел в армию в феврале, а в марте изучал тактику сражения.
Лишний вопрос Вэнь Чань задал, чтобы успокоиться.
Неожиданно А-Фу ответил: 
— Этот слуга не слышал ничего подобного.
Сначал Вэнь Чань озадачился, но потом почувствовал облегчение. Как входящий в штат
прислуги внутренних покоев дворца, А-Фу не мог так быстро узнать о новостях из столицы.
Потребуется некоторое время, чтобы они распространились.
Долго постояв на месте, он почувствовал, как от холода застывают ступни. Он зевнул и махнул
рукой: 
— Заткните эту птицу, я пойду немного посплю.
— Этот слуга понял приказ, — А-Фу взял клетку и отступил.
Неизвестно, каким образом он заткнул попугая. Вэнь Чань лежал и внимательно
прислушивался, но не услышал птичьего крика.
Пока кипела утренняя суета, Вэнь Чань снова сладко заснул.
http://tl.rulate.ru/book/50413/1308759