Не навреди. Истории о жизни, смерти и нейрохирургии



Pdf көрінісі
бет11/68
Дата23.01.2022
өлшемі1,27 Mb.
#113597
1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   68
Байланысты:
Генри Марш-Не навреди

***
Когда  рабочий  день  подошел  к  концу,  я  отправился  в  палату  для
восстанавливающихся  после  операции  больных,  чтобы  повидаться  с
пациентом. Он выглядел на удивление хорошо, был бодр и полон сил. Его
жена сидела у кровати, и они оба сердечно поблагодарили меня.
– Что ж, нам очень повезло, – сказал я, хотя они наверняка приняли мои
слова  за  проявление  ложной  скромности.  И  должен  признать,  в  какой-то
мере так и было.
Когда я вышел, предварительно обработав руки спиртовым гелем, как и
положено,  то  столкнулся  с  Джеймсом  –  дежурившим  в  тот  день  старшим
ординатором.
– Я полагаю, вы сегодня дежурный врач, – озадачил он меня.
– Разве? Ну да ладно, что у тебя?
–  В  одну  из  местных  больниц  доставили  мужчину  сорока  шести  лет  с
тромбом  в  правой  височной  доле  и  с  вероятным  продолжением  внутри
желудочка.  Похоже  на  скрытую  форму  АВВП.  ШКГ  –  пять.  Когда  его
привезли, он еще разговаривал.
АВВП – артериовенозный врожденный порок. Внешне он проявляется в
виде патологического скопления кровеносных сосудов и может привести к
обширному  кровотечению  (зачастую  так  и  происходит).  ШКГ  –  шкала
комы  Глазго,  которая  используется,  чтобы  оценить,  в  какой  степени
нарушено 
сознание 
пациента. 
Пять 
баллов 
по 
данной 
шкале
свидетельствовали о том, что пациент в коме и при этом близок к смерти.
Я поинтересовался, видел ли Джеймс снимки и подключен ли пациент к
аппарату для искусственной вентиляции легких.
– Да, – ответил Джеймс.
Я  спросил,  что  он  собирается  делать.  Джеймс  был  одним  из  самых
опытных  ординаторов,  и  я  знал,  что  ему  под  силу  справиться  с  этим
случаем.
–  Нужно  немедленно  доставить  его  сюда,  –  сказал  он.  –  У  него
незначительная  гидроцефалия,  так  что  я  бы  вставил  широкую  дренажную
трубку, а затем удалил тромб, не трогая АВВП: это потребовало бы гораздо
более серьезного вмешательства.
–  Тогда  за  дело.  Его  еще  можно  спасти  –  позаботься,  чтобы  его
поскорее  доставили  по  автостраде.  Объясни  тамошним  врачам,  что  нет
смысла вообще посылать пациента к нам, если только они не сделают это
быстро.  Очевидно,  им  придется  прибегнуть  к  волшебной  фразе  «Срочная
перевозка пациента в критическом состоянии», и тогда «Скорая» точно не


будет медлить.
– Все уже сделано, – довольно ответил Джеймс.
– Прекрасно! Продолжай в том же духе.
И я спустился по лестнице к себе в кабинет.
***
Домой я поехал на велосипеде, а по пути заглянул в супермаркет, чтобы
прихватить  кое-какие  продукты.  Кэтрин,  младшая  из  двух  моих  дочерей,
приехала  погостить  на  несколько  дней  и  решила  приготовить  что-нибудь
вкусненькое  на  ужин.  Я  предложил  купить  все  необходимое.  Положив
продукты в корзину, я встал в очередь к кассе.
«А  вы-то  чем  сегодня  занимались?»  –  хотелось  мне  спросить  людей,
стоявших  передо  мной.  Я  злился  из-за  того,  что  мне,  выдающемуся
нейрохирургу, приходится дожидаться своей очереди после триумфального
завершения  рабочего  дня.  Но  затем  я  подумал:  а  ведь  единственная
причина,  по  которой  моя  работа  так  высоко  ценится,  –  это  важность
человеческой  жизни,  в  том  числе  жизней  тех,  кто  стоял  передо  мной  в
очереди.  Я  отчитал  себя  за  некрасивые  мысли.  Более  того,  мне  пришлось
признать, что вскоре я совсем состарюсь и выйду на пенсию, после чего со
мной и вовсе перестанут считаться. Имеет смысл постепенно привыкать к
этому уже сейчас.
Мои  размышления  прервал  телефонный  звонок.  Я  забеспокоился:
а  вдруг  звонит  один  из  ординаторов,  чтобы  сказать,  что  с  пациентом,  у
которого  я  сегодня  вырезал  опухоль,  проблемы.  Но  вместо  этого  я
услышал  (после  того  как  с  трудом  ответил  на  звонок,  одновременно
пытаясь  переложить  покупки  на  транспортер  перед  кассой)  незнакомый
голос:
– Вы сегодня дежурный нейрохирург?
Все неотложные вызовы, как правило, принимает дежурный ординатор,
так что я ответил с некоторой опаской:
– Да.
–  Я  один  из  младших  врачей  отделения  неотложной  помощи,  –  важно
произнес  голос.  –  Старший  врач  сказал  позвонить  вам  по  поводу  одного
пациента. Ваш дежурный ординатор не отвечает на пейджер.
Я  разозлился.  Если  дело  срочное,  то  почему  старший  врач  из
«неотложки» не позвонил мне напрямую? Если звонишь коллеге, то нужно
же соблюдать хотя бы минимальный этикет!
–  Что-то  не  верится,  –  буркнул  я,  подбирая  упавшие  булочки  и
мандарины.  Они  у  себя  в  «неотложке»,  вероятно,  просто  хотят  поскорее


передать  нам  пациента,  чтобы  снизить  среднее  время  ожидания.  –  Я
говорил с ним только что, буквально десять минут назад.
Но меня будто не услышали.
–  Это  мужчина  шестидесяти  семи  лет  с  обострением  хронической…  –
начал он.
Я  перебил  его  и  сказал,  чтобы  он  позвонил  Фионе:  хотя  она  и  не
дежурила сегодня, но, насколько я знал, еще не покинула здание больницы.
После  этого  я  выключил  телефон,  одарив  озадаченную  кассиршу
виноватой улыбкой.
Из  супермаркета  я  вышел  встревоженным.  Может  быть,  состояние
пациента  действительно  тяжелое,  а  Джеймс  по  какой-то  причине  не
ответил на пейджер. Я позвонил Фионе на мобильный, объяснил ситуацию
и  добавил,  что  переживаю:  возможно,  дело  не  в  том,  что  персонал
«неотложки»,  как  обычно,  пытается  поскорее  избавиться  от  очередного
больного, – а вдруг на этот раз речь и правда идет о серьезном случае?
Фиона перезвонила через полчаса.
–  Это  просто  что-то  с  чем-то.  –  Она  с  трудом  сдерживала  смех.  –
Джеймс  действительно  получил  сообщение.  Когда  я  до  него  дозвонилась,
он уже шел в отделение неотложной помощи. Оказалось, что с пациентом
все  в  порядке;  ему  не  шестьдесят  семь,  а  восемьдесят  один,  они  что-то
напутали со снимками, которые, как выяснилось, были в норме.
– Чертовы торопыги.
К тому времени как я добрался до дома, пошел дождь. Я переоделся в
спортивный  костюм  и  с  некоторой  неохотой  побрел  к  парку,
раскинувшемуся  прямо  за  моим  домом.  Считается,  что  физкультура  –
хорошая  профилактика  болезни  Альцгеймера.  Не  успел  я  сделать  пару
кругов вокруг парка, как телефон снова зазвонил.
– Чтоб тебя! – выругался я, уронив скользкий телефон, который достал
из промокшего кармана.
– Это Джеймс. Я не могу остановить кровь, – раздался знакомый голос
из трубки, лежащей на грязной земле.
– Что случилось? – спросил я, как только подобрал телефон.
–  Я  удалил  тромб  и  поместил  дренажную  трубку,  но  в  полости
выделяется слишком много крови.
– 
Не 
переживай. 
Положи 
туда 
как 
можно 
больше
кровоостанавливающей  марли  и  устрой  перерыв.  Выпей  чашечку  чая.
Ничто  не  останавливает  кровотечение  лучше,  чем  чай.  Я  загляну  через
полчасика.
Итак,  я  закончил  пробежку,  принял  душ  и  опять  поехал  в  больницу,  в


этот раз – на машине, потому что лил дождь. Стемнело, дул сильный ветер,
а  на  севере  даже  выпал  снег,  хотя  уже  наступил  апрель.  Я  припарковался
на  замызганной  подземной  стоянке  для  машин  из  службы  доставки.  Хотя
посторонним  здесь  парковаться  запрещено,  ночью  я  вряд  ли  кому-нибудь
помешал  бы,  да  и  до  операционной  отсюда  рукой  подать,  тогда  как
официальная парковка куда дальше.
Когда  я  просунул  голову  в  операционную,  Джеймс  стоял  у  края
операционного  стола  и  перевязывал  голову  пациента.  Халат  Джеймса
спереди  был  измазан  кровью,  а  на  полу,  прямо  под  его  ногами,
образовалась солидная темно-красная лужа. Операция, очевидно, подошла
к концу.
– Все в норме? – поинтересовался я.
– Да, все в порядке. Но времени понадобилось немало.
– А ты сходил выпить чаю, чтобы поскорее остановить кровь?
–  Ну,  не  совсем  чаю,  –  ответил  он,  показав  на  пластиковую  бутылку
кока-колы, стоявшую на одном из столов.
–  Тогда  не  стоит  удивляться  тому,  что  кровотечение  так  долго  не
останавливалось! – пошутил я с наигранным неодобрением в голосе, и вся
операционная  бригада  засмеялась.  Люди  были  довольны:  с  операцией
покончено  и  можно  идти  домой.  Я  же  решил  проверить  пациента  с
опухолью, которого на ночь положили в реанимацию, – такова стандартная
процедура.
В отделении интенсивной терапии неделька выдалась напряженная, и в
помещении  находилось  десять  пациентов  –  все,  кроме  одного,  без
сознания. 
Они 
лежали 
на 
спине, 
подсоединенные 
к 
веренице
всевозможных  аппаратов  с  мигающими  лампочками  и  изумрудными
дисплеями.  За  каждым  пациентом  присматривала  своя  медсестра,  а
посреди 
палаты 
расположился 
огромный 
стол, 
уставленный
компьютерами,  за  которым  устроился  многочисленный  персонал:  кто-то
разговаривал  по  телефону,  кто-то  работал  за  компьютером,  а  кто-то
второпях  пил  кофе,  устроив  себе  перерыв  между  различными  заданиями,
которые в отделении реанимации появляются непрерывно.
Мужчина,  прооперированный  утром,  и  был  тем  единственным
пациентом,  который  оставался  в  сознании.  Он  сидел  на  кровати,  его  лицо
по-прежнему  было  красноватым,  однако  сам  он  выглядел  бодрым  и
оживленным.
– Как вы себя чувствуете? – спросил я.
– Прекрасно, – ответил он, устало улыбнувшись.
–  Молодец!  –  По  моему  убеждению,  не  только  хирургов  нужно


поздравлять  с  отлично  проделанной  работой,  но  и  пациентов  –  с  тем,  что
они пережили операцию.
–  Боюсь,  у  нас  тут  почти  как  на  войне,  –  сказал  я,  кивнув  в  сторону
остальных пациентов, окруженных последними достижениями прогресса и
заботами  персонала.  Мало  кому  из  них  удастся  –  если  удастся  хоть  кому-
нибудь  вообще  –  выжить  после  перенесенных  повреждений  головного
мозга, чем бы они ни были вызваны.
– Боюсь, сегодня ночью у вас вряд ли получится хорошо поспать.
Он  кивнул,  и  я  спустился  на  парковку  в  приподнятом  расположении
духа.
На лобовом стекле машины обнаружилось большое уведомление. «Вам
поставили блокиратор», – было сказано в записке. Далее меня обвиняли в
халатном  отношении,  в  несоблюдении  правил  парковки  на  территории
больницы  и  т.  д.,  а  в  конце  говорилось,  что  мне  следует  обратиться  в
службу безопасности и заплатить солидный штраф.
– Я так больше не могу!
Меня охватили гнев и отчаяние. Я разъяренно метался возле машины и
орал  на  окружавшие  меня  бетонные  колонны  до  тех  пор,  пока,  к
собственному  глубочайшему  удивлению,  не  обнаружил,  что  никакого
блокиратора  ни  на  одном  из  колес  нет.  Перечитав  злополучное
уведомление,  я  увидел,  что  на  нем  от  руки  приписано  «До  следующего
раза» с двумя большими восклицательными знаками.
Домой я ехал, разрываясь между злостью и чувством благодарности.




Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   68




©engime.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет