ИсторИя русской лИтературы XVIII века 1700–1750 е годы

302
303
Наконец, блестящее (с детства) владение итальянским языком по-
зволило Кантемиру в последние годы жизни осуществить (при по-
мощи О. Гуаско) автоперевод своих сатир на итальянский (для даль-
нейшего их перевода на французский, что было выполнено тем же 
Гуаско; перевод опубликован в Голландии в 1749 г.). Возможно, в 
русской литературе не было второго настолько тесно связанного с 
Италией литератора.
Конечно, Кантемир был знаком не только с одной итальянской 
культурой. Так, «по приезде в Англию Кантемир выучил английский 
язык и собрал библиотеку современных английских авторов (книги 
Д. Локка, Дж. Свифта, А Попа, моралистические журналы Д. Адди-
сона и Р. Стиля)»
18
. Новая английская журналистика, существенно 
изменившая литературный климат Европы 
XVIII
 в., значительно 
повлияла на сатиры Кантемира
19
. Еще важнее для писателя была 
французская литература: переводил он, как только что отмечалось, 
в основном французов, со многими французскими homes des lettres 
его  связывали  серьезные  творческие  и  даже  личные  отношения 
(в бытность свою посланником в Париже Кантемир завязал доста-
точно  тесные  контакты  с  П.-Л.-М.  Мопертюи,  Ш.  Монтескье
20
, 
Б. Фонтенелем, состоял он в переписке и с Вольтером). Но тем не 
менее итальянские литературные впечатления преобладали в его 
сознании, итальянская словесность обладала для него ни с чем не 
сравнимой значимостью.
Итальянская же литература — в известных пределах — была в 
чем-то созвучна той культурной атмосфере, которая сложилась в 
высших русских духовно-интеллектуальных кругах на сломе 
XVII
–
XVIII
 вв. (во всяком случае, ей не противостояла). Украинское, а 
вслед за ним и русское барокко начального периода во многом ори-
ентировалось как раз на южнокатолическое культурное пространство: 
вспомним, что и Феофан учился в Риме, и если в своей церковно-
политической и богословской позиции Прокопович, вынесший от-
туда стойкое неприятие католицизма, манифестировал себя как про-
тивник Рима, то в культурном отношении дело обстояло несколько 
иначе. Итальянизм Кантемира тем самым способствовал органиче-
скому слиянию в его сознании русских (точнее, русско-украинских) 
и западноевропейских культурных составляющих.
18 
Николаев С. И.
 Кантемир Антиох. С. 428.
19 
См. об этом: 
Пумпянский Л. В.
 Кантемир. С. 194–196.
20 
См. об отношениях Кантемира с Ш. Монтескье: 
Алексеев М. П.
 Монтескье и 
Кантемир // Алексеев М. П. Сравнительное литературоведение. Л., 1983. С. 119–146.
IV. Подобная культурная позиция многое определяла в литера-
. Подобная культурная позиция многое определяла в литера-
турной деятельности А. Д. Кантемира: в направленности этой дея-
тельности, ее пафосе и своеобразии. Для Кантемира, скорее всего, 
не стояло проблемы обновления русской словесности: он склонен 
был воспринимать ее как уже европейскую, а посему готовую к 
органичному и плавному включению в себя того из западноевро-
пейской литературы, что в ней отсутствовало, однако было необхо-
димым для уравнения с Европой. Этим он отличался как от писа-
телей Петровской эпохи (в том числе и от столь близкого ему в 
молодости Феофана Прокоповича — того вопросы литературной 
эквивалентности России с Европой вряд ли занимали), и от типо-
логически младших литераторов (в частности, от В. К. Тредиаков-
ского (тот факт, что Тредиаковский на шесть лет старше Кантемира, 
не мешает ему в литературной плоскости выступать по отношению 
к Кантемиру именно как 
младший
), полагавшего необходимым рез-
кое обновление русской литературной традиции, которое он в ко-
нечном  счете  и  осуществил  своей  стиховой  реформой;  и  не  ею 
одной). Вполне естественно потому, что элементы литературной 
культуры петровского времени в творчестве Кантемира проступают 
с особой заметностью.
Во-первых, литературные интенции Петровской эпохи существен-
но повлияли на тематику сочинений Кантемира: как никто из лите-
раторов середины столетия, он сохранял привязанность к темам, 
актуальным для словесности первой третьи 
XVIII
 в. Так, писатель 
нередко обращался к обличению «темного» духовенства, занятого 
исключительно злобой мира сего и совершенно не думающего о 
духовном. Здесь достаточно вспомнить начальные стихи Сатиры ІІ 
«На зависть и гордость дворян злонравных. Филарет и Евгений» или 
же нелицеприятный портрет архиерея в Сатире І «На хулящих уче-
ние. К уму своему» («Епископом хочешь быть — уберися в рясу»). 
Не менее выразителен и портрет лицемера и ханжи Варлама из Са-
тиры ІІІ «О различии страстей человеческих. К архиепископу Нов-
городскому». Антиклерикализм, в известной мере присущий Петров-
ской эпохе (и значительно менее заметный позднее), явственно от-
дается в сатирическом творчестве Кантемира. Не менее свойственна 
ему и другая петровская тема — борьба с невежеством и всякое вос-
хваление знаний. Ей посвящена вся Сатира І, и в других своих про-
изведениях поэт возвращался к ней с неизменным постоянством: без 
должного образования нельзя достигнуть чего-либо положительного. 
Более того, наука и словесность для него — обязательные состав-
ляющие истинного блаженства:

304
305
Где б, от шуму отдален, прочее все время 
Провожать меж мертвыми греки и латыни, 
Исследуя всех вещей действа и причины (с. 147).
С эпохой Петра связывает Кантемира и еще одна излюбленная 
им тема — дворянских заслуг: оценивать дворянина необходимо в 
первую голову по личным его заслугам и лишь затем по происхожде-
нию. Такой взгляд, обусловивший появление петровской «Табели о 
рангах», именно у Кантемира (в Сатире ІІ «На зависть и гордость 
дворян злонравных. Филарет и Евгений») нашел яркое словесное 
воплощение.
Во-вторых, с литературной культурой Петровской эпохи Канте-
мира сближает язык его произведений, отмеченный очевидной не-
ровностью. Правда, неровность эта далека от языкового хаоса ны-
нешнего столетия; она связана прежде всего с обилием просторечий: 
«…от первой сатиры 1729 г. до последней, восьмой 1739 г. Кантемир 
прибегает к просторечию, не боясь крайних случаев, граничащих с 
„вульгарностью“»
21
. Действительно, слова и выражения, подобные 
таким, как «брюхо», «стерва», «навозна тина», «трожды рыгнув», 
«блядь», «столчак», обильно уснащают текст его сатир. Это противо-
речит, как указал Л. В. Пумпянский, литературной традиции, с ко-
торой наиболее отчетливо связаны Кантемировы сатиры, т. е. сатирам 
Горация (да и других римских авторов) и Буало, однако весьма ха-
рактерно для стиля петровской литературы, в том числе для пропо-
ведей, особенно проповедей Феофана.
В-третьих, к предшествующему периоду русского литературного 
развития Кантемира привязывает его верность силлабике — как уже 
говорилось в главе 5, Кантемир не просто не воспринял, но и актив-
но не принял реформаторские идеи Тредиаковского. Это отразилось 
в стиховедческом трактате «Письме Харитона Макентина к прияте-
лю о сложении стихов русских», а кроме того — в демонстрации 
возможных усовершенствований силлабики, с чем связана передел-
ка сатир, в ходе которой существенно иначе, нежели ранее, была 
организована их стиховая фактура. Кантемир выступил последова-
тельным и сознательным защитником силлабики.
Как видим, Кантемира соединяли со словесностью первой трети 
XVIII
 в. разнообразные и прочные нити, литературный его облик не 
лишен известной архаики. И дело здесь не только в обстоятельствах 
происхождения и воспитания писателя, хотя они наложили на него 
21 

жүктеу/скачать 2,89 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: