часть старой цыганке. — Как мудры цыгане! Должно быть, оттого, что
много странствуют по свету».
Он снова ощутил дуновение ветра. Это был «левантинец»,
прилетевший из Африки, но на этот раз он не принёс с собой запах
пустыни, не предупреждал о нашествии мавров. Теперь Сантьяго
различил в нём такой знакомый аромат, звук и вкус медленно
приближавшегося и наконец осевшего у него на губах поцелуя.
Юноша улыбнулся: то был первый поцелуй Фатимы.
— Я иду, —
сказал он, —
иду к тебе, Фатима.
