И ДЕЛА ВАШИ ИДУТ ВСЛЕД ЗА ВАМИ

— А что вы порекомендуете? — спросил я.

— В первый вечер, мне кажется, было бы разумно совершить короткую экскурсию по ночному Прянску, заехать пообедать в один из чудесных ресторанов. Сегодня на центральной площади города состоятся очень красивое лазерное шоу и дискотека под открытым небом. На нескольких открытых площадках выступают лучшие звезды мировой эстрады. В городе работают более ста семидесяти клубов с оригинальными программами, — ответила девушка в видеотелефоне.

— Ну, я так сразу не могу определиться. Сначала поселюсь в гостинице, а потом уже решу.

— До вашей гостиницы осталось шесть километров. Лучше свернуть на первом перекрестке направо, и дальше по главной улице города вы доедете прямо к гостинице, которая напротив городского парка, — подхватил нашу беседу голос сопровождения.

Отель «Славяния» появился на горизонте, выделяясь среди небоскребов по обеим сторонам главной улицы Прянска. Он словно парил в воздухе, и этот зрительный эффект создавался специальным его освещением. Внизу более темные бордовые тона постепенно менялись и плавно трансформировались в яркую, почти малиновую краску под крышей отеля.

Главная улица спускалась с холма и текла асфальтовой рекой между сверкающими небоскребами.

Хотя город поражал воображение ультрасовременной архитектурой, зазывал красочной рекламой во всевозможные заведения, меня интересовала в первую очередь загадка успеха Русляндии: как же это стало возможным в окружении несостоявшихся рыночных экономик других стран СНГ?

Поэтому с первых минут пребывания в Прянске я стремился не терять времени и заняться поиском ответов на вопросы об экономическом чуде Русляндии.

— Хочу поговорить с гидом! — сказал я вслух видеотелефону, подъезжая ко входу в «Славянин».

— Мы всегда к вашим услугам, — тут же последовал ответ.

— Скажите, пожалуйста, где бы я мог узнать о новейшей истории Русляндии, о том, какие реформы были проведены в последние годы и как происходило развитие экономики страны начиная с 1991 года?

— Это легко организовать. Вам надо в Центральный дом информатики. Мы закажем вам виртуальную студию на сегодняшний вечер. Там для вас будет приготовлен специальный курс по интересующей тематике.

— Спасибо. Вот это мне и нужно на сегодняшний вечер. Меня поселили в комфортабельный номер отеля, из окон которого открывался вид на город. Девушка‑консьержка оказалась особой приятной во всех отношениях, улыбчивой и вежливой. Все в номере управлялось голосом, поэтому при поселении меня попросили сказать вслух несколько слов, чтобы система автоматического распознавания голоса могла меня запомнить.

— Хочу принять душ!

— Наше государство в декабре 1991 года ничем не отличалось от соседних республик бывшего Советского Союза. Те же разруха, хаос, кризис власти, падение производства, полный паралич сельского хозяйства, потеря производственных связей и абсолютная неразбериха. И как следствие всего этого — отсутствие товаров и продуктов в магазинах, прекращение жилищного строительства, низкая покупательная способность населения, отсутствие бюджетных средств и источников их пополнения. Да еще сюрприз, который преподнесла нам Россия с конфискацией денег у населения и фактически их обесцениванием. Мы ведь все держали деньги в Сберегательном банке СССР и потеряли свои вклады.

— Артем Михайлович, тогда мы так и сделаем. Продолжим работу в таком же режиме.

— Итак, мы остановились на том, что страна досталась нам почти разрушенной, без денег и собственного производства, но были четко сформулированы принципы ее строительства и цель — сделать граждан обеспеченными.

— Профессор Кедров живет здесь? — спросил я у виртуального президента.

— Да, с девяносто второго года он является главным советником правительства Русляндии по вопросам государственного строительства, — ответил Лужок Касьянович.

— Как бы мне с ним встретиться? Мы не виделись с девяностого года. Он тогда мне все рассказал, и я до сих пор считаю его систему организации власти самой эффективной для стран бывшего Советского Союза.

— Это просто. Мы уже информировали его о вашем приезде, и он сам изъявил желание повидаться. Завтра встреча в президентском дворце, в 14.00, вас устраивает?

— Конечно, спасибо… Значит, вы внедрили его систему государственной власти в Русляндии?

— А как отнеслись чиновники к реформе административного аппарата? — спросил я президента Лужка Касьяновича Путиявлинского.

— Конечно, с очень большим опасением, но мы тут же их успокоили двумя дополнительными решениями: во‑первых, поначалу совершенно не сократили их численность, а во‑вторых, предоставили им возможность зарабатывать огромные деньги легально, не на взятках, а за счет трудовой деятельности.

— Как же это удалось?

— Вторым указом. Он появился после того, как была высказана идея превратить бюрократов в созидательную силу общества и перестать с ними бороться.

На экране возник портрет улыбающегося человека средних лет, лысеющего, слегка грузного, с умным и проницательным взглядом. Конечно, это был самый известный в Русляндии экономист господин Бреф Егор Ясинович. Говорят, что за особые заслуги в разработке теории создания среднего класса в Русляндии в следующем году он непременно будет выдвинут на Нобелевскую премию в области экономики и почти наверняка ее получит.

— Егор Ясинович всегда отличался нестандартным мышлением, но в СССР ему просто не давали думать, заставляя заниматься пропагандой коммунистических идей, осуществлением контроля за ценами и всякой другой ерундой. А у нас он развернулся во всю мощь! — сказал президент Путиявлинский.

— Русляндия с первых мест в мире по размаху коррупции вышла по этому показателю в число самых благополучных стран. А когда мы внедрили виртуальное управление страной, вообще удалось избавиться от коррупции, — сказал вновь появившийся на экране президент.

— Вот в это поверить очень сложно. Нас убеждали в России, что коррупция вечна и избавиться от нее нельзя никогда. Неужели вам это удалось?

— Ну посудите сами: все процессы принятия решений в сфере распределения бюджета или других материальных благ строго автоматизированы. Анонимно вводятся данные о различных претендентах на получение, например, госзаказов, компьютер анализирует информацию и выбирает лучшее предложение. Так же решаются вопросы приватизации недвижимости. Никаких разрешений для начала какой‑либо деятельности не требуется: разрешено все, что не запрещено законом. Затрат на организацию деятельности тоже нет: чиновники и государство сами берут на себя все расходы, только бы вы начали делать что‑либо полезное обществу!

— Все это, конечно, впечатляет. И в общем не сложно организовано.

— Очень рад, что вы все понимаете. Я вас сегодня покину. Дела. Вы теперь знаете основу основ: как мы сформировали структуру управления нашей страной. Она позволила эффективно решить все остальные вопросы развития экономики и нашего общества, обеспечила успешность наших реформ. Мне кажется, что вам с дороги надо бы немного отдохнуть, а завтра мы предоставим вам возможность встретиться с разными специалистами, которые введут вас в курс дела относительно реформирования отдельных отраслей, приведших нашу страну к таким ошеломляющим успехам. Вы ведь об этом хотите узнать?

— Да, — согласился я. — Простите, последний вопрос: вы настоящий президент или его цифровое изображение?

Путиявлинский усмехнулся:

— Так вы, Артем Михайлович, решили, что все это инсценировка? Я самый настоящий, вот, посмотрите мои наручные часы.

— Вы достаточно известный у нас человек. Я, к сожалению, не смог с вами повидаться лично и решил воспользоваться возможностями нашей национальной системы связи четвертого поколения. В этой сфере мы тоже впереди планеты всей. Когда мне сообщили о том, что прямо с дороги вы захотели узнать о Русляндии, мое желание с вами пообщаться еще более усилилось. Я вас приму завтра во дворце с профессором Кедровым. Сегодня отдыхайте.

— Хотите заказать сон?

— Свет! — крикнул я.

— Вы можете объяснить нам в общем виде, а мы уже додумаем детали, — продолжал говорить голос где‑то рядом с моей головой, прямо из спинки кровати. — И вы не сказали, во сколько вас завтра разбудить.

— А как это произойдет, если я закажу вам сон? Вы подключите ко мне электроды, провода или еще что‑нибудь? — спросил я, успокоившись.

— Загляните под подушку, — посоветовал голос.

— Значит, эта штука вызовет у меня галлюцинации? — спросил я.

— Нет. Нормальный сон, который ничем не отличается от тех, которые вы обычно видите. Просто он более яркий и впечатления от него остаются. То есть в отличие от произвольных снов, которые вы, как правило, забываете, этот сон вы запомните. И можете заказывать его продолжение каждую ночь. Как сериал…

— И вы то же самое можете сделать с моим мозгом днем?

— Нет. Этого мы не можем. Ночью вы не сопротивляетесь свободно возникающим образам, а днем, во время бодрствования, вы очень легко можете отогнать все посторонние мысли. Ну что, попробуем?

Я заказал сон о рыбной ловле в Амазонии.

…Наш корабль плыл по реке от города Манауса. Амазонка в этот период года разливалась и затопляла лес на тысячи километров. Реликтовые деревья, достигавшие в обхвате нескольких метров, стояли в воде, а мы плыли буквально в джунглях, огибая их стволы. В небе летали попугаи ара, по веткам деревьев прыгали обезьяны и висели милые ленивцы. По протокам мы пробирались к месту слияния Амазонки с Рио‑Негро, чтобы дальше продолжить путь вверх по Черной Реке. В месте слияния поразительной была цветовая гамма: желтые воды Амазонки действительно сливались с черными водами Рио‑Негро, и дальше река словно заполнялась кофе с молоком.

— Как вы будете меня называть? — спросила она.

— Ева! — сказал я не раздумывая.

— Очень хорошее имя! — согласилась девушка.

— Давайте начинать. Кофе не хотите? — пошутил я.

Она с милой улыбкой ответила:

— Хочу!

— Самыми первыми реформами после организации системы власти в Русляндии, конечно, стали реформы сельского хозяйства, — начала свой рассказ Ева. — Понятно, что реформы в любой стране нужно начинать с того, чтобы страна сама себя обеспечила продовольствием по ценам, доступным подавляющему большинству населения. Оставшемуся меньшинству поможет нормально жить государство. Это принцип реформы сельского хозяйства, принятый в Русляндии. Если начинать реформы с чего‑то другого, они обречены на провал. Все заработанные деньги люди будут проедать, оплачивая импортное продовольствие по сумасшедшим ценам, либо этих денег никто из простых людей и вовсе не заработает.

— Это правильно, — согласился я. — Так как на голодный желудок работать не очень хочется, скорее, появляется желание долбануть кого‑нибудь богатенького по голове и купить на вырученные деньги колбасу.

— Смешно, — сказала Ева и продолжала: — Вначале мы очень быстро создали кадастр наших земель. Определили, сколько у нас сельскохозяйственных угодий: пашни, лугов, лесов и сколько земли может быть использовано для строительства и других нужд. Потом основали Земельный банк, куда положили сто миллионов долларов — половину денег, полученных от Мирового банка на стабилизацию экономики страны. Другая половина была использована для стабилизации внутренней валюты — рупелей и на поддержку ученых. Глядя на неудачный опыт России и других стран СНГ, мы поняли, что продавать землю в частные руки просто так нельзя и нельзя ее сдавать в аренду фермерам.

— Почему же? — спросил я.

— Когда деньги есть только у небольшого количества людей, только они в состоянии выкупить землю, но не факт, что для сельского хозяйства. Скорее всего, застроят ее домами и продадут недвижимость. Это легче и быстрее. Так и случилось в России. Ну а сдавать в аренду землю тоже оказалось пагубным! Фермеры первые несколько лет загоняют в нее огромное количество удобрений, пестицидов, гербицидов и другой химической гадости только для того, чтобы получить рекордные урожаи. Потом, когда земля истощится, просто переходят на другой участок, бросая прежний, ставший неплодородным. Так были загублены сотни тысяч гектаров земель в России в районе Астрахани, где выращивали арбузы! Так и будут поступать фермеры с землей, если она им не принадлежит.

— Подождите, что же получается? Землю нельзя продавать в частные руки и нельзя сдавать в аренду? Но она не может оставаться собственностью государства, иначе не будет урожая! Мы же знаем о разорившихся совхозах в СССР.

— Вы правы! Поэтому мы нашли способ, как выйти из этого положения. В Русляндии был решен земельный вопрос! Мы решили продавать землю людям по принципу кооперативной квартиры, совершенно замечательного советского изобретения. Человек вносит ссуду, свой первый взнос, и взамен получает землю. А потом с каждого урожая постепенно выплачивает ее стоимость. Но земля принадлежит семье сразу после внесения первого взноса. Если вы покупаете пашню, то и должны на ней пахать и сеять. Если луг — тогда заниматься скотоводством. А если вы этого не делаете, а нарушаете договор о купле‑продаже, можете подвергнуться сначала штрафу, а затем и решению об обратной продаже земли Земельному банку.

— Да, похоже. Если кооперативную квартиру использовали не для жилья, то нарушителя могли выгнать на общем собрании пайщиков.

— Так и в случае с землей. Людям малообеспеченным с первой ссудой у нас помогает Земельный банк, который специально создан для ведения кадастра земли и обеспечения ее купли‑продажи. Поэтому в Русляндии землю в собственность могут получить все, кто действительно захочет на ней работать. Заметьте интересную деталь: взяв ссуду в Земельном банке для первого взноса за землю, люди ее туда же вносят, в этот же банк! Таким образом, фонд в сто миллионов долларов практически не расходуется, только растет! Запомните это.

— Запомнил.

— Получив землю, придется на ней работать, чтобы выплачивать остаток ее стоимости. Но заметьте еще одну очень важную особенность: внесенные деньги остаются вашими. Накапливаются в банке на вашем личном счете, пока не будет выплачена вся сумма за землю. И если завтра ваш сын или ваши внуки решат не заниматься больше земледелием, они просто возвращают эту землю обратно, а банк выплачивает всю сумму накопленных за годы денежных средств.

— А стоимость земли каждый год может расти, если за ней хорошо ухаживают, или падать, если этого не делают. Это стимулирует к рациональному ведению сельского хозяйства. Правильно?

— Вы очень способный человек! — похвалила меня Ева. — Так и происходит. В тот момент, когда вы захотите вернуть землю банку или ее продать, осуществляется ее реальная оценка. Конечно, вы можете и завещать свою землю родным, да и заложить ее в случае трудного положения с финансами. Собственность есть собственность, хотя и со специфическим совдеповским запашком.

— Имея свою землю, можно объединиться с соседями, чтобы вместе было легче ухаживать за хозяйством. А назвать такие объединения хоть колхозами, хоть кибутцами — уже не важно. Был бы результат, — подытожил я.

— Но, конечно, вы понимаете, что никто не бросился сразу выкупать землю в Русляндии. Основное население у нас живет в городах. Деревни были заброшены. Молодежь туда ехать не хотела. Там действительно невозможно было жить. И мы нашли выход из этого положения. Пришлось обратиться к России, Белоруссии и Украине — к нашим создателям и соседям.

— Неужели они помогли материально?

— Конечно, нет. Но мы и не просили денег. Мы только попросили, чтобы взаимозачеты России по долгам этих стран за поставку газа и нефти производились бартером через наше посредничество. Все равно валюты в нужном количестве Россия с этих стран не получит никогда! Мы просили, чтобы в счет погашения долгов Белоруссия и Украина поставляли в Русляндию следующую продукцию: асфальтовые заводы, кирпичные заводы и производства малых котельных! А за это мы отказываемся от взимания платы с России за прокачку нефти и газа по территории нашей страны. Ведь через нашу страну проходят все магистральные газо— и нефтепроводы в Западную Европу. А кроме того, нами было предложено поставлять в Россию продукцию и товары питания.

— Это когда было? — спросил я.

— В 1992 году, — ответила Ева. — В то время, конечно, в Русляндии мало что производилось, но голодавшая Россия с радостью и на это согласилась. Когда мы получили заводы из Украины и Белоруссии, то разместили их в сельских территориях. Там, где еще недавно было развитое сельскохозяйственное производство и остались брошенные деревни.

— Таким образом, в сельских районах появились асфальтовые заводы — значит, нормальные дороги; кирпичные заводы — значит, материалы для строительства и жилье, а малые котельные — значит, тепло в домах! — подытожил я.

— Отлично! Так и произошло. Вы, конечно, спросите, где же люди, пожелавшие поселиться в деревне, взяли деньги на обустройство и начало деятельности?

— В этом мы им помогли. По инициативе Земельного банка была создана Биржа сельскохозяйственных продуктов. Каждый, кто захотел заняться сельским хозяйством, мог сразу продать часть будущего урожая на этой бирже еще зимой! Так у людей, которые получили землю, появились первые деньги на обустройство жизни. Конечно, мы освободили их практически от всех налогов и дали льготы на оплату электричества, транспорта и медицинского обслуживания.

— Итак, появилась земля, есть дорога, есть жилье, есть тепло, есть немного денег, но нет самого главного. Как и чем обрабатывать эту землю? — спросил я Еву.

— Тут сыграл роль капитал Земельного банка. Конечно, на эти деньги невозможно было бы купить достаточное количество техники и всего необходимого, чтобы запустить сельское хозяйство. Но можно было застраховать риск! Это мы и сделали. Объявили всему миру, что гарантируем сохранность всей поставляемой сельскохозяйственной техники в Русляндию за счет государственных средств. И застраховали риски в ведущих компаниях мира.

— Неужели этого оказалось достаточно?

— Конечно. Ведь что останавливает западных производителей от поставки продукции? Только то, что ее могут разворовать или уничтожить. Если никакого риска нет, они с удовольствием готовы осваивать новые рынки, поставлять технику в лизинг — аренду, за что наши фермеры готовы заплатить. Так произошло и с оборудованием для переработки сельхозпродукции. Навезли они этого оборудования в виде маленьких молочных заводиков, колбасных цехов, портативных пекарен, консервных заводиков и т.д. — даже с излишком! И все.

— И все?

— Да, Русляндия решила вопрос с ЕДОЙ. Уже через два года мы полностью отказались от импорта продовольственных товаров, кроме экзотических фруктов. Это признак цивилизованной страны. А вскоре мы уже начали самостоятельно выпускать тракторы по японским технологиям, современные мини‑заводы для продовольственных товаров, новую инновационную технику, которая составляет главное богатство страны. Позже мы вам расскажем о том, как мы подняли промышленное производство. А сельское хозяйство с каждым годом выплачивает все больше и больше денег в Земельный банк, тем самым обеспечивается рост государственных гарантий и, значит, совершенствование самого сельского хозяйства.

— И теперь вы являетесь экспортером продовольственных товаров?

— Да, во множество стран. Но прежде всего в Россию и в Африку. Уже возникают большие проблемы с перепроизводством продукции. В прошлом году получили даже дотацию от ЕС, чтобы уничтожить часть урожая, а фермеры не понесли от этого убытков. Что делать? Иначе нельзя, это требования ВТО. Мы скоро вступаем в ЕС.

— Вы знаете, Ева, вчера в центре я встречался с президентом Русляндии или с его виртуальной копией… До сих пор не знаю. Но дело не в этом. Он рассказал мне, что все бюрократы у вас превращены, как бы сказать, в бюро предпринимателей. Поэтому исчезла коррупция и появился сильный средний класс собственников. Это действительно так?
— Да! Возьмем пример сельского хозяйства, о котором я вам рассказала. Допустим, какой‑то чиновник из отдела «ЕДЫ» в районе нашел семью, помог им оформить ссуду и получить землю, помог обустроиться в деревне, сделал так, что туда провели дорогу, а семье построили теплый коттедж, способствовал появлению там техники и строительству малого завода по переработке сельскохозяйственной продукции. Достоин он получить два процента от прибыли этой семейной фермы? Конечно! Они с радостью будут их платить своему благодетелю, так как тот будет продолжать следить за ними и помогать их хозяйству процветать. Чем больше фермеры произведут продукции, тем больше он получит. А что происходит в России?

— В России землю купить не на что, — сказал я Еве, — денег у людей, которые хотели бы работать на земле, нет. Ни один банк не даст никакой ссуды. Если же вы заложите все свое имущество — тогда деньги могут дать, только сразу же отберут часть в виде отката. В сельской местности нет ни дорог, ни строительства, ни тепла в покосившихся избах. Народ оттуда убежал в города. Дома брошены, поля заросли метровыми сорняками. Чтобы получить любые разрешения: на строительство, на сертификацию продукции, на торговлю, на разведение скота или птицы, — вы вынуждены отдать местным чиновникам все оставшиеся деньги в виде взяток. Сельскохозяйственной техники нет и купить ее не на что, зарубежную не завозят, так как боятся, что ее разворуют. Свою продукцию редкие выживающие фермеры вынуждены возить за много километров на перерабатывающие заводы. Но ее объемы все время сокращаются, так как стоимость литра бензина уже превысила стоимость литра молока. Стоимость электричества не позволяет содержать птицефермы. Ну а если фермер решит переехать в город — непонятно, как и кому он сможет продать землю. Скорее всего, просто бросит свое хозяйство и уедет нищим, без денег…

— Да, эта печальная картина нам известна. Поэтому мы гордимся тем, что сделали в Русляндии, и не понимаем, почему Россия и другие страны СНГ не идут этим путем. Сделаем перерыв? — спросила Ева.

— Давайте, — согласился я и решил еще раз проверить свою версию о вчерашней встрече с президентом Лужком Касьяновичем Путиявлинским, которая не давала мне покоя. Чтобы убедиться в том, что Ева человек, а не виртуальная копия, я спросил:

— Конечно, Артем Михайлович! Вот мои часы.

— Если вам не нравятся часы, можно их изменить, — сказала Ева.