Пассив употребляется для подчеркивания инактивности подлежащего, для создания особой коммуникативной структуры предложения, иного фокусирования информации
Пассив употребляется для подчеркивания инактивности подлежащего, для создания особой коммуникативной структуры предложения, иного фокусирования информации. Форма пассива (to be + причастие II) способна выражать двойственную семантику. В одних случаях оно выражает действие – тогда это форма страдательного залога, в других – состояние лица или предмета – тогда это составное сказуемое. Принципы разграничения обоих значений данного сочетания привлекали внимание как зарубежных, так и отечественных лингвистов. Трудности разграничения пассива и составного именного сказуемого (если настаивать на таком разграничении) усугубляются тем фактом, что совпадает не только форма, но и содержание. Категориальное значение составного именного сказуемого – состояние, но и пассивная форма тоже может передавать состояние субъекта как разновидность инактивности , “страдательности “ субъекта – подлежащего. Предлагаются три критерия отграничения форм: 1) значение причасти II, 2) форма глагола to be, 3) контекст. Последний признак, как правило, является одним из ярких показателей. Контекстуальными показателями страдательного залога служат следующие моменты: а) наличие обстоятельств времени и образа действия, подчеркивающих однократность, повторяемость или длительность действия, например: James curiosity was roused at once; б) особенности синтаксического построения предложения – те случаи, когда структура предложений выражает последовательность событий, смену действий, выявляемые в сложном предложении, например: He tapped and the door was opened by Mary; в) наличие предложного дополнения с предлогом by, обозначающего производителя действия, например : The silence was only broken by the supping of James’s soup ( Galsworthy ). Иногда значение действия вообще невозможно отграничить от значения состояния, например: The thought had been mingled in my nightmares with that of the one-legged seafaring man (Stevenson). Приводят и такие показатели процесса, как наличие определенной видовременной формы, модальных глаголов ( т.е. наличие сложного сказуемого ), опять таки свидетельствующих о возможности, способности, долженствовании совершения действия. Хотя выделяется большой количество различных критериев разграничения пассива и составного именного сказуемого, вопрос этот не может быть решен однозначно и в полной мере убедительно. Так, например, Л.С. Бархударов говорит о том, что сочетание to be + participle II во всех случаях следует считать формой страдательного залога, точно так же, как сочетание to be + participle I всегда является длительной видовременной формой. Объясняет он этот факт тем, что причастие, прежде всего глагольная форма. Об именном сказуемом, по мнению Л.С. Бархударова. Можно говорить только в случае адъективации причастия II. Показателем такой адъективации может быть, например, сочетаемость формы с наречиями very, too, more (most), а также семантика предложения, исключающая значение направленности действия на объект: On the contrary, I am very interested; its collective leadership was stronger and more united than ever; His tone was offended. Авторы “Теоретической грамматики английского языка “ под редакцией проф. В.В. Бурлаковой склонны считать, что совпадение форм и отсутствие четкого различия в категориальном значении дают основание объединить эти формы.