Михаил Коллонтай Некоторые данные к биографии композитора и пианиста, изложенные им самим



бет3/6
Дата19.11.2016
өлшемі0,56 Mb.
#2090
1   2   3   4   5   6

3. Мерзляковка


Решили, что я буду поступать в Мерзляковское училище. Для лучшей подготовки Шведов устроил мне зимой-весной 1967 года дополнительнве занятия с Аврелианом Григорьевичем Руббахом. В свою очередь, Руббах свел меня с Дмитрием Дмитриевичем Благим, в класс которого он хотел меня направить. (В те годы Благой преподавал специальность и в Мерзляковке, и, кажется, в консерватории). Я получил несколько уроков и у Благого также. Одновременно с тем я получал частные уроки сольфеджио у Веры Георгиевны Жадановой. На этих уроках я познакомился с несколькими своими будущими однокурсниками, в частности, с моей будущей женой Ириной Евгеньевной Лозовой.

На приёмном экзамене по фортепиано я получил 5 с минусом и был принят на фортепианное отделение училища. Благой меня в свой класс не взял и порекомендовал попроситься в класс Александра Ильича Соболева. Поначалу меня успели зачислить в класс Ольги Михайловны Жуковой, но благодаря маминой настойчивости это не состоялось, и я проучился все 4 года у Соболева. На первом курсе я был только пианистом. Сольфеджио преподавал Дмитрий Александрович Блюм, музыкальную литературу Ольга Ивановна Сосновская (впоследствии Аверьянова). Прошел я в классе Соболева за первый курс



  • Партиту до минор Баха,

  • 12-ю сонату Бетховена,

  • «Погребальное шествие» Листа,

  • несколько инвенций и прелюдий и фуг Баха,

  • разные этюды Черни и Клементи.

Музыки я писал в тот год мало, но всё-таки помню две новые фортепианные пьесы. Помню также ощущение исчерпанности своих возможностей в этом деле. Тут очень кстати Соболев заинтересовался моими композиторскими опытами и повёл меня с ними к Блюму, Блюм же, выслушав меня, отправил к Константину Константиновичу Баташову, который и взял меня с весны 1968 года в свой класс композиции. Уже весной 1968 года я показал на ученическом концерте свои пьесы для фортепиано (одна из них называлась «Навязчивая мелодия»), которые я сыграл сам, и цикл из маленьких пьес для струнного квартета (их было около семи), которые мы сыграли нашим самодеятельным составом. Возможно, первую скрипку играл на этом концерте не Колесников, а Илья Калужский (также мой однокурсник), я не помню точно. Два слова об этом самодеятельном квартете. Скрипку я не совсем бросил. Мы музицировали вместе с однокурсниками-струнниками (первая скрипка – Александр Колесников, вторая скрипка – я, альт – Сергей Фирсанов, с которым мы дружили еще учась вместе в школе №22, виолончель – Василий Мечетин). Кроме того, я как скрипач однажды сыграл Фирсанову его зачёт по аккомпанементу (какую-то очень лёгкую итальянскую пьесу). Вообще почему-то получилось так, что наиболее тесные контакты были у меня в училищные времена именно с учениками струнного отделения.

Позднее скрипку я всё же совсем забросил, однако когда писал свою училищную Альтовую сонату, то пользовался альтом, который мне добыл на время Руббах, и этот же инструмент послужил мне в 1972 году, когда мне случилось заменять альтиста Александра Медведева на репетиции моего двухчастного Квартета.

На втором курсе, по инициативе Блюма и Соболева и при поддержке директора училища Ларисы Леонидовны Артыновой я стал учиться параллельно на фортепианном и теоретико-композиторском отделении училища. Блюм остался моим педагогом по сольфеджио, педагогом по гармонии до конца курса была Ирина Владимировна Уберт (её занятия включали в себя как лекции, так и индивидуальные занятия), музыкальную литературу западных стран преподавала Екатерина Михайловна Царёва, а русскую – Валентина Борисовна Григорович. Анализ форм – Юрий Николаевич Холопов. Полифония – Виктор Павлович Фраёнов. Народное творчество – Елена Михайловна Вызго. Хор (который был в то время для теоретиков обязательным) – Борис Григорьевич Тевлин.

Из музыкально-теоретических дисциплин заметных успехов я достиг



  • по сольфеджио; я не был самым быстрым писцом диктантов (быстрее меня были: безусловно Илья Калужский, а также Надежда Бондаренко - теперь Леонова - и Светлана Кушниренко), но всё же я был среди первых (моими проблемами, до некоторой степени, были недостаточно цепкая память и всё-таки не вполне ясный слух),

  • по полифонии: я обнаружил неплохие «комбинаторные» способности, писал непростые контрапунктические соединения как в строгом, так и в свободном стиле; однако большего «признания» добился в строгом стиле: моя шестиголосная строгая фуга была включена Фраёновым в какое-то из его специальных методических изданий.

По обеим этим дисциплинам я получил на итоговых экзаменах пятёрки с плюсом. По остальным теоретическим дисциплинам получил пятёрки, но по гармонии не очень уверенно, потому что мне трудно давалась игра последовательностей и модуляций на фортепиано. Большое значение для меня и, возможно, для моих однокурсников имел мой доклад о «Каменном госте» Даргомыжского, это было выступление, скорее, просветительского направления, ибо я сыграл и спел едва ли не всю оперу. Была не лишена интереса наивная курсовая аналитическая работа о «Волшебном озере» Лядова, всё-таки совсем ученическая.

Я помню о следующих законченных и исполненных училищных сочинениях:



  • Сонатина для фортепиано в трех частях, которая были играна и мной, и Наталией Казачок (позже - Сенкова),

  • три песенки на слова Джанни Родари для баса (их пел Файзулло Зайдуллаев),

  • две пьесы для кларнета и фортепиано (Дмитрий Байков – кларнет, Анна Рахман – фортепиано),

  • пьеса для альта соло (Фирсанов),

  • Вариации для фортепиано (играл я сам, а впоследствии, уже в консерваторские времена, Ирина Беркович),

  • двухчастная Соната для альта и фортепиано (Фирсанов и я)

Сохранились ноты лишь песенок на слова Родари, возможно, они заслуживают «опусной» участи. Соната для альта и фортепиано сохранилась только в магнитофонной записи. Не исключено, что экземпляр Вариаций остался у Беркович. Материал Альтовой сонаты отчасти «разошёлся»: тема первой части стала темой 1-го альта в №6 из «Восьми духовных симфоний», а начальная тема второй части попала в балет «День рождения инфанты» («Маленькая коррида»),

Дела по фортепиано шли не плохо, но и не очень хорошо. На втором курсе Шведов решил обратиться вновь к Руббаху, и с тех пор мои контакты с Руббахом не прерывались вплоть до 1975 года. Поначалу это были частные уроки, затем Руббах перестал брать с меня деньги, затем я стал показывать ему свои сочинения, затем я стал помогать ему показывать его сочинения на двух роялях (мы играли «Дивертисмент» Руббаха Андрею Эшпаю в Союзе композиторов), и всё это перешло в вид дружбы, в котором, однако, творческие контакты были безусловно на первом плане.

В целом за время обучения у Соболева-Руббаха (а Соболева, случалось, заменяли Елена Арамовна Татулян, Елена Рудольфовна Рихтер, Наталия Георгиевна Суслова, Борис Борисович Бехтерев) я прошел такие произведения:


  • весь 1 том «Хорошо темперированного клавира» Баха,

  • сонаты Гайдна Ми-бемоль мажор (на 4/4) и До мажор (на 4/4),

  • сонату Моцарта Ре мажор (на 6/8),

  • 1-й концерт Бетховена (1 часть),

  • сонату Бетховена №18,

  • сонаты Прокофьева №№3 и 7,

  • Испанскую рапсодию Листа,

  • Вторую балладу Шопена,

  • соль минорный этюд-картину Рахманинова,

  • этюды Шопена №№1 и 4, этюды Листа «Эроика», «Мазепа» и «Метель»,

  • три интерлюдии и фуги из “Ludus tonalis” Хиндемита (также и постлюдию)

Кроме того, я учился в классе концертмейстерского мастерства - сначала у Минны Михайловны Хавиной (контакты с ней и с иллюстратором Сергеем Дмитриевичем Ильинским были для меня как бы продолжением контактов с Твердохлебовой), а потом у Тамары Александровны Бородулиной. В камерном классе – у Гели Александровны Дубровой, вместе с Фирсановым, её же учеником по специальности. Помню, что мы с Сергеем в разные годы играли

Лавинообразно росла моя библиотека и фонотека. При этом я всё менее охотно ходил в концерты.

Кроме Фирсанова, наиболее тесное творческое общение у меня было с Анной Рахман и с Игорем Красильниковым, с которым мы все годы вместе учились по сочинению у Баташова и вместе готовились к некоторым экзаменам. Много музицировали мы с гобоистом Вячеславом Лупачёвым (помню, как мы проиграли по партитуре все симфонии Бетховена, причеём Слава играл партию гобоя и что ещё успевал, а я всё остальное). Среди других соучеников памятны



  • композиторы Вячеслав Грачев, Юрий Багрий, Владимир Рябов, Ефрем Подгайц, Алла Фаллер, Елена Фирсова, Анатолий Санько, Валерий Котов, Михаил Броннер, Сергей Полуэктов, Александр Кобляков, Маргарита Зелёная, а также Валерий Соколов и Александр Раскатов (они еще только пробовали сочинять),

  • пианисты класса Соболева Елена Цветкова, Татьяна Ляхова (некоторое время – Хмельницкая), Виктор Феттер, Александр Стариков, учившиеся в других классах Александр Назаров, Ирина Беркович, Михаил Марков,

  • скрипачи Михаил Копельман и Дмитрий Потёмин, виолончелисты Анатолий Либерман и Марина Алексеева, альтистка Лариса Цыганкова, альтист Владимир Никифоров и Валерий Журжалин, меццо-сопрано Наталия Бурнашева, контрабасисты Алексей Саблин и Михаил Муслаев.

В 1970 году заболел Шведов, и в течение примерно года я заменял его в качестве преподавателя класса специального фортепиано в ДМШ №22. Также я был концертмейстером в классе хорового дирижирования Максимовой. Это продолжалось лишь только до поступления в консерваторию. Среди памятных мне учеников по фортепиано – очень одарённый Феликс Айду, одновременно учившийся как скрипач, и ныне легендарный Пётр Подгородецкий, игравший до минорную прелюдия и фугу Баха (1 том «Хорошо темперированного клавира» и до минорную же сонату Моцарта (1 часть). С Ф. Айду я также работал как концертмейстер, когда он играл на детском конкурсе скрипачей, проходившем в Москве (получил первую премию).



Достарыңызбен бөлісу:
1   2   3   4   5   6




©engime.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет