Второе вступление в должность - ч. 3
Мы не таим злобы против кого бы то ни было; наше милосердие простерто к каждому. Справедливость — наша опора... Мера понимания справедливости дана нам богом. Приложим все силы, чтобы закончить наше дело, залечить раны, нанесенные войной, оказать внимание тому, кто вынес на себе тяготы войны, позаботиться о вдовах и сиротах — сделать все для того, чтобы добиться и поддерживать длительный справедливый мир в нашем народе и со всеми народами мира.
Робкие аплодисменты, редкие одобрительные возгласы прерывали речь Линкольна. Репортеры отметили, что заключительные абзацы речи увлажнили глаза многих, у некоторых катились по щекам слезы, и их не стыдились.
Клерк верховного суда принес библию. Линкольн, раскрыв ее, положил руку на страницы, вслед за верховным судьей повторил официальную присягу, наклонился, поцеловал библию и снова выпрямился во весь свой рост.
Вечером в Белом доме состоялся прием. От невероятного напора толпы, запрудившей платформу, площадь и дорожки сада, мужчины задыхались, женщины падали в обморок. Начиная с 8 часов и до 11 вечера Линкольн беспрерывно пожимал руки желающим. Газеты подсчитали, что перед ним прошло более 6 тысяч человек.
Любители охотились за сувенирами. «В Восточном зале отрезали кусок красной парчовой драпировки размером с кзадратный ярд. Из кружевных занавесей вырезали узоры из цветов. После приема арестовали нескольких человек, причастных к этим безобразиям»,— вспоминал охранник Крук. Президента этот вандализм очень огорчил.
Из маленькой деревушки Гамильтон, Массачусетс, пришло письмо. Мэри Додж писала: «Я хочу поблагодарить вас за вашу доброту и сказать, что мы очень сожалеем, что вам придется так много трудиться еще четыре года. Но поймите, какой это будет триумф правды, какое это счастье для нашей страны... И когда придет пора отдыха, на вас будет сияние славы... благодарность и любовь народа будет лишь малой долей той огромной награды, которой вы достойны».
Второе вступление в должность - ч. 2
— Я целую эту книгу перед лицом моего народа, народа Соединенных Штатов.
Линкольн почувствовал всю унизительность положения и опустил голову. Когда сенатор Гендерсон протянул свою руку Линкольну, чтобы вместе с ним принять участие в выходе на платформу на площади, сенатор услышал приказание Линкольна, отданное церемониймейстеру:
— Не давайте Джонсону выступать на площади.
Процессия двинулась к галерее Капитолия. Моросить перестало. «Над кипящим человеческим морем пронесся продолжительный громоподобный рев», — записал Ноа Брукс. Президент в сопровождении приглашенных видных политических деятелей вышел на платформу. Пристав сената поднял руки и утихомирил толпу. Авраам Линкольн стоял — высокий, худой, заметный; он выступил вперед и приготовился произнести вступительную речь. Снова и снова громыхали аплодисменты, пока, наконец, они не замерли в дальних рядах толпы. В глубоком молчании собравшиеся слушали президента.
— Соотечественники, сегодня, принимая присягу перед вторым вступлением на пост президента, нет необходимости излагать такую же большую программу, как и в первый раз... Что нового могу я вам сказать? Успехи нашего оружия, на чем базируется почти все, известны народу не меньше, чем мне... у нас хорошие перспективы в будущем, но я не отваживаюсь что-либо предсказать... Четыре года назад все с тревогой думали об угрозе гражданской войны. Обе стороны не желали войны, но одна из них готова была решиться лучше воевать, нежели допустить существование единой нации, а другая сторона готова была принять войну как необходимое условие сохранения единства нации.
Восьмая часть населения — цветные рабы — населяла в основном южные штаты. В целях дальнейшего утверждения, распространения и усиления института рабстза мятежники готовы были применить оружие и пойти на раскол нации. Обе стороны читают одну и ту же библию, молятся одному и тому же богу, обе стороны взывают к богу о помощи в борьбе против врага. Может показаться странным, что кто-либо осмеливается требовать у бога помощи, чтобы заставить других работать на них в поте лица своего; но не будем судить, дабы не быть судимы...
Послесловие - ч. 6
Линкольн был горячим патриотом своей родины, и вместе с тем ему ни в коей мере не была присуща национальная ограниченность, стремление замкнуться в узкие национальные рамки. Линкольн говорил, что, «кроме семейных уз, есть другие, высшие узы — узы человеческой солидарности, которая должна объединять всех трудящихся, все нацнн, все языки, все расы».
Линкольн был президентом США в годы самой тяжелой войны, которую когда-либо переживала страна. Он видел страшные последствия войны и знал цену мира. «Давайте приложим все усилия к тому, — говорил Линкольн, — чтобы достигнуть и сохранить справедливый и прочный мир как в самой нашей стране, так и с другими нациями». Эти слова сохраняют всю свою актуальность в настоящее время, когда народы всех стран мира видят свою главную задачу в борьбе за предотвращение новой мировой войны.
Со страниц книги Сэндберга Авраам Лиикольн предстает как носитель славных революционных н демократических традиций американского народа. Эти традиции находятся на вооружении американского народа в наши дни, они были важным оружием в годы тяжелой борьбы с фашизмом. Отдавая должное великому демократу Америки, американцы, сражавшиеся с фашизмом в Испании, назвали свою бригаду его славным именем.
Советские читатели с большим интересом ознакомятся с книгой Сэндберга, которая правдиво н ярко рассказывает о жизни великого гражданина Америки Авраама Линкольна. Перевод книги Сэндберга выходит в свет, когда отмечается 100-летие гражданской войны в США, что еще больше увеличивает актуальность этой работы.
Книга Сэндберга поможет советскому читателю узнать много интересного о жнзни и деятельности Авраама Линкольна, о котором с такой теплотой говорил Н. С. Хрущев: «В нашей стране высоко чтят память Авраама Линкольна, самого человечного человека Соединенных Штатов Америки... отдавшего жизнь за освобождение людей. Мы склоняем перед ннм свои головы. Его имя будет жить в веках» («Правда», 18 сентября 1959 г.).
Достарыңызбен бөлісу: |