Глава 5. Быть излеченным от ТБ

Дым  раздражает  больные  легкие,  и  ты  можешь  начать  кашлять 
сильнее.  
Когда твой организм ослаблен туберкулезом и курением, его легко 
могут  атаковать  другие  заболевания,  особенно  легочные.  Это 
может замедлить процесс твоего излечения. 
Кроме  того,  когда  ты  куришь,  тебе  меньше  хочется  есть,  а  это 
мешает  твоему  организму  запасать  силы  и  бороться  с  инфекцией. 
Следовательно,  лучше  воздержаться  от  курения,  особенно  если  у 
тебя легочный туберкулез 
Любой человек, пытавшийся бросить курить, знает, что сделать это 
очень трудно. Посоветуйся с теми, кому это все-таки удалось, или 
обратись  к  наркологам,  они  могут  дать  ценные  советы  о  том,  как 
бросить курить.  
Некоторые  курильщики считают  разумным постепенно сокращать 
количество выкуриваемых сигарет. Подсчитай, сколько сигарет ты 
выкуриваешь в день, и кури каждый день на одну меньше, пока не 
бросишь.  
Также  ты  можешь  постараться  представить  себе,  что  именно 
происходит  в  твоем  организме,  когда  ты  куришь,  и  задать  себе 
вопрос: «У  меня  туберкулез.  Хочу  ли  я  дать  моим  легким  время, 
чтобы  поправиться,  или  я  хочу  заставлять  их  страдать  из-за 
курения?»  Но  одно  совершенно  точно:  если  ты  бросишь  курить, 
твоим легким будет легче бороться с туберкулезом. 
Тем не менее, если у тебя не получится бросить курить, помни, что 
курящие пациенты также излечиваются от туберкулеза. 
Секс 
Когда  ты  находишься  на  противотуберкулезном  лечении,  нет 
никаких  медицинских  причин  отказываться  от  секса.  Секс  с 
партнером может доставить вам обоим приятные минуты и вселить 
в  вас  оптимизм.  Как  сказал  один  пациент: «Это  приносит 
умиротворение  в  твое  сердце  и  снижает  напряжение».  Чувство 
единения с любимым человеком может помочь тебе поправиться. 
Однако  секс  может  вызывать  стресс,  особенно  если  тебя 
принуждают  к  занятию  сексом  или  ты  недостаточно  хорошо  себя 
42 

чувствуешь. Тогда он может отнимать у тебя силы, а не наполнять 
энергией.  Мужчины  не  должны  забывать  о  том,  что  во  время 
противотуберкулезного  лечения  их  жены  могут  чувствовать  себя 
слишком слабыми для занятий сексом, но могут побояться сказать 
«нет».  
Один из противотуберкулезных препаратов (рифампицин) снижает 
эффективность  противозачаточных  таблеток.  Обсуди  со  своим 
лечащим  врачом,  какие  еще  методы  контрацепции  вы  можете 
использовать. 
Беременность и туберкулез  
Во  время  противотуберкулезного  лечения  лучше  всего  избегать 
беременности. 
Противотуберкулезные 
препараты 
являются 
сильнодействующими  и  могут  навредить  тебе  и  твоему  малышу, 
если  принимать  их  во  время  беременности.  Если  ты  планируешь 
беременность,  лучше  всего  подождать,  пока  ты  не  излечишься  от 
туберкулеза.  
Если  ты  уже  была  беременна,  когда  тебе  установили  диагноз 
туберкулеза,  тебя  обследуют  несколько  специалистов.  Хотя  в 
данной  ситуации  и  не  рекомендуется  планировать  беременность, 
как  правило,  беременность  удается  благополучно  доносить. 
Беременным 
женщинам, 
болеющим 
туберкулезом, 
редко 
рекомендую  делать  аборт.  Если  ты  беременна,  особенно  важно, 
чтобы  ты  получала  достаточное  количество  пищи,  и  питалась 
правильно. 
Тебе  и  твоему  малышу  будет  нужно  пройти  множество 
тщательных исследований. Противотуберкулезное лечение обычно 
начинается  на 4 месяце  беременности,  но  если  туберкулез  в 
запущенной форме, то лечение будет начато раньше. 
Если к моменту рождения ребенка ты уже завершишь лечение, то 
после  родов  сможешь  находиться  вместе  с  малышом.  Но  если  у 
тебя  по-прежнему  будет  инфекционно-опасный  туберкулез,  то  не 
сможешь  быть  вместе  со  своим  малышом.  У  детей  слабая 
устойчивость  к  заболеваниям,  поэтому  они  могут  заразиться  от 
тебя  туберкулезом.  Но  как  только  будет  подтверждено,  что  твой 
43 

туберкулез больше не заразен, тебе разрешат быть вместе с твоим 
ребенком. 
Работа и отдых  
На время лечения от туберкулеза вам придется некоторое время не 
работать.  Соответственно,  ваше  материальное  положение 
ухудшится.  Некоторые  частные  фирмы  могут  вас  уволить.  Вас  не 
допустят  к  работе  в  дошкольных  учреждениях,  школах,  других 
учебных заведениях, на предприятиях общественного питания. 
Все  больные  туберкулезом  отличаются  друг  от  друга  тем, 
насколько  они  ослабели,  сколько  отдыха  им  требуется,  когда  они 
могут вернуться на работу или заняться своими обычными делами. 
Некоторые  пациенты  поправляются  быстрее,  особенно  те,  кто 
раньше  начал  лечение,  так  как  их  организм  еще  не  ослабел  от 
болезни.  Другие  пациенты  поправляются  медленнее,  особенно  те, 
которым  диагноз  туберкулеза  был  установлен  позднее  или  у  них 
есть другие болезни кроме туберкулеза. Организм таких пациентов 
уже  ослаблен,  и  ему  потребуется  больше  времени,  чтобы  снова 
накопить силы. 
Больной  туберкулезом  должен  отдыхать  столько,  сколько 
требуется  его  организму.  Это  особенно  важно  во  время  первых 
двух месяцев лечения. 
Как  только  твой  организм  достаточно  окрепнет,  ты  сможешь 
вернуться  к  своей  работе  и  обычной  деятельности.  Сначала 
попробуй,  что  тебе  по  силам.  Будь  осторожен:  начинай  с  очень 
легкой  работы,  например,  с  офисной  работы  или  выполнения 
некоторых домашних дел. Некоторые больные чувствуют, что они 
должны  начать  работать  сразу  же,  как  только  они  чуть-чуть 
окрепнут. Но организму требуется отдых, чтобы окрепнуть. Важно 
прислушиваться к собственному организму – не переоценивай свои 
силы. И помни: выполнять работу по дому и носить детей на руках 
- это тоже тяжелая работа. 
Пока  вы  лечитесь  от  туберкулеза,  вам  положено  по  закону: 
оплачиваемый  больничный  лист;  бесплатное  лечение;  бесплатное 
питание в больнице; бесплатный проезд к месту лечения (там, где 
это  предусмотрено  местным  законодательством);  консультация 
44 

юриста  (в  тех  больницах,  где  она  есть);  продолжение  общего 
школьного образования для детей и подростков; 
Некоторым  пациентам,  сидящим  на  больничном  или  не 
работающим,  скучно  целый  день  сидеть  дома.  Если  ты  еще 
чувствуешь  себя  слишком  слабым,  чтобы  работать,  постарайся 
найти себе какие-нибудь занятия. Даже если ты на больничном, это 
не  означает,  что  ты  должен  сидеть  дома.  Например,  ты  можешь 
проводить  время  с  друзьями,  заниматься  легкими  физическими 
упражнениями, принимать участие в общественных мероприятиях 
– все это добавит позитивных моментов в твою жизнь. Занимайся 
только  тем,  что  тебе  по  силам,  и  делай  то,  что  тебе  доставляет 
удовольствие. 
 
Дневник. После изоляции. 
Пятница 13 октября 1995.  
 
 
Яркость  окружающего  мира  резанула  мне  по  глазам.  В  течение 
долгого времени я не видел ничего дальше 10 метров в своей палате, 
в о
3 месяца 
жидании между жизнью и смертью.  
Я  уселся  на  скамейку  в  садике  перед  больницей.  Дневной  свет  был 
таким  ярким,  что  у  меня  заболели  глаза.  Я  зажег  сигарету  и 
попытался собраться с мыслями. Я как‐то не так себя чувствовал, как 
представлял  себе  день  выписки  ранее.  Почему‐то  я  почти  не  хотел 
уходить. Было так много ограничений вокруг.  
Я не знал, где буду жить. Я знал, что мне нашли временное жилье в 
последний момент, недалеко от поликлиники.  
Я  робко  поплелся  от  больницы.  Чувствовалась  слабость.  Когда  я 
вышел на главную дорогу, мне потребовалось время, чтобы пересечь 
ее.  Было  бы  достаточно  трагично  снова  попасть  в  больницу  из‐под 
колес  автомобиля.  Я  был  дезориентирован,  внезапно  мой  мир  стал 
абсолютно ненормальным. А в руке у меня была коробка с масками – 
весь мой багаж.  
Я  прибыл  в  общежитие.  Моя  комната  под  номером  3.  Она  не  была 
очень‐то хорошей. На самом деле, она была ужасной, но мне было все 
равно, мои мысли были не здесь. Я не мог встречаться с подругой из‐
за своего заболевания. У меня было не так уж и много: даже ножа и 
вилки, постельного белья. Мне все это надо было достать. Это и была 
свобода.  
45 

4
туберкулеза.  
Спустя  год  я  встретил  новую  подругу,  и  она  переехала  ко  мне. 
Ограничение  моей  болезни  постепенно  ослабевали,  давая  мне 
больше и больше свободы.  В конце концов, мне отменили таблетки. 
6 
Это  вроде  бы  конец  истории,  подумаете  вы,  но  это  не  так.  Условия 
моей  выписки  были  ужасными.  Я  не  мог  нормально  встречаться  с 
людьми,  только  очень  краткие  социальные  контакты.  Мне  нельзя 
было  ходить  в  бары,  рестораны  и  ездить  в  общественном 
транспорте… это сложно, когда вы живете в городе. Я не был уверен, 
как это все выполнить и все равно чувствовал свободу.  
Мне  предоставили  комнату  в  общежитии  для  БОМЖей  в  той  части 
города, которую я не знал. В какой‐то мере я чувствовал себя более 
изолированным,  чем  ранее.  Самая  важная  вещь  –  я  все  еще 
продолжал  лечение.  Я  абсолютно  точно  не  хотел  возвращаться  в 
больницу. Участковая медсестра приходила ко мне раз в день, и я при 
ней глотал свои таблетки.  
Оглядываясь назад, размышляя о прошлом, я думаю, это вся история 
была о том, насколько важен контроль. На какое‐то время я потерял 
чувство  контроля  над  своим  будущим.  Другие  люди  принимали 
решения  за  меня  и  мне  это  не  нравилось.  Любой  вид  контроля, 
который  я  снова  приобретал,  был  маленькой  победой  и  шагом 
вперед. Это касалось даже приготовления пищи для самого себя.  
В общежитии в комнате у меня не  было отопления и горячей воды. 
Была  уже  поздняя  осень  и  холодно.  В  комнате  я  видел,  как  дышу  – 
такой  был  холодный  воздух.  Одна  из  вещей,  которых  мне 
действительно недоставало – это горячая ванна. В изоляции у меня 
был только холодный душ.  
Сначала мне было тяжело. Я отвык делать что‐то для себя. Надо было 
концентрироваться на любой вещи. Большинство этих чувств были, 
скорее  всего,  из‐за  лекарств.  Я  страстно  ненавидел  их.  Одним  из 
побочных эффектов из всей моей коллекции была паранойя. Кое‐что, 
что  я  понял  –  многие  доктора  не  понимают,  какие  побочные 
эффекты  вызывают  эти  лекарства,  особенно  если  они  касаются 
твоей  психики.  В  какой‐то  мере,  из‐за  этого  чувствуешь  себя  более 
изолированным.  Ощущение,  что  другие  тебя  не  понимают,  как  бы 
сильно  ты  не  пытался  объяснить.  Это  дает  чувство  одиночества  и 
тщетности всего.  
Через  шесть  недель  мне  нашли  комнату.  Она  вся  была  завалена 
мусором. Мне потребовалось немало времени, чтобы вычистить ее и 
привести  в  надлежащий  вид.  Я  сделал  маленький  ремонт  –  мне 
нужно  было  ощущать,  что  это  мое.  Потом  нашел  мебель  и  как‐то 
обставил  комнату.  Первый  раз  я  думал  о  чем‐то  другом,  кроме 

 
Ну и в конце концов… 
После  того,  как  доктор  сказал  вам  «все,  вы  излечены»,  все  равно 
может  остаться  страх,  что  ТБ  вернется.  По  современным 
критериям,  если  пациент  принимал  все  таблетки,  шанс 
возвращения  ТБ  близок  к  нулю.  Как  и  все  вокруг,  вы  можете 
периодически  подхватывать  грипп  или  болеть  бронхитом.  Не 
вздумайте  сразу  пугать  себя,  что  это  ТБ – это  самое  простое.  Но 
просто так бояться нет никакого смысла. Пойдите к врачу, и просто 
сдайте  мокроту – и  он  или  она  сразу  скажет  вам,  что  у  вас,  и 
отведет все страхи. Вам все же надо будет регулярно проверяться у 
врача, и делать рентгеновское обследование.  
Смотрите вперед, стройте ваше будущее. Туберкулез, как и другие 
плохие  переживания  в  нашей  жизни,  можно  повернуть  в  плюс,  в 
точку  отсчета  новой  жизни.  Вы  можете  поразмышлять – как 
сделать  из  этого  опыта  что-то  положительное  в  итоге.  Может,  вы 
захотите  поделиться  своей  историей  с  другими  людьми,  и 
рассказать,  как  вы  это  преодолели?  Или  организовать  «Клуб  ТБ», 
где пациенты, которые все еще лечатся, но уже не заразные, могут 
встречаться  с  другими  и  делиться  своими  проблемами  и  опытом? 
Вы можете создать маленькую газету для пациентов с ТБ в вашем 
регионе,  или,  если  пойти  дальше,  возглавить  организацию 
пациентов  с  ТБ,  чтобы  их  голоса  и  проблемы  были  услышаны  на 
более  высоком  уровне?  Это  только  малая  толика  вещей,  которые 
вы  можете  сделать,  чтобы  помочь  другим.  И,  давайте  признаем, 
после  того,  что  вы  испытали,  что  вам  пришлось  пройти,  до  того 
момента,  пока  вам  не  сказали,  что  вы  излечены,  вы  уж  точно 
можете называть себя экспертом! 
 
47 

Эпилог.  
Сегодня  моя  жизнь  сильно  изменилась.  Потребовалось  время, 
чтобы  восстановиться  психологически.  Это  был  самый 
болезненный  и  одинокий  опыт  в  моей  жизни.  Я  был  разрушен 
физически и морально.  
Туберкулезом все еще болеют люди. Теперь уже не ищут лечения 
от  этой  болезни:  оно  есть.  Проблема  лежит  в  длительности 
лечения, и насколько вы выполняете все так, как надо. Для тех из 
вас,  кто  заболел  туберкулезом,  мой  посыл  прост:  ПРИНИМАЙТЕ 
ТАБЛЕТКИ! За этим кроется сама жизнь. Я знаю, что это сложно, 
но  выбирая  другое – не  принимать  таблетки – вы  продляете  свои 
страдания и ставите под угрозу здоровье и жизнь других.  
Что  касается  меня,  жизнь  не  может  быть  лучше.  У  меня  жена, 
которую  я  люблю,  свой  дом  и  работа.  Все,  через  что  я  прошел, 
странным образом позволило мне получить все это. Я ценю жизнь 
намного больше, чем ранее. Мне дали второй шанс.  
Болеть туберкулезом может быть очень паршиво и одиноко, когда 
никого  нет  рядом.  Я – живое  доказательство  того,  что  болезнь 
можно  побить,  и  что,  в  конце  концов,  вы  можете  обрести 
нормальную  и  даже  более  насыщенную  жизнь.  Как  я  сказал 
вначале, помните, вы сражаетесь не в одиночку. 
 
48 

Приложение 1: о чем говорят пациенты ­ Россия. 
История 1. Посвящается всем, кто только начинает этот путь.  
Я опишу здесь свои впечатления от путешествия, если они кому‐то помогут 
не  чувствовать  себя  таким  одиноким  и  отверженным,  особенно  в  первые 
дни, буду считать свою миссию выполненной.  
Итак, на что похоже начало дороги? Как ни странно, на арест и заключение 
в  СИЗО.  Вот  только,  даже  самый  самоуверенный  преступник,  все‐таки  в 
глубине  души  рано  или  поздно  ожидает  чего‐то  подобного,  а  ты  нет.  Еще 
это  похоже,  как  будто  ты  со  всего  размаха  врезаешься  головой  в  глухую 
непробиваемую стену – вот у тебя были какие‐то планы по работе, личной 
жизни, как ты проведешь отпуск, куда пойдешь в воскресенье, какой фильм 
посмотришь  послезавтра…  Все  это  рушится  в  одно  мгновение.  Ты 
проходишь  обычную  флюорографию  или  обращаешься  к  врачу  с  легким 
кашлем, который никак не проходит, и вот уже размеренное течение жизни 
нарушено,  а  ты  летишь  в  страшную  черную  пропасть,  оставив  на 
поверхности земли все и всех, кого любишь.  
Сначала  ты  попадаешь  в  туберкулезную  поликлинику,  где  тебя  при  входе 
встречает  жизнеутверждающий  плакат:  «унесенные  туберкулезом»,  со 
множеством  фотографий  знаменитых  людей,  умерших  от  этой  болезни. 
Или на рентген в учреждение, где на стене висит и вовсе странная бумажка: 
«Туберкулез  –  это  смерть.  Вход  бесплатный»  (я  не  шучу,  такие  плакаты 
действительно существуют). Если  после этого ты еще способен думать, то 
замечаешь  рядом  с  собой  изможденного  паренька  в  наручниках, 
охраняемого пожилым, расстроенным милиционером, бережно держащим в 
руках  рентгеновские  снимки.  Паренек  покашливает  в  твою  сторону  и 
просит  сигареты  или  «что‐нибудь».  В  первую  минуту  ты  машинально 
делаешь брезгливое лицо и отодвигаешься, но вдруг осознаешь, что теперь 
вы с этим пареньком – уже по одну сторону забора и отодвигаться слишком 
поздно.  
Впечатление  усиливается,  когда  ты  входишь  в  кабинет  и  замечаешь,  что 
стул  для  больного  стоит  в  самом  дальнем  углу,  в  нескольких  метрах  от 
стола  врача.  Конечно,  умом  ты  понимаешь,  что  это  сделано  из 
профилактических соображений (зачем врачу твои бактерии), но тебе в это 
время  как  никогда  хочется  заложить  руки  за  спину  и  униженно  начать 
доказывать, 
что 
ты 
приличный, 
обеспеченный, 
культурный, 
высокообразованный  человек,  а  не  какой‐нибудь  уголовник  или  бомж  и 
49 
туберкулез тебе достался по ошибке.  
Да,  в  нашем  обществе  большинство  не  столкнувшихся  с  этой  проблемой 
считают, что обычный человек туберкулезом не заболеет, для этого нужно 
ночевать  по подвалам, питаться отбросами и  безбожно  пить.  У тебя  такая 
иллюзия развеется очень скоро.  

50 
шушукаются за спиной.  
Но то, как реагируют посторонние, еще полбеды. Мне в этом плане повезло, 
меня  поддерживала  семья,  а  вот  от  очень  многих  в  этот  момент 
отворачивались  самые  близкие  люди.  Рвали  все  связи,  кричали,  чтобы  те 
вообще забыли дорогу в их дом, даже не хотели разговаривать по телефону, 
как будто инфекция передается по проводам… А самые близкие друзья, еще 
вчера  гулявшие  на  твоем  дне  рождения,  теперь  с  ужасом  вспоминают  кто 
тебя  сколько  раз  поцеловал,  пил  из  твоей  чашки,  заходил  к  тебе  домой  с 
ребенком…  Их  можно  было  бы  понять,  если  бы  не  дикая,  первобытная 
агрессия,  неожиданно  выплескиваемая  тебе  на  голову,  будто  ты  в  чем‐то 
виноват.  И  тебя  действительно  считают  виноватым.  В  какой‐то  момент 
весь 
мир 
может 
показаться 
одним 
сплошным 
зверинцем.  
Потом  ты  приходишь  в  себя  и  смотришь,  кто  окружает  тебя  в  больнице. 
Старенькие 
бабушки 
– 
божьи 
одуванчики, 
аккуратненькие, 
благовоспитанные,  вредненькие  сплетницы,  такие  гроздьями  висят  на 
каждой  скамейке.  Девчонки,  совсем  еще  не  познавшие  жизнь,  и  молодые 
мамаши  испортившие  иммунитет  беременностью,  только  что  родившие, 
этих  оторвали  от  новорожденных  детей  и  им  хуже  всего  –  они  постоянно 
плачут и переживают за своих крошек: «Заразила? Не заразила? Как он там 
без  меня?»  Молодые  самоуверенные  парни,  владельцы  дорогих  машин  и 
перекачанных шейных мускулов, старички, лукаво провожающие взглядом 
каждую  девчонку  в  мини‐юбке  и  ночами  напролет  играющие  «в  дурака». 
Медработники. Маляры. Продавцы. Конечно, есть и бомжи, и алкоголики, и 
бывшие  зэка,  но  их,  на  мой  непросвещенный  взгляд  –  меньшинство. 
Человек привыкает ко всему. Привыкаешь и ты. Привыкаешь и понимаешь, 
что  у  тебя  есть  шанс.  Что  туберкулез  –  болезнь  неизлечимая  в  19  веке, 
сейчас  лечится.  Если  ты  хочешь  ее  вылечить.  Медперсонал  постоянно 
пичкает  вас  всех  историями  о  каком‐то  «Коле»,  который  через  месяц 
Потом ты едешь в диспансер, а для поддержания версии того, что ты теперь 
зэка,  к  тебе  на  квартиру  едет  бригада,  нет,  как  это  не  странно,  не  для 
обыска,  а  для  дезинфекции.  Раньше  это  выглядело  чудовищно  –  всю 
квартиру заливали дезраствором и уезжали, оставляя растерянных  хозяев 
обозревать  всеобщее  разрушение.  Сейчас  все  намного  гуманнее  –  вашим 
родственникам  просто  привозят  ведро  дезраствора  и  просят  самим  все 
помыть. Также забирают одеяло и подушку в автоклавную. По идее должны 
привезти  обратно.  Мои  так  и  не  привезли.  Ну  и  хрен  с  ними.  На  этом 
неприятности  у  ваших  домашних  не  заканчиваются.  Во  первых  им  всем 
нужно  будет  два  месяца  принимать  противотуберкулезные  препараты 
(совсем  не  безразличные  для  желудка,  печени  и  других  органов)  от 
которых у них будет болеть и кружиться голова, обсыплет все лицо и тело 
прыщиками и т.п., затем им придется срочно пройти флюорографию. Если 
не  пройдут  –  сообщат  на  работу/учебу.  Впрочем,  и  тогда  никто  не 
гарантирует, что это останется в тайне. При мне одна девочка‐подросток с 
юношеской  жестокостью  и  максимализмом  кричала  на  свою  заболевшую 
мать,  что  об  этом  узнали  ее  одноклассники  и  теперь  все  шарахаются  и 

51 
Диспансер. 
Областной  диспансер,  в  который  я  попала,  находится  в  промышленном 
районе  города  –  в  плотном  окружении  металлургических  гигантов.  Район 
первый  в  городе  по  заболеваемости  туберкулезом.  То  ли  из‐за  такого 
«приятного»  соседства  с  диспансером,  то  ли  из‐за  жуткого  отравленного 
воздуха. Дышать там действительно трудновато, особенно в сырую погоду, 
а  зимой  снег  повсюду  только  одного  цвета  –  черного.  Но  сам  диспансер 
расположен  в  очень  удачном  для  больных  месте.  Все  рядом  –  остановка 
транспорта,  магазины,  местный  базар,  кафе,  большая  посадка  и  залив 
Днепра  в  десяти  минутах  ходьбы.  Если  бы  не  воздух  –  санаторная 
обстановка. Само здание ужасно старое, полуразваленное. Зато аккуратный 
парк, дорожки, скамеечки. Конечно же, я ужасно боялась что там не хватает 
мест  и  меня  поселят  в  коридоре.  Тем  более  что  мужчина  приехавший 
передо  мной  поступать  в  другое  отделение  так  и  попал.  Но  меня  сразу 
определили в палату. Поскольку из заболевших туберкулезом 80 процентов 
– мужчины, то женских палат в отделении было всего две. Десятиместная и 
восьмиместная. В десятиместной жили «тяжелые». Это больные с открытой 
формой, в большинстве своем далеко не молодежного возраста, ворчливого 
характера и с массой сопутствующих заболеваний, свойственных старости, 
таких,  например,  как  недержание  мочи.  Я  была  в  полном  ужасе. 
Представьте себе казарму, всю забитую койками, одна маленькая тумбочка 
лечения  почувствовал  себя  хорошо,  уехал  домой,  а  потом  умер.  Или  о 
«Маше» которая поехала сажать картошку, упустила время, потом стояла на 
коленях,  умоляя  ее  спасти  ради  детей,  но  было  поздно.  Еще  показывают 
наглядные  пособия  –  чудесные  картины,  украшающие  столовую, 
нарисованные  человеком,  уже  умершим.  Цели  своей  они  добиваются  – 
жутко  начинает  хотеться  жить  и  послать  их  всех  к  черту.  Ты  и  не 
замечаешь,  как  уходит  депрессия.  Вот  такая  вот  психотерапия.  А  в 
депрессию, причем самую жестокую, на первых порах впадают все. Раньше, 
в  советские  времена,  говорят,  были  в  штате  и  психологи,  теперь, 
разумеется, нет денег. Зато есть модная на западе пет‐терапия – множество 
бродячих  кошек  и  собак,  которые  с  успехом  могут  утешить 
подкармливающих  их  больных,  а  также  широко  развитая  сеть 
взаимопомощи.  Вновь  прибывшего  утешают  всей  палатой,  самая 
распространенная  формула  при  этом:  «раньше  сядешь,  раньше  выйдешь». 
Как ни странно, на оторванного от семьи и привычной жизни человека она 
почему‐то действует. Мистика. Через пару месяцев он убежденно начинает 
ее  повторять  сам  для  «новичков».  А  также  перестает  ощущать  себя 
больным,  перестает  себя  жалеть,  звенит  под  кроватью  пустыми  пивными 
бутылками,  убегает  вместе  со  всей  палатой  на  ночь  в  ресторан  или 
устраивает  вылазки  в  близлежащую  посадку  на  рыбалку  или  попечь 
картошки. В конце концов многим такая жизнь и сам диспансер начинают 
нравится. Вот тут‐то их и выписывают.  
ольшие путевые заметки по разным конкретным вопросам.  
А теперь неб
 

52 
жизнью.  
Мы ходили в лес и обнимали все встречающиеся дубы и березы, тщательно 
делая  вид,  что  шутим,  просили  у  них  силы  и  здоровья.  Приставали  к 
рыбакам  и  искали  ежевику.  Ходили  всей  палатой  в  кафе  и  будто  то  бы  в 
последний раз (или скорее в первый) пробовали коньяк. Много играли – в 
города,  в  загадки,  даже  в  фанты.  Много смеялись. Делились  друг  с  другом 
едой  и  книжками  «про  любовь».  До  утра  смотрели  ужастики.  Слушали 
радио  и  разгадывали  кроссворды.  Перед  выходными,  когда  отпускают 
домой,  делали  совместные  вылазки  на  рынки  города  и  затем  хвастались 
друг  перед  другом  какие  подарки  и  гостинцы  купили  родственникам, 
оставшимся  дома  (часто  в  глухом  селе,  где  такие  вещи  были  в  новинку). 
Осваивали территорию вокруг. Я, например, нашла замечательную лавочку, 
стоящую  позади  остальных  строений,  среди  деревьев,  где  можно  было  в 
на двоих, умывальника нет, шкафа нет, вещи под кроватью держать нельзя, 
куда их девать – хрен его знает, никого не волнует. Прочем, забегая вперед 
скажу, что постепенно я приучилась к спартанскому образу жизни и на все 
про  все  (одежда,  косметика,  средства  гигиены,  еда,  лекарства,  книги, 
музыка и т.п.) мне хватало двух пакетов. Могу идти в составе разведгруппы 
в любой поход и буду чувствовать себя вполне комфортно.  
С одной стороны под боком у меня лежала древняя бабушка с периодически 
льющейся  изо  рта  кровью,  с  другой  –юная  девочка,  на  девятом  месяце 
беременности, больная кроме туберкулеза еще и СПИДом. Сразу создалось 
такое  впечатление,  что  это  хоспис,  дальше  идти  некуда.  Но  я  человек 
стойкий,  решила  выжить  любой  ценой,  на  такие  моменты  старалась  не 
обращать внимания. Но только я успела разложиться и чуть‐чуть прийти в 
себя,  как  мне  объявляют,  что  переводят  в  другую  палату.  Соседки  тут  же 
завистливо сообщили, что это не палата, а некий филиал публичного дома, 
где целый день не смолкает музыка, постоянно приходят в гости мужики и 
играют  до  ночи  в  карты.  Ух  ты!  С  трудом  веря  в  такое  счастье  я 
перетаскиваю  вещички  туда.  Да  уж!  Обстановочка  совсем  не  та.  Кажется, 
что  из  больницы  попал  в  студенческое  общежитие.  Кровати  застелены 
красивыми  покрывалами,  на  стенах  –  постеры  с  артистами,  тумбочки 
обклеены картинками от жвачек, работает телевизор, а в палате несколько 
молодых девушек и женщин до сорока празднуют день рождения одной из 
них с тортом и шампанским. Держите меня! Настроение сразу поднялось и я 
поняла что не такая уж тут и тюрьма. Тумбочки там конечно тоже  были в 
дефиците,  умывальника  тоже  не  было,  но  психологическая  обстановка 
совсем не та.  
А  через  время  я  совсем  обжила  свое  пространство  –  заклеила  весь  угол 
картинками,  оккупировала  подоконник  и  батарею  книжками,  обрисовала 
стенку тумбочки стихами и философскими выражениями… Подружилась с 
соседками. И вели мы себя совсем не так, как ведут себя взрослые люди «на 
свободе»,  в  большой  жизни.  Эта  болезнь  заставляет  тебя  остановиться, 
задуматься,  отделить  шелуху  от  того,  что  действительно  можно  назвать 

53 
Инициация  
Насколько  я  знаю,  в  армии  и  тюрьме  инициация  –  это  что‐то  очень 
болезненное  и  унизительное,  нечто  вроде  экзамена  на  мужественность, 
полном  одиночестве  почитать  книжку  или  помечтать.  (Все  таки  толчея  в 
палате  иногда  действовала  мне,  как  меланхолику‐интроверту,  на  нервы). 
Также  мы  обнаружили  где  можно  нелегально  пополнять  свой  рацион 
вишнями,  шелковицей,  цветущей  акацией.  (Я  пошла  дальше  всех  и 
запихивала  в  себя  даже  цветущие  одуванчики).  Также  выяснили,  где 
дешевле  продукты.  Где  есть  парикмахерская,  почта,  аптека  и  магазин 
секонд‐хенда.  Взаперти  нас  никто  не  держал  и  мы  этим  явно 
злоупотребляли,  издалека  узнавая  «своих»,  беззлобно  обмениваясь 
шуточками  и  откровенно  флиртуя  друг  с  другом.  Прохожие  шарахались  и 
смотрели с  ужасом,  поэтому  мы  так  и выпендривались. Знаете,  есть  такое 
выражение: какое‐то действие может казаться тебе ужасным, пока  ты сам 
не  будешь  им  заниматься.  Теперь  я  это  очень  даже  понимаю.  С  точки 
зрения  меня,  прошлой  –  больные  туберкулезом  разгуливают  по  городу  – 
кошмар на улице Вязов, а сегодняшней… Ведь действительно в любом деле 
существуют  две  правды  –  правда  покупателя  и  правда  продавца,  правда 
пассажира и правда водителя, правда подростка и правда его мамы. И обе 
эти стороны правы. Что касается туберкулеза, недавно прочитала в газете 
гневное  письмо  –  женщина  возмущалась,  что  больные  гуляют  за  забором 
диспансера, заходят в близлежащий магазин и требовала от медработников 
лучше  следить  за  больными.  Как  будто  речь  шла  о  недееспособных  или 
опять таки о бесправных осужденных. А что делать? Если питаться только 
тем,  что  дают  в  больнице  –  элементарно  сдохнешь  от  голода,  но  о  еде 
попозже.  Не  у  всех  есть  родственники,  которые  эти  продукты  купят  и 
привезут. Так что же, на территории диспансера открыть спец‐магазин? А 
также  спец‐базар?  И  для  полного  счастья  парк  развлечений  и  дискотеку? 
Конечно проще применять какие‐то карательные меры, чем действительно 
решать проблему так, чтобы учитывать интересы обоих сторон. В советское 
время заботились не только о качественном питании но и о досуге больных 
–  организовывали  дискотеки,  спортивные  соревнования,  конкурсы  и  т.п. 
Знали, что человек за несколько месяцев пребывания в больнице может от 
скуки сойти с ума. А мы развлекали себя сами. Ведь заразность твоя после 
начала  лечения  прекращается  максимум  через  две  недели!!!  Тебя  уже 
отпускают  на  выходные  и  праздники  домой  (!)  тебе  резко  становится 
лучше,  ты  себя  ощущаешь  здоровым,  нормальным  человеком.  Но  лежать 
тебе  в  больнице  еще  как  минимум  четыре  месяца.  А  клеймо  «заразного», 
 
налагаемого обществом на тебя, останется на всю жизнь. И ты это знаешь.  
А  недалеко  от  детского  отделения  на  стене  диспансера  я  обнаружила 
корявую надпись: «Тубик. К нам не подходите! Мы заразные! Лена и Света.» 
Да,  постепенно  ужас  и  депрессия  переходит  в  какую‐то  бесшабашность  и 
браваду. Защитная реакция. Но это было действительно веселое время, я не 
аю.  
преувеличив

54 
Лечение  
От лечения испытываешь неприятные ощущения, но их минимум. Сыпь на 
лице,  как  у  подростка,  расстройства  пищеварения,  печень  сильно  садится, 
на мозги воздействует, но очень забавно – вызывает то эйфорию, то дикое 
сексуальное  желание.  Представляете  себе  целую  больничку  страстно 
пройдя  через  который  ты  становишься  «своим».  В  диспансере  тоже 
существует нечто подобное. Называется это – «бронхоскопия». Прошедшие 
ее  с  большим  удовольствием  пугают  новичков,  хотя  потом  все  новички 
признаются,  что  бояться  нужно  было  намного  больше.  Это  процедура 
добровольная,  платная,  но  очень  нужная,  от  нее  редко  кто  отказывается, 
проводится  2‐3  раза  за  весь  курс  лечения  с  целью  узнать,  насколько 
поражены тубиком твои бронхи. Заключается она вот в чем. Сначала врач 
надевает  на  шприц  трубочку,  тонкий,  как  стержень  шариковой  ручки,  но 
длиннее  раза  в  три.  Затем  засовывает  эту  конструкцию  тебе  в  нос  и 
выливает туда анестезирующий раствор. Он мерзкий на вкус, попадает и в 
рот  и  в  трахею,  ты  плюешься  и  кашляешь,  в  общем,  впечатления 
непередаваемые.  Так  делается  несколько  раз,  мне  казалось,  что  около 
десятка.  Все  это  длится  минут  двадцать.  Затем  тебя  кладут  на  стол,  один 
человек наваливается сверху, чтобы ты не дергался, а другой вводит через 
твой  многострадальный  нос  видеокамеру  на  шланге.  Она  большая, 
раздирает  тебе  ноздрю  в  кровь.  Но  главное  не  это.  Несмотря  на  все 
обезболивание  ощущения  очень  неприятные,  а  когда  камера  входит  в 
бронхи,  начинаешь  дико  задыхаться.  Если  кто‐то  тонул,  и  ему  в  легкие 
попала  вода,  он  поймет,  о  чем  я.  В  принципе  и  ведешь  при  этом  себя  как 
тонущий  –  панически  дергаешься  с  выпученными  глазами  и  пытаешься 
вдыхать и выдыхать с таким усилием, как будто тебя душат. А в это время 
тебе в легкие вводят еще и воду, чтобы потом отсосать ее для анализа. Все 
это продолжается минуты две‐три, но тебе, конечно, кажется, что больше. 
Потом  трубку  вынимают,  ты  вскакиваешь  и  дико  выкашливаешь  всю  эту 
воду,  кровь  и  слизь.  После  этого  целый  день  болит  голова  и  горло,  зато 
чувствуешь  себя  заново  родившимся  –  как  спасенный  моряк.  Каюсь, 
молоденького  врача,  выполняющего  эту  процедуру,  я  в  сердцах  после 
процедуры  обозвала  Чекатилой.  Хотя  на  самом  деле,  он  настоящая  Мать 
Тереза.  Представьте  себе  картинку:  только  что  поступивший  в  диспансер 
больной  с  открытой  формой,  палочки  разве  что  из  ушей  не  прыгают,  во 
время  этой  процедуры  хрипит  и  кашляет  прямо  в  лицо  склонившегося 
врача. И  так ежедневно  по  нескольку человек.  Вот  он,  незаметный подвиг 
всей  жизни.  Конечно  же,  врач  цепляет  таким  образом  тубик,  даже  через 
маску. По его словам, он уже переболел несколько раз. Пьет лекарства для 
повышения  иммунитета.  Вообще,  я  расспрашивала  медперсонал,  и 
выяснила  что  туберкулез  перенес  практически  каждый  второй.  Врачи, 
медсестры,  нянечки.  Даже  библиотекарша  со  сторожем.  Жуть.  Куда  там 
тому Крепкому Орешку с Терминатором. Я бы так не смогла. Особенно за те 
что им платят за такое.  
копейки, 

55 
Религия  
Впадать  в  религиозность  в  таком  учреждении  –  это  самая  естественная 
вещь на свете. А чтобы не прогадать, лучше обратиться ко всем религиям 
одновременно.  Книжки  и  журналы  по  этому  вопросу  гуляют  по  всем 
палатам. А вот в отличии от людей на свободе, нет никаких споров о том, 
как  верить  в  Бога  правильнее.  Исключительная  терпимость,  как  у 
отошедшего  в  вечность  великого  Понтифика  Иоанна  Павла  Второго, 
молившегося  и  с  иудеями,  и  с  мусульманами,  и  с  протестантами,  даже 
проводившего  совместные  богослужения  с  шаманами  северных  индейцев. 
Бог‐то  один,  а  агрессивность  и  напор  в  таких  делах  не  славят  Его.  К 
сожалению я не встретила в диспансере ни одного Свидетеля Иеговы или 
Баптиста, раздающего литературу. В другие больницы они приходят, а в эту 
боятся. Конечно, вас можно понять, но как же ваша вера, господа, а? Иисус 
не брезговал прикасаться к прокаженным. А вы? Диспансер – не закрытая 
зона,  там  постоянно  приходят  посетители  к  больным,  даже  лоточники  с 
косметикой  и  колготками  заглядывают.  А  вас  нет.  Ай‐яй‐яй.  Есть  на 
территории  диспансера  и  храм.  Православный.  Размещен  в  помещении 
размером  с  гараж.  Конечно,  мне  хотелось  пойти  туда,  поставить  свечку, 
помолиться,  просто  посмотреть.  Но  –  увы.  Во  первых  у  меня  не  было 
подходящей одежды – в штанах и с непокрытой стриженой головой бабки 
туда  не  пускают.  А  во  вторых  в  таком  крошечном  помещении  курилось 
много  свечей,  каких‐то  благовоний,  вентиляции  никакой,  зайти  туда 
хотящих людей (моя соседка начинала каждое утро с полушутливого вопля 
«мужика хочу!»), но которые ведут себя целомудренно исключительно из‐
за боязни подцепить чужие палочки туберкулеза или подловить СПИД. Так 
что все это стояло большим заслоном разгулу чувств, делающим монахами 
большинство 
больных, 
но, 
конечно 
же, 
не 
всех.  
Вообще людей со СПИДом там было очень много, как нам рассказали, они в 
основном  от  туберкулеза  и  умирают.  Еще  одно  проявление  лечения  –  это 
поражение  вестибулярного  аппарата.  Но  не  у  всех.  Говорят  это  бывает 
только  у  тех,  у  кого  очень  низкое  давление.  Чтобы  понять  о  чем  я, 
представьте себе, что вы очень‐очень сильно напились. А теперь вспомните 
как  работает  вестибулярка  у  людей  в  таком  состоянии.  Как  они  ходят, 
садятся,  встают,  поднимаются  по  лестнице,  как  их  кидает  на  стены  и  на 
людей.  Вот  так  примерно  было  и  у  меня.  Ходила  я  исключительно 
большими  зигзагами,  падала  постоянно  на  землю,  лестницы  –  это  вообще 
песня. На улице боялась, что меня заберут в вытрезвитель. А в  отделении 
другие  больные  ходили  и  жаловались  медсестрам  на  меня,  думая,  что  я 
наркоманка  под  очень  большим  кайфом.  Зато  я  замечательно  падала  в 
объятия  к  симпатичным  мужчинкам  и  они  меня  бережно  ловили.  Во  всем 
есть своя выгода.  
После  окончания  действия  этого  препарата  все  прошло,  я  опять  могу  не 
только ходить, бегать и прыгать, но и заниматься спортом. А вот напиться 
го состояния я, наверное, уже никогда не захочу.  
до похоже

человеку  с  проблемными  легкими  –  нереально.  Вот  и  ходили  на  службу 
только бабушки из окрестных домов и молодые пары привозили крестить 
младенцев.  Отдельное  слово  о  харизматах.  Их  многие  ругают,  но 
харизматический  пастор  –  единственный  из  духовных  людей,  который 
посетил  меня,  принес  шикарную  передачу  и  долго  отвечал  на  вопросы  о 
Боге.  Правда  он  мой  давний  знакомый,  но  все‐таки.  В  общем,  товарищи 
верующие  всех  конфессий  –  хотя  бы  вы  возьмите  на  себя  работу 
отсутствующих  психологов,  невспаханное  поле  там,  жаждущее  вас,  как 
пищи.  
Кормление  
Кстати, о пище. Для туберкулеза одна из важных составляющих лечения – 
это  отличное  питание  повышенной  калорийности.  Пожилые  больные, 
болевшие  при  Советском  Союзе,  с  придыханием  рассказывали  мне  о  том, 
как  было  раньше  –  мясо  каждый  день,  овощи,  фрукты,  конфеты 
шоколадные, даже красное вино! Сейчас не так. Утром дают кашу, днем суп, 
состоящий на 80 процентов из воды, на 20 процентов из чечевицы, поверху 
плавает несколько микроскопических капелек жира (разглядеть их можно 
только с очень хорошим зрением) и вареный лук. Все. На второе тоже каша, 
или если очень повезет, то «рагу» ‐ картофель с салом и томатом. Рагу очень 
вкусное, но его мало, примерно грамм двести. Его размазывают по тарелке, 
но  все  равно  моя  бабушка  ровно  столько  же  насыпала  своей  кошке.  Раз  в 
неделю дают по два жареных пирожка, тоже с чечевицей (наверное  кто‐то 
привез ее в качестве гуманитарки) но я их не ела, лекарства у всех больных 
садят  поджелудку,  от  жареного  такая  рвота  начинается,  что  держись. 
Вечером  очень  редко  молочный  суп,  чаще  опять  каша.  Пару  раз  к  каше 
давали  по  кусочку  селедки  или  по  четверти  одной  сосиски.  К  каждому 
приему пищи полагается еще по одному кусочку черного и белого хлеба и 
чай. Черный хлеб практически никто не мог есть, все по той же причине, он 
вызывал очень сильную изжогу, поэтому за белый хлеб шли настоящие бои 
местного значения, а чай нам медработники сами не рекомендовали пить, 
что  в  него  добавляли  непонятно.  Скорее  всего  соду  для  цвета.  Иметь 
кипятильники и делать чай самим, разумеется, строго запрещено, но где вы 
видели в нашей стране людей, которые на это обратят внимание? Вот такое 
там  было  питание.  Ни  овощей  ни  фруктов,  ни  нормального  количества 
белковой пищи. Как мы пополняли запасы витаминов, я уже рассказывала. 
В  остальном  полагались  на  себя  и  на  родственников.  С  утра  стройными 
рядами шли закупать продукты на день. Почему только на день? Бомжи и 
просто  безденежные  тоже  выкручивались  как  могли  –  просто  напросто 
воровали  еду  из  древнего,  стоящего  в  коридоре  холодильника.  Одного  на 
отделение  из  ста  человек  (при  том,  что  в  полагающейся  тебе  половинке 
тумбочки,  забитой  личными  вещами  еду  тоже  некуда  пристроить).  Время 
от  времени  на  холодильнике  появлялась  грозная  записка  от  наших 
«блатных» ‐ бывших зэков, что‐то типа «поймаю крысу – не обижайся», но 
56 

57 
Условно‐досрочн е освобождение  
Так  называлась  выписка.  А  все  потому,  что  людей  в  стационаре  не 
долечивают до конца. Если это легкий случай, то после 4‐6 месяцев лечения 
в  больнице  людей  переводят  на  так  называемый  дневной  стационар,  он 
находится  совсем  в  другом  месте,  в  центре  города,  туда  очень  удобно 
добираться  и  там  почти  постоянно  пустые  коридоры  и  кабинеты,  а  все 
потому, что больные приезжают не чаще раза в неделю, проходят осмотр у 
врача, сдают анализы, там же им отсыпают горсть таблеток для домашнего 
лечения. При этом чувствуешь себя уже почти свободным, наслаждаешься 
жизнью и возникает очень большое искушение перестать пить таблетки, от 
которых  у  тебя  ухудшается  самочувствие.  Многие  так  и  поступают.  А  зря. 
это  не  действовало.  Кушать  хотят  все.  Больше  всех  возмущались  именно 
 «пайку» хлеба на зоне дают больше.  
бывшие зэки, по их словам
Развлечения и наказания  
Про  легальные  развлечения  (игры,  прогулки,  шопинг  и  т.п.)  я  уже  писала. 
Из  нелегальных,  это  секс  (очень  мало  кто  решался,  ограничивались 
откровенным флиртом), самовольные отлучки на всю ночь в какое‐нибудь 
развлекательное заведение, ну и  конечно же, алкоголь. Много мужчин его 
не просто употребляли, такое впечатление, они жили ради этого.  В общем 
все,  как  обычно,  если  бы  не  одно  «но».  В  сочетании  с  медикаментозным 
лечением,  большие  дозы  алкоголя  делали  из  людей  психопатов.  Зеленые 
черти лезли из всех углов. Человек мог гоняться с ножом за больными или 
медсестрами.  Однажды  один  такой  дедуля  совсем  разбушевался  поздно 
вечером. Дежурная сестричка вызвала псих‐перевозку. Врачи увидели, что 
он пьян, начали на нее орать, типа ты что, совсем дура бессердечная, всех 
пьяных хочешь в дурку запихнуть, зачем нас надо было вызывать еще и на 
ночь глядя и т.п. Пока они орали на бедную девчонку‐медсестру, больному 
надоело  бить  соседей  по  палате  и  он  вышел  в  окно.  Конечно,  звучит 
чудовищно,  но  от  многомесячного  пребывании  в  диспансере  радуешься 
любому развлечению, и весь тубик высыпал на газон поглядеть. Такой вот 
местный  фильм  ужасов  «Крик‐2».  Мужик  не  умер,  просто сломал  ногу,  его 
рибыли психиатры. 
увезли на той же скорой, на которой п
Представляете, как они матерились?  
Наказание за такие художества было для всех одно – Веселянка. Сначала я 
думала,  что  это  местный  фольклор,  но  потом  выяснила,  что  Веселянка 
существует  на  самом  деле.  Это  что‐то  вроде  диспансера  для  «плохих»,  он 
находится  в  области,  далеко  от  цивилизации  (чтобы  не  разбежались  и  не 
имели  возможности  покупать  водку  и  наркотики)  и  скорее  всего  это 
закрытое учреждение принудительного лечения. Туда отправляли за особо 
злостное пьянство, хулиганство, воровство и т.д. Все больные шутили, что 
это  очень  подходящее  название  для  такого  местечка,  скорее  всего  там 
  
действительно творится черте что.
о

После выписки я принимала таблетки еще четыре месяца. Затем у меня был 
трехмесячный  перерыв,  сейчас  я  опять  на  таблетках  –  весенняя 
двухмесячная  профилактика.  Осенью  будет  тоже  самое.  Но  это  уже  не 
страшно.  Я  занимаюсь  спортом,  дыхательной  гимнастикой,  активно 
устраиваю свою личную жизнь, уже подыскиваю новую работу. Но меня все 
еще  трясет  от  страха,  когда  сдаю  анализы  или  делаю  рентген.  Условное 
ие – это еще не свобода.  
освобожден
Санаторий  
Курортное  лечение  положено  всем  перенесшим  туберкулез.  Мне 
предложили на выбор Крым или Карпаты. В Крыму я как‐то отдыхала, а вот 
в  Карпатах  нет,  поэтому  мне  пообещали  путевку  в  санаторий  «Горный 
Ивано‐Франковском.  
воздух» в селе Ворохта, что под 
.  
Если съезжу, расскажу как там
Уроки которые мы забываем  
Ну вот и заканчиваю я свои путевые заметки. И молю Бога, чтобы на этом 
мой  путь  по  дороге  с  туберкулезными  палочками  был  закончен,  не  хочу 
проходить  его  еще  раз.  Как  говорит  мой  приятель‐буддист,  все  события  в 
нашей  жизни  –  это  не  случайность,  каждый  встреченный  нами  человек, 
каждое событие, каждая болезнь должна нас чему‐то научить, что‐то в нас 
изменить в лучшую, совершенную сторону. Ведь и вся наша жизнь,  это по 
сути  не  экзамен,  который  мы  сдаем  Богу,  не  парк  развлечений  и  не 
чистилище  для  наших  душ.  Это  дорога,  которая  совершенствует  нас.  Для 
чего? Это мне и самой интереснее всего на свете! Не может же человек всю 
жизнь  копить  опыт,  душевные  силы,  совершенствовать  душу, а потом  так 
просто  исчезнуть?  Эйнштейн  говорил,  что  никакая  энергия  не  исчезает 
бесследно, она может только преобразовываться.  
Недавно я прочитала такую фразу: «Я захотел стать сильным и Бог послал 
мне  трудности,  я  захотел  стать  смелым  и  Бог  послал  мне  опасности,  я 
захотел быть богатым и Бог послал мне идеи. Бог ничего не дал мне из того, 
что я хотел, и все же он дал мне все.» Если смотреть с такой точки зрения на 
инвалидов,  особенно  на  парализованных  или  слепых,  то  они,  наверное, 
преобразуются в божественный спецназ! Как там, эта избитая фраза, «через 
тернии  –  к  звездам»?  Ну  а  пока  мы  живем  на  земле,  и  здесь  тоже  можно 
делать свою жизнь лучше или хуже.  
Чему  научил  меня  диспансер?  Если  эти  строки  читает  человек,  никогда 
тяжело  не  болевший  или  не  попадавший  в  сложные  ситуации,  пусть  он 
сядет,  закроет  глаза,  отрешится  от  всего  и  представит,  что  сегодня  врачи 
обнаружили  у  него  рак.  Пусть  он  прочувствует  до  конца  свои  мысли, 
эмоции  по  этому  поводу,  своими  глазами  увидит  как  жизнь  будто  бы 
вывернулась наизнанку и сразу стало ясно и понятно что действительно в 
ней ценно, а что – лишь шелуха.  
58 

Туберкулез  научил  меня  ценить  такую  короткую  жизнь  и  ценить  своих 
близких.  Проживать  каждый  день,  как  последний.  Смотреть  на  первый 
весенний цветок с таким восхищением, как будто бы в первый раз. Научил 
по другому смотреть на людей, быть более терпимой и прощающей. А еще, 
как это не странно, научил меньше трястись над своей жизнью, показал, что 
есть  ценности,  даже  выше,  чем  она.  Ведь  когда  в  нашу  страну  пришли 
подобные этой болезни испытания, я, выйдя на улицу вместе с миллионами 
таких  же,  чтобы  стоять,  кричать  и  петь  на  морозе,  раздавать  на  улицах 
ленточки  и  листовки,  подвергаться  физическому  нападению  психически 
неустойчивых оппонентов только за то, что у меня болтается символика на 
рукаве не такого как у них цвета – ведь тогда я рисковала самым дорогим 
что  у  меня  было  ‐  только  что  обретенным  здоровьем,  с  которым  мне 
следовало обращаться, как с хрустальной вазой.  
Красивые  слова  и  хвастовство?  Да.  Но  я  благодарна  за  эту  обретенную 
смелость и за это важнейшее понимание ценности жизни всех людей.  
Надолго  ли  хватит  такого  урока?  Не  знаю.  Но  уже  сейчас  я  начинаю 
одергивать себя, когда в круговерти событий опять и опять забываю, что я 
не вечна.  
Ну вот и все, что я хотела рассказать. Спасибо, что выслушали. Собратьям по 
болезни  желаю  скорейшего  выздоровления  и  долгой‐долгой  счастливой 
жизни.  Здоровым  хочу  сказать  только  одно:  флюорографию  вовремя 
делайте, да? 
59 

60 
еской психики! 
Итак, в то время, я была замужем, в роли домохозяйки. Жили мы в 
селе, держали скот, и очень большой огород. К этому времени, уже выросли 
две мои дочери, а сыну было 12 лет. Материально, мы жили очень тяжело, и 
скудно.  Несмотря  на  большое  хозяйство,  и  огород,  мы  едва‐едва  сводили 
концы  с  концами.  В  немалой  степени,  этому    способствовало  полное 
равнодушие  моего  мужа  к  семейным  нуждам.  И  пока  я  не  вылезала  с 
огорода  с  тяпкой,  с  вёдрами  из  скотного  двора,  и  с  баулами  с  городского 
рынка, он предпочитал материть эту жизнь, и лежать на диване, считая, что 
вполне  достаточно  того,  что  он  работает  учителем  в  школе.  Однако  его 
зарплата  была  до  крайности  жалкой.  И  выплачивали  её  с  постоянными 
задержками.  Вечные  долги,  я  покрывала  рыночной  торговлей  молоком, 
мясом, и овощами. При этом у нас никогда не было машины. Весь товар я 
носила на руках, и добиралась до города электричкой. Туда и обратно, пять 

жүктеу/скачать 0,93 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: