год. Декларация об освобождении негров - ч. 4

1863 год. Декларация об освобождении негров - ч. 4

Подходил к концу второй год войны. В письмах и речах начали высказывать предположение, что война продолжится дольше, чем срок президентства Линкольна.

Пальмерстон, Рассел и могущественные круги, поддерживавшие лондонскую «Таймс», решали важный вопрос: если Север победит в войне и сделает население Союза единым народом, какое место займет он, как великая держава? «Таймс» истошно вопила, что у США далеко идущие планы завоевания мирового господства.

Английский журнал «Норт бритиш ревыо» приводил цитаты из памфлетов, брошюр и частных писем американцев. Из них явствовало, что американцы с фанатизмом варваров верили, что «рука господа» создавала, конструировала США и они «должны сделать все то, что провидение намерено сделать для мира в целом». Чего еще можно было ждать от англосаксонских поселенцев-пионеров? Установив свое господство на одном полушарии, они готовились к прыжку на другое.

Высказав ясные требования «восстановить Союз», «поддерживать порядок», политические деятели Севера брали в скобки свои планы создания в будущем всемирной империи США. В Англии это немедленно расшифровали таким образом: «Канадой должен управлять Вашингтон, англичан выгнать, Россию отбросить по ту сторону Берингова пролива». Журналист из «Норт бритиш ревью» точно угадал, таким образом, содержание письма Джо Медила из «Чикаго трибюн» своему брату: «После того как Юг будет раздавлен, вашингтонское правительство должно первым делом захватить Канаду до самых северных границ материка и Мексику до самого перешейка».

Искатели теплых местечек - ч. 2

— Все это, может быть, верно, но вам нужно обратиться по этому поводу к своим командирам.

Рядовой повторил свои жалобы дважды или трижды, но Линкольн продолжал смотреть в окно, выходящее на реку. Наконец он повернулся к посетителю.

— А теперь, добрый человек, уходите, у-хо-ди-те! Я не могу вмешиваться в ваше дело. Я не могу разбираться во всех армейских мелочах. С таким же успехом я мог бы попытаться вычерпать чайной ложечкой реку Потомак.

По поводу высокооплачиваемой должности почтмейстера в Огайо возник спор; Белый дом посетило несколько делегаций, и каждая оставляла свои письменные ходатайства в пользу одного из двух кандидатов, имевших примерно одинаковую квалификацию. Однажды, когда пришла еще одна делегация и, приведя свои доводы, оставила еще пачку письменных ходатайств, у Линкольна лопнуло терпение. Он вызвал клерка и сказал ему:

— С этим делом нужно как-то покончить. Принесите весы.

Клерк их принес.

— Теперь положите на одну чашу весов все ходатайства и письма в пользу одного, а на другую чашу все материалы в пользу другого.

Одна кипа бумаг весила, на три четверти фунта больше другой.

— Оформляйте назначение,— сказал президент,— того, у кого бумаги весят больше.

Сенаторы и конгрессмены приходили с письмами, в которых они просили о должностях для родственников, собирающихся вступить в брак, для больных друзей, имеющих иждивенцев. «Мне нужна должность, чтобы прожить, — писал один Самнэру. — Мне не повезло, и я беден». И Чэйз и другие министры, так же как и президент, получали письма, в которых бедность выдвигалась как основание для получения государственной должности. Президент любил рассказывать историю об одном плохо выглядевшем человеке, который просил у Сьюарда должность консула в Берлине, потом в Париже, потом в Ливерпуле, наконец соглашался стать клерком в министерстве иностранных дел. Ему сказали, что все должности заняты, на что последовало: «В таком случае не одолжите ли вы мне пять долларов?»

Дэвид Лок, редактор из Огайо, под псевдонимом Петролиум В. Нэсби писал на злобу дня очерки и фельетоны, вызывавшие веселый смех у читателей. Он укладывал на обе лопатки напыщенных патриотов своими меткими сатирическими стрелами:

«Во-первых. Я хочу получить должност.

Во-вторых. Мине нужна должност.

Bo-третьих. Должност мине пригодилась бы; паэтому.

Bo-четвертых. Мине хотелос бы получить должност».

За насмешками Лока чувствовалось доброжелательное отношение к президенту, и Линкольн написал сатирику: «Почему бы вам не приехать ко мне в Вашингтон? Не хотите ли вы лично какой-нибудь должности? Приезжайте, и я дам вам любую должность, которую вы пожелаете, которая вам подходит... по вашим способностям». Лока это заинтересовало, он проанализировал письмо и понял, что президент увидел, что предлагает слишком много человеку, которого он знал лишь по газетным фельетонам, и поэтому добавил спасительное «которая вам подходит» и, чтобы совсем себя обезопасить, дописал «по вашим способностям». Лок поехал к президенту, но не для того, чтобы попросить должность. «Он мне посвятил час своего времени, — рассказывал потом, юморист, — и это был восхитительный час».

«Свободны навсегда» — тринадцатая поправка - ч. 2

И как Ролинс потом рассказывал: «Он поднялся из кресла, схватил меня за руку и крепко ее потряс.

— Я счастлив слышать это, — сказал он». Президент затем поинтересовался точкой зрения

Других депутатов от Миссури. Ролинс перечислил известных ему противников и сторонников поправки. Узнав, что Ролинс в хороших отношениях со всей делегацией от Миссури, президент предложил ему «поговорить с теми, кого можно убедить голосовать за поправку», и в ближайшие дни сообщить о перспективах. Конгрессмен Ролинс обещал это сделать.

Самнэр внес несколько биллей с целью обуздать аппетиты сборщиков налогов в Нью-Джерси. Были также затронуты интересы владельцев железных дорог, и они искали соглашения с Самнэром, предлагая ему взять обратно свои билли, хотя бы на время, взамен чего депутаты-демократы от Нью-Джерси согласятся голосовать за поправку.

31 января галереи палаты были переполнены; собирались под приглушенный гул взволнованных голосов. После проведения формальностей было предложено принять решение по объединенной резолюции о внесении поправки к конституции, объявляющей вне закона «рабство или ненамеренное порабощение».

Ашли неоднократно уступал свою очередь, предоставляя слово демократам Арчибалду Мак-Алистеру и Александру Кофроту из Пенсильвании, Герику из Нью-Йорка. Все они высказались «за». Джонсон из Пенсильвании протестовал против этой процедуры, заявив, что это походит на произвол: «Джентльмен занимает трибуну, но раздает свое время для выступления частями, кому хочет». Спикер Колфакс выступил в защиту тактики Ашли и зачитал соответствующий параграф правил.

Так во взаимных пререканиях демократов уходило время, и, наконец, часы показали три. Спикер объявил, что пора голосовать. Из республиканцев не выступил никто. Они пришли только голосовать.

На галерею набилось столько народу, что всем пришлось стоять. Все коридоры и вестибюли были переполнены. Собравшихся интересовало одно: соберет ли поправка две трети голосов? На галерею журналистов пробилась «толпа богато одетых женщин», как охарактеризовал их Ноа Брукс. Представители прессы «любезно» уступили свои места дамам в кринолинах. Скопом пришли все сенаторы. Среди зрителей присутствовали важные с виду четыре помощника судей верховного суда и очень нервничавший верховный судья Чэйз.

Приступили к поименному голосованию по алфавиту. Первые четыре республиканца голосовали «за», и в этом ничего удивительного не было. Вызвали демократа из Коннектикута. Он крикнул: «Да!» Последовал взрыв аплодисментов на галерее. Аплодировали и республиканцы. Спикер постучал молотком. Возбуждение несколько улеглось. Снова можно было расслышать голос клерка. По мере оглашения фамилий республиканские «да» воспринимались спокойно. Но стоило демократу произнести «да», как грохотали аплодисменты, раздавались крики приветствия, слышался смех, вырывались наружу с трудом сдерживаемые чувства. 11 демократов сказали «да».