ИсторИя русской лИтературы XVIII века 1700–1750 е годы

370
371
топос, названный Н. Ю. Алексеевой «топосом защиты Россией ми-
ра — покоя в Европе»
68
 и выразившийся в тексте Тредиаковского при 
помощи выразительной формулы «Меч ея, оливой обвитый».
Образность одического текста, созданного Тредиаковским, тоже 
прямо указывает на дальнейшую одическую традицию — опять-таки, 
в первую очередь на ломоносовскую оду. Стилистика последней в 
ряде случаев отчетливо предвосхищается:
Коль храбры российски люди! 
Огнь не вредит им, ниже воды, 
На все открыты у них груди… (с. 377)
или, особенно:
Земля пропасти растворяет; 
Здание в воздух улетает… (с. 376).
Показателен тот факт, что, пародируя в «Одах вздорных» поэти-
ческий строй пиндарической оды, А. П. Сумароков гиперболизиро-
вал, доводя до абсурда, как раз подобные только что приведенным 
образные словоупотребления. Вряд ли он имел в виду именно «Оду… 
о сдаче города Гданска»: к 1750-м гг. она не была уже репрезента-
тивным для одического жанра сочинением. Тем более знаменатель-
но совпадение ее образного строя с пародирующим словом Сумаро-
кова: оно свидетельствует о прецедентности текста Тредиаковского 
для последующего развития оды.
Конечно, топика и образность «Оды торжественной о сдаче горо-
да Гданска…» не были изобретением ее автора: они были заимство-
ваны Тредиаковским, во-первых, у петербургских немецких акаде-
мических поэтов (Г.-В.-Фр. Юнкера и Я. Штелина); во-вторых, у 
Н. Буало, «Ода на взятие Намюра» (1693) которого была непосред-
ственным источником главного одического опыта русского поэта
69
. 
Однако зависимость от иноязычных источников не отменяет ориги-
нальности рассматриваемого текста как первой русской пиндариче-
ской оды — на русском языке впервые появилась действительно 
образцовая ода. Причем создавалась она Тредиаковским, как отме-
чалось выше, из имеющегося в наличии материала: не революцион-
ный разрыв с существующей поэзией, а всемерное ее улучшение — 
вот путь, по которому поэт пошел в 1734 г.
68 
Алексеева Н. Ю.
 Идея государства и топосы в одах М. В. Ломоносова. С. 102–103.
69 
См. об этом: 
Алексеева Н. Ю.
 1) Идея государства и топосы в одах М. В. Ломо-
носова; 2) Русская ода. С. 78–128.
Это подтверждается и теоретическим осмыслением практическо-
го одического опыта, который Тредиаковский приложил к первому 
изданию «Оды торжественной…», опять-таки вслед за Буало: тот 
сопроводил «Оду на взятие Намюра» кратким отвлеченным «Рас-
суждением об оде». Совершенно в его духе Тредиаковский присово-
купляет к своему поэтическому тексту «Рассуждение об оде вообще». 
Во многом зависящее от рассуждения Буало, сочинение Тредиаков-
ского имеет от него одно отличие, при этом — отличие капитальное: 
оно касается соотношения Пиндара и Горация как творцов оды. Для 
Буало эти два имени не соединимы через запятую, для него (как для 
любого европейского интеллектуала постгуманистической эпохи) 
они обозначают две принципиально разные линии развития одиче-
ского жанра. Свое «Рассуждение об оде» он и закончил (в первом 
его издании 1693 г.) противопоставлением пиндарического и гора-
цианского стилистических принципов
70
. Тредиаковский же Пиндара 
и Горация ставит рядом — как однотипных одических поэтов. Дан-
ное обстоятельство может быть объяснено (и объяснялось в науке) 
по-разному: и как свидетельство недостаточной осведомленности в 
истории европейской оды (впрочем, Тредиаковского все же трудно 
в этом заподозрить), и как ход скорее дипломатического порядка 
(«сопоставленность обоих поэтов… отвечала желанию Тредиаков-
ского сделать свое выступление не столь откровенно вызывающим 
по отношению к отечественной традиции горацианской лирики»
71
), 
и как сознательное стремление «выработать синтетический жанр, 
сочетающий „энтузиасм“, „трезвое пианство“ („восторг“) торже-
ственной пиндарической оды»
72
 с уже имевшимися в русской поэзии 
достижениями в области одического жанра — достижениями, свя-
занными с одой горацианской. Последнее объяснение представляет-
ся, пожалуй, наиболее верным, хотя и не отменяющим полностью 
предыдущие
73
. Скорее всего, желание как-то, пусть самым внешним 
способом, примирить Пиндара и Горация было продиктовано теми 
70 
Спор о древних и новых. М., 1985. С. 266–267, 441.
71 
Алексеева Н. Ю.
 Комментарии // Тредиаковский В. К. Сочинения и переводы как 
стихами, так и прозою. СПб., 2009 (серия «Литературные памятники»). С. 586. См. так-
же: 
Алексеева Н. Ю.
 Русская ода. С. 113–128.
72 
Кузнецов В. А.
 Тредиаковский. С. 413.
73 
Предложенное В. А. Кузнецовым объяснение попытки Тредиаковского синтези-
ровать пиндарическую и горацианскую традиции применительно к «гданской» оде нуж-
дается, как представляется, в некотором уточнении: в этой оде Тредиаковский все же не 
стремился соединить пиндарический энтузиазм с горацианской тематикой (как полагает 
В. А. Кузнецов), его цель заключалась в другом — не порывая с традициями русского 
силлабического горацианства, сделать оду пиндарической.

372
373
установками Тредиаковского, которыми он вообще руководствовал-
ся в начале 1730-х: та русская поэзия, что существует в наличии, 
является европейской по своей сути, и дальнейшее ее уравнение с 
наиболее успешными западными литературами должно осущест-
вляться за счет развития того, что в ней есть. В случае с торжествен-
ной одой это означало, что силлабическая ода, неразрывно связанная 
с горацианством, сохраняя некоторые важнейшие свои черты, в пер-
вую очередь — силлабический стих, должна быть «пиндаризирова-
на», если воспользоваться словом самого Тредиаковского. Как мож-
но пиндаризировать оду, своим силлабическим стихом заключающую 
в себе воспоминание об оде горацианской, он и показывает в «Оде 
торжественной о сдаче города Гданска…».

жүктеу/скачать 2,89 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: